Западня. Занесенные снегом - Блейк Крауч

Девочка слышала, как открываются и резко закрываются двери по коридору, и этот шум приближался. Слева от двери стоял гардероб. Девлин бросила пистолет на кровать, обошла шкаф и всем весом навалилась на него, пытаясь сдвинуть этот огромный тяжелый предмет меблировки. Тот слегка подался. Преследователи приближались, они уже были за несколько комнат от нее.

Наконец шкаф заскользил по полу. Деви подперла им дверь, а потом отошла к столу, отодвинула его от окна и поставила вплотную к гардеробу.

Снаружи кто-то сказал:

– Я ничего не вижу в этот глазок.

– Отопри дверь, – ответил другой голос.

– Она не заперта.

Дверь содрогнулась.

– Ее что-то держит.

Сквозь баррикаду послышался еще один мужской голос, очень тихий и спокойный:

– Ты меня слышишь?

Девлин не ответила и подняла револьвер.

– Открывай немедленно.

Девочка не пошевелилась. Через несколько секунд послышались удаляющиеся шаги. Деви стояла, дрожа, в темной комнате, и наступившую тишину нарушал лишь шорох снежинок, бьющихся в стекло. Прошла минута, вторая…

«Может быть, они ушли? О господи, пусть это будет так!»

Беглянке показалось, что она слышит отзвук шагов, однако этот шум был таким тихим, что понять было невозможно.

Затем раздался стук, и все тот же голос произнес из-за двери:

– Впусти меня, так будет проще, понятно?

Девлин смотрела на гардероб, который подпирал дверь, и, с трудом сдерживая слезы, подумала: это все. Последний рубеж.

– Я выломаю дверь ко всем чертям!

На этот раз удар был громовым. Деви решила было, что он разбил себе руку, но последовали второй, третий и четвертый удары, и дверь треснула. Девочка взвела курок и выстрелила – раз, потом другой, проделав в гардеробе и двери пару отверстий. Отдача едва не выбила револьвер из ее рук. А когда в ушах перестало звенеть, стало тихо, и на мгновение она решила, что попала в своего преследователя.

Но вскоре удары посыпались снова. Гардероб содрогался, с потолка летели штукатурная пыль и кусочки краски, люстра звенела… Ноги у Девлин тряслись так сильно, что она едва могла стоять. По лицу ее текли слезы.

Когда мужчина пробил заднюю стенку шкафа, девочка отступила к комоду.

Теперь она слышала, как он возится внутри. Дверцы гардероба распахнулись. Мужчина стоял среди старых платьев, и Деви видела его лицо в свете фонаря, который он держал в руках. Он бросил топор на пол, и лезвие со стуком врубилось в половицы, а затем поставил фонарь рядом с топором, уперся плечом в боковую стенку шкафа и отодвинул его обратно в угол. Расколотая и сорванная с петель дверь стояла, прислоненная к косяку, и дверной проем зиял пустотой.

Мужчина взял фонарь и топор и направился к Девлин. Свет от язычка пламени отблескивал на его потной лысине. По ботинкам и синим джинсам, которые Девлин видела сегодня утром в столовой, она узнала этого человека: это был Итан.

Он остановился, увидев в ее руке револьвер, подрагивавший от неистовых ударов ее сердца. Она оттянула курок и нажала на спуск. Щелк.

Мужчина бросился вперед и выбил оружие из ее руки. Когда оно отлетело в дальний угол, Итан оттеснил Девлин к окну – он был так близко, что она чувствовала, как бьется его сердце. От окна тянуло холодом, и таким же холодным было лезвие топора, прижатое к ее ноге. Хозяин коттеджа смотрел на нее сверху вниз, и пар от их дыхания колыхался в свете лампы. От мужчины пахло вином.

Над коттеджем раскатился гром, и на комоде зазвенели фарфоровые фигурки. Итан сказал сквозь сжатые зубы:

– Он был моим братом, а теперь он мертв.

– Он собирался…

– Он был моим братом. Теперь он мертв.

Выпустив топор, мужчина запустил пальцы в черные кудри Девлин, сгребая в кулак пряди ее волос.

– Больно! – вскрикнула она.

– Это еще не больно.

Он поволок кричащую девочку к выходу из комнаты. Разбитую дверь Итан просто отбросил пинком. Деви цеплялась за его руку, пока он тащил ее по коридору четвертого этажа. Рядом трусил волк, щелкая зубами прямо ей в лицо. Больше в коридоре никого не было – все остальные куда-то ушли. Свет керосиновых ламп отражался от бронзовых номеров на дверях:

405

407

409

Девлин завизжала и вонзила ногти в руку мужчины. Тот вскрикнул, и она, вырвавшись из его хватки, побежала обратно по коридору, но сделав несколько шагов, споткнулась и упала. Оглянувшись, увидела в свете лампы быстро приближающиеся силуэты Итана и волка.

В тот момент, когда ей удалось подняться на ноги, они настигли ее.

Когда девочка вновь открыла глаза, то первым, что она увидела, были смутные очертания ее собственных ступней, скользящих по мраморному полу вестибюля. За ними виднелась громада камина. Огонь в нем уже прогорел, остались лишь тлеющие угли, и свет исходил только от фонаря в руке Итана.

Он тащил Девлин за волосы. Ее правый глаз заплыл и почти не открывался: в нем пульсировала боль. Техасцы в кимоно, стоящие в дальнем конце вестибюля, были похожи на сборище призраков.

– Что это у тебя, Итан? – крикнул один из них.

– Не твое собачье дело!

Хозяин коттеджа достал из кармана нож, ухватил Деви за куртку и взрезал сразу два слоя ткани – флисовую толстовку и длинную нижнюю рубашку. Сорвав их с девочки, он расстегнул ее джинсы и стянул их за штанины, а потом швырнул ее на пол, содрал с нее чулки, длинные теплые подштанники и трусики и рывком поставил ее на ноги.

Она замерла, оглушенная, онемевшая от стыда и потрясения. Итан распахнул тяжелую железную дверь, в которой бушевала метель.

– Нет, прошу вас. Я… – попыталась сопротивляться его жертва.

Мужчина вытолкнул девочку наружу, и она налетела спиной на одну из колонн. Итан поднес к губам длинный тонкий свисток и подул в него. Деви ничего не расслышала: звук был слишком высоким, чтобы человеческое ухо могло его уловить. Затем дверь захлопнулась, и Девлин услышала, как хозяин с той стороны закладывает в проушины железные засовы.

Ноги у нее болели. Она посмотрела на них – но они почти по колено ушли в снег, который намело у колонны. Девочка подбежала к двери и стала бить в нее кулаками и кричать. В летний вечер ее крик разнесся бы по всему озеру и отразился бы от склонов холмов. Но в эту зимнюю ночь метель заглушала ее голос, так что сама Девлин почти не слышала его. Отвернувшись от двери, она посмотрела на озеро и затопала ногами. Снег продолжал сыпаться на крыльцо.

Она снова повернулась к двери и приложила губы к заиндевевшей замочной скважине.

– Впустите, пожалуйста. Мне холодно!