Я - ведьма! - Лада Лузина

— Нет, — покачала головой Иванна, — это может сделать только человек.

— Любой?

— Только тот, которому сужена Валя.

— Валера? — в голосе Леры прозвучала тревога. — Но ведь тогда она останется с ним!

— Увы, Валера вряд ли вызовет Валю из Зазеркалья. Валя была только его наказанием. Но она перечеркнула их общую судьбу.

— А больше некому! — Лера изменилась в лице, запоздало испугавшись непоправимых последствий своего поступка. — Что я натворила! Неужели даже вы не сможете помочь нам?

Карамазова нагнулась и подбросила поленьев в камин. Ее желтые глаза отражали пламя и казались сейчас выплавленными из живого огня.

— Я не знаю, как вам помочь, — призналась она честно. — Мне это не по зубам.

С самого начала зазеркальная история была для нее неразрешимой загадкой, из тех, что посылаются свыше для испытания и усмирения гордыни.

Но лишь та, в чьей душе нет страха, способна в этот час переломить собственную судьбу. И вызвать из бездны не того, на кого обрек ее рок для испытания и искупления, а Единственного, с кем жаждет слиться ее душа… — вспомнила она слова из книги заклинаний.

«Может, любовь к себе и есть единственно истинная из всех человеческих любовей? — подумала ведьма, пытаясь отвлечься от мыслей о собственной немощи. — Какие бы маски она не надевала, под ней всегда таишься ты сам — твои дети, твое дело, твоя идея. То главное, в чем ты видишь высшее проявление своего, Я“».

— Помогите нам! — в отчаянии сплела руки Лера.

И единственно истинный суженый, будь он даже мертв или не рожден, выйдет и устремится к ней с протянутыми руками… — струилось заклинание шелковой нитью.

Но единственно истинный — не непременно один. Каждому свое! И верно, если б заклинание на зеркале прочел Христос, к нему бы вышли оттуда тысячи тысяч еще не рожденных верующих, чьей судьбою он стал и чье спасение стало его судьбой.

Нет… Произнеся сатанинское заклятие, он переломил бы судьбу, избежав испытания и искупления на кресте! Пилат, Цезарь, Иуда Искариот безропотно приняли бы его веру, устремясь к нему с протянутыми руками. Если бы заклятие прочел Ленин, мы бы жили нынче при коммунизме. Те, чья душа жаждет единственного — переустройства мира, вместе со своей судьбой переиначили бы ход истории».

— Помогите, прошу!

— Я не могу, — закричала ведьма, отбиваясь от дьявольского искушения. — Я не стану обращаться к Сатане!

Внезапно она хлопнула себя по лбу столь резко, что черная шапочка чуть не слетела с ее головы. Поправляя на ходу головной убор, Карамазова кинулась к книжным полкам и торопливо вытащила оттуда книгу.

— Мы забыли. Есть ведь и второе — белое заклинание. «Суженый-ряженый! Покажись мне в зеркале». — Отыскав нужную страницу, она прочитала: — «…граница между тем и этим миром становится прозрачной и преодолимой… гадающая смотрит сквозь зеркало прямо в тот свет, в ожидании видения жениха или знака собственной смерти». Все то же самое, только без крови и насилия над судьбой. С его помощью так же легко можно пройти туда и обратно!

— Но кто его прочтет? — всхлипнула Лера.

— Я.

— Вы? Но при чем тут вы? — ревниво вспыхнула она. — Какое отношение вы имеете к Вале?

— Успокойтесь, — остудила ее пыл Иванна. — У ведьм не бывает ни женихов, ни невест. Ведовство, как религия, становится тобой. Мои суженые — люди, которым я не имею права отказать в помощи… И если мне судьба помочь Вале, она выйдет ко мне.

— А если не судьба?

— Судьба… — обреченно вздохнула Карамазова. — И притом тяжелая. Мне не удалось откреститься от нее. Валя непременно придет снова… Боюсь только, нам придется подождать до следующего Крещения.

* * *

Крещение метелило за окном.

На часах было нулевое время.

Иванна Карамазова с ужасом глядела в зеркало — там, за стеклом, возглавляемая Валей, стояла длинная очередь людей, бесконечная, словно в мавзолей Ленина.

Ее след терялся в нескончаемых глубинах зеркального коридора…

Это был обычный дымный вечер, загнанный в мышеловку ночного клуба…

Но она боялась его, особенно десяти часов, когда ей придется выйти на сцену — впервые в жизни. Придирчиво изучив себя в зеркале, она нервно нанесла на губы пятый слой помады и еще раз припудрила нос. Резкий электрический свет наспех обустроенной гримерной саркастично подчеркивал несовершенство ее самопального грима. Но у нее пока нет денег на профессионального визажиста. Вот когда она станет звездой…

Ох… Ее чувства словно бы изрезали на мелкие куски и перемешали в салат, густо приправленный гудящей адреналином кровью, — диковинное блюдо, вкус которого она узнала сейчас впервые: страх и нервная радость, липкая неуверенность в своем голосе и теле и самозабвенная вера в себя, гордость — ее пригласили выступить на настоящей сцене — и панический ужас перед ней.

То, что на это выступление придет Владимир, волновало ее сейчас меньше всего. Ведь выступление было первым, а Владимир лишь одним из колоды богатых поклонников. К тому же неперспективный — с женой и ребенком. Но она, никогда не упускавшая случая подчеркнуть свою значимость, конечно, позвала его, чтобы дать понять: она не просто смазливая девчонка, каких десяток в любой кофейне.

Она — будущая звезда!

Владимир нервно опрокинул третью рюмку водки. Он чувствовал себя неловко — этот клуб на окраине Киева был слишком дешевым для него. Он давно уже отвык от подобных заведений. Местная публика состояла из обкуренной дискотечной молодежи, малообеспеченной, но много о себе мнящей. На ее фоне он ощущал себя белой вороной, которую могут в любую минуту неприязненно клюнуть в глаз.

Он в пятый раз поправил галстук и в пятый раз пожалел, что вообще надел его сюда. Скорей бы объявили выступление Натали. Он хмыкнул. Натали… Ему не нравился псевдоним, который взяла Ольга. Он казался ему устаревшим и нарочитым. Такие дурацкие манерные имена любят придумывать себе проститутки.

Но Ольгу не переупрямишь. Она требовала, чтобы ее называли так постоянно. Она постоянно что-то требовала. Он сам не значил для нее ничего. Но Владимир надеялся, что со временем ему удастся прошибить пуленепробиваемую броню ее эгоцентризма, ее холодного недоверия к мужчинам, ее уверенности, что они — лишь подножный корм ее жизни.

Он был убежден: где-то в глубине одной из заштукатуренных косметикой и цинизмом щелей ее естества таится романтичная девчонка, которая хотела бы верить в неземную, великую, невероятно огромную любовь!

Проблема в том, что за всю ее двадцатилетнюю биографию жизнь не подарила ей даже минимального повода для этой веры.

* * *

Иванна Карамазова задумчиво перетасовала колоду и, зажмурившись, попыталась нащупать в ней «карту дня».