90-е: Шоу должно продолжаться – 4 - Саша Фишер

— Да заткнись ты! — шикнул я. — Нам сейчас все съемки могут зарубить, так что лучше вообще не напоминай о своем существовании!

Игорь Андреевич выдержал где-то с минуту. Потом выскочил из машины и побежал следом за девушкой. Догнал, обнял, прижал к себе, начал гладить по искрящимся платиновым волосам. Кристина сначала упрямо трепыхалась, как будто пытаясь вырваться, но потом положила голову ему на плечо, прильнула так трогательно…

Уф. Можно выдыхать. Кажется, наша хитрая блондиночка все разрулила.

Бес процедил что-то сквозь зубы и пошел переодеваться. Я шагнул следом за ним.

— Илюха, ты как? — вполголоса спросил я, забирая из его рук бархатный берет.

— Да нормально, — хмыкнул он. — Я же все понимаю, не маленький.

— В магазине сцену не устроишь? — усмехнулся я.

— За дурака-то меня не держи, — огрызнулся он, стягивая сапоги. — Сказал же, нормально все.

Я некоторое время изучающе смотрел на его лицо. Ну вроде он и правда в норме. В общем-то, его душевное состояние волновало меня не из дружеских к нему чувств, а скорее из эгоистичных соображений. Если он развыступается, то плакал наш рекламный ролик, вся работа псу под хвост. Так что я скорее был готов ему пару отрезвляющих оплеух выдать. Любвеобильный наш, блин.

Съемка в «Золотом тельце» прошла без приключений, к счастью. Когда я своим ходом добрался до ювелирного магазина — в машину просто не влез, мог вообще не ходить, но решил досмотреть представление до конца все-таки, — ребята как раз переоделись и обсуждали, какой из прилавков выберут в качестве фона. Охранник попытался меня не впустить сначала, мол, технический перерыв, все дела, но Игорь Андреевич одним жестом унял своего «цепного пса», и тот уступил мне дорогу.

Магазин занимал часть первого этажа дореволюционного трехэтажного особняка из красного кирпича неподалеку от бетонного куба редакции «Новокиневской правды». Чтобы не мешаться под ногами, я остался рядом с охранником и смотрел на съемки просто как зритель. По ходу дела подумав, что если бы снимали в нашем центральном ювелирном, то шокирующий контраст между развалинами, в которых Бес с Кристиной от моих разбойников отбивались, получился бы совершенно разительным. Будто они на машине времени прыгнули. А тут получилось где-то даже гармонично. Игорь Андреевич не дошел в своих дизайнерских идеях до того, чтобы обнажить краснокирпичную кладку, зато прилавки у него были цельнодеревянные, задрапированные тяжелыми бархатными портьерами. И сами золотые-самоцветные цацки были разложены на красных бархатных подушечках.

На съемку всего эпизода понадобилось минут пятнадцать, из которых десять потратили на то, чтобы сложить из украшений живописную кучку, на вершину которой водрузить ту самую диадему, в которой Кристина на башне красовалась. Потом, правда, решили, что нужно еще один дубль. Вспомнили, что до этого же герой и принцесса с разбойниками дерутся, и надо бы как-то на их внешности этот факт отметить. Так что Ирина нарисовала на фарфоровой щеке Кристины помадой не то царапину, не то след чужой крови. И лицо Беса слегка заляпали тоже.

— Давайте еще разок! — скомандовал Стас. — Илюха, ты идешь чуть впереди, меч только держи как-нибудь более угрожающе…

— А зачем? — Бес недоуменно приподнял бровь. — Мы же уже всех победили!

— Так горячка боя, все дела, — хохотнул Стас. — Там в предыдущем кадре вы еще сражаетесь, так что сейчас будет логично, если ты будешь такой весь напряженный. И расслабишься, только когда увидишь украшение…

— А может лучше я впереди пойду? — спросила Кристина. — По правилам хорошего тона женщин первыми пропускают!

— По правилам каменного века, в пещеру первой впускали женщину, потому что там может быть медведь! — Стас со значением поднял указательный палец.

— Дурацкая шутка, между прочим! — обиделась Кристина.

— Блин, да обсуждали же уже это тысячу раз! — всплеснул руками Стас. — Илюха подходит к драгоценностям, берет корону и ожерелье и дарит тебе. А если ты впереди, то что? Подбежала к кучке цацок и как сорока схватила самое блестящее?

— Ну все, все, я поняла! — отмахнулась Кристина. Щеки ее порозовели, поняла, что фигню сморозила.

— Тогда поехали! — Стас уткнулся в окуляр видеокамеры.

Домой я планировал заскочить на полчасика. Пообедать, а потом топать на встречу с Василием. Надо было обговорить детали этого его концерта, на который он меня ангажировал, чтобы «поливокс» отработать. Но как только я открыл дверь, то понял, что кажется планы придется поменять.

— Володя! — мама выскочила в прихожую сразу же, как только я открыл дверь. И сразу следом за ней — дядя Слава. Сразу стало тесно.

— Ты куда увел мою дочь⁈ — набросился на меня Грохотов-старший. — Почему ее до сих пор нет дома?

— Эээ… — я пожал плечами. — Так я же работал на концерте, а не за Леной следил…

— А должен был следить! — дядя Слава угрожающе двинулся вперед и сжал кулаки.

Я хотел, было, что-то сказать насчет того, что Лена — девушка совершеннолетняя и не нуждается в том, чтобы ее за ручку водили, но вовремя захлопнул варежку. Грохотовы мне могут тысячу раз не нравиться, но она ушла из дома вчера, а сейчас уже почти вечер. Не позвонила, не отметилась. Они вправе волноваться.

— Надо в милицию звонить! — крикнула из глубины квартиры тетя Марина.

— Не надо в милицию, — сказал я, скидывая ботинки. — Сначала попробуем так найти. Скорее всего, все в порядке.

— Да уж попробуй! — Грохотов упер руки в бока. Глаза его метали молнии. Судя по его виду, он больше на меня злился, чем волновался за судьбу Лены.

Я протиснулся мимо него и направился в комнату Ларисы. Та сидела на тахте, забравшись на нее с ногами. Лицо недовольное.

— Привет! — сказал я и прикрыл дверь. Слушай, ты когда уезжала, Лену случайно не видела?

— Блин, да меня достали уже с этой Леной… — простонала Лариска. — Она уже совершеннолетняя, может гулять, сколько хочет!

— Что, давно скандалят? — хмыкнул я и присел с ней рядом.

— Ну да, — сеструха вздохнула. — Разбудили меня и давай допрос устраивать. А я что? Я вообще рано приехала, меня Боря на машине отправил…

— Так что с Леной-то? — спросил я. — Ну так-то реально, пропала куда-то, вдруг с ней случилось что-то…

— Ой, да что с ней