Колдун. Из России с любовью - Вадим Крабов

Я, с видом умудренного жизнью старика, тяжело и снисходительно вздохнул. Я был почти трезв: сегодня «девочки» работали, сильно расслабляться не хотелось.

– А предположи-ка, Серега, государство. Большое, с суровым климатом, со стойкими людьми. Назовем его, к примеру, Батвия. Порядки там серьезные установим. Воровство вычисляется на раз (допустим, детекторы лжи там не обманешь), убийства всякие – и разбойные, и бытовые, и случайные – раскрываются легко, и сразу тюрьма, откуда практически не выходят. Как тебе?

– Пока нормально, нравится. Но в глазах у тебя, вижу, черти резвятся, что-то там не так… Ну, и… продолжай.

– Продолжаю, – не стал томить я. – Судебная система там простая: любая провинность – и тебя за жабры, без вариантов. Тюрьма – что-то типа концлагеря. Не немецкий, конечно, кормят, как на убой, – здесь я невольно хмыкнул, – но конец один – смерть. Нравится?

– Я не живодер! Ты какой-нибудь другой порядок придумай. Судьи там, обвинение… на адвоката даже согласен. Только чтобы неотвратимо!

– Ну, с неотвратимостью там порядок. В определенных пределах, конечно, абсолюта нигде нет. – Я и сам не заметил, как перешел от предположительного изложения к утвердительному. – Зато везде есть вариации. Родственники суетятся, кого надо подмазывают. Есть богатые, есть бедные, есть по рождению влиятельные: семьи аристократов, торговцев, землевладельцев, провинциальных правителей. Закон вроде для всех одинаков, но по факту кое-кто «равнее равных». И чиновники, которые за наказание отвечают, трепещут, но берут! Беднякам, разумеется, не поможешь, но если у родни деньги имеются или власть, то из тюрьмы вызволить вполне реально. Сверху донизу тихий сговор…

– Да что ты все заладил – смерть да смерть! Сроки надо давать. Кому больше, кому меньше. Придумай что-нибудь помягче, а то расписал тут ужастик. «Большой брат» какой-то, в натуре. – Отравленный алкоголем мозг Сергея не разобрался в манере изложения. – Не такой я уж и тупой, – похихикал, хитро прищурившись, грозя мне пальцем. – Не передергивай!

– Хм. Это не гротеск, Серега. Там, понимаешь, нужны жертвы, много жертв… политика такая, – завершил я, опомнившись.

Не рассказывать же о чернокнижии – государственной религии царства Батвия, о поклонении Демонам и Верховному божеству – Вартараару. О том, как эта страна напала на «хранимые Спасителем земли», куда входило и баронство Комес, как мне с командой, с членами созданного мною магического сообщества «Стихия» пришлось совершить вылазку в столицу Батвии, в сердце чернокнижия. В общем, раскрыться полностью. Это уже перебор.

– Не бывает такой политики! Даже у фрицев было не так, как ты тут мне втираешь. Уголовники сидели сроки – выходили, политические… вроде, бывало, наверное… что ты меня путаешь? Жертвы! Как в Средневековье… О! – что-вспомнив, он оживился, быстро перескочив от теоретических размышлений к практике. – Слушай, раз ты такой весь из себя волшебник, может, подскажешь по поводу одного висяка? Там как раз предположительно речь идет о неком ритуале…

– В смысле? – Я напрягся. В уши ударила глухая волна…

– Понимаешь, год назад ездил я в командировку. Туда, – показал, неопределенно махнув рукой на запад, – в Красноярский край. Убили одного нашего урку, а он в розыске по одному делу был. Не важно по какому, главное, как убили. Жертвоприношение, в натуре, не иначе!

– Подробней. – У меня засосало под ложечкой. «Начинается…» – мысленно простонал я.

– Представляешь, кладбище. На могильной плите – пентаграмма с какими-то знаками, на ней лежит распятый урка. Рана единственная, колотая в сердце, предположительно кинжалом. И что самое интересное, труп постаревший. Еле узнали. По портакам и пальцам идентифицировали. Предположения есть?

– Знаки описать можешь? – деловито спросил я, подвигаясь к Сергею поближе. «Вот оно! Предчувствие, чтоб его…» – думал, сжимая зубы.

– Не могу. Какие-то иероглифы. Тебе лучше знать! Во! Вспомнил: «Серп и молот» там были! Мы с ребятами недоумевали еще. Только не перекрещенные, как на гербе нашем, в смысле, на старом, а разделенные: «серп» в головах трупа, а «молот» в ногах, да необычные: «серп» больше на кривой нож похож, а «молот» – на непонятно что. Это мы их условно «серп и молот» назвали.

– Этот самый «молот» на плиту, случайно, не похож? – уточнил я севшим голосом. «Квест» обрел ясность. Первая половина оказалась сущей ерундой: подумаешь, урок на уши поставил; вторая вырисовывалась более неприглядной, для ее выполнения придется напрячься, из шкуры вылезти и неизвестно еще, справлюсь ли…

– Не, я бы сказал – на наковальню. Поэтому «молотом» и обозвали.

Причуды возникновения названий я оставил в стороне. Важно другое: неужели точно чернокнижники? Очень похоже, очень.

Кровь билась в висках, в груди ныло, сердце ухало, как в железной бочке. «Нет, не может быть здесь «черной книги»… символ другой: ту их «могильную плиту», которая жертвенный алтарь изображает, не перепутаешь, образ сразу в мозги врезается… Однако сатанисты, вроде того скинхеда, видимо, силу брать научились. Старение это не с бухты-барахты взялось…» – мысли постепенно обретали четкость.

– Труп – не высохшая мумия? – уточнил я.

– Нет, просто постаревший. И худой, как чахоточный при издыхании. – Серега, заметив мою серьезность, посуровел. Насколько хмель позволял. – Могу дело показать. Там снимки есть и заключение экспертов. Нашли только возрастные изменения в тканях и биологический возраст определили лет восемьдесят – девяносто. Это я хорошо запомнил, патологоанатом с пеной у рта доказывал, что не наш это труп, сорокапятилетним быть никак не может.

«Только вершки силы снимают, не чета эгнорским «черным»… но это их, козлов, не оправдывает…»

– Что эксперты пишут?

– Знаки древнеегипетские, а «серп с молотом» ранее не встречались.

– Поня-а-атно, – протянул я, ни черта не понимая. Предстоит разбираться.

«Прости, Лизочка, еще на немножко задержусь. Не могу я местных «черных» оставить, ты же понимаешь! Знает эта падла «провидение», на что давить! Зуб на «черных» любого вида у меня огроменный…» – мысленно обратился к жене, мысленно же совершил «вдох-выдох» и окончательно настроился на деловой лад:

– Надо ехать на место происшествия, осмотреть все. Где это случилось?

– В Красноярском крае, тьфу, все время забываю, в Эвенкии, куда Тунгусский метеорит падал. Не совсем там, это я для примера. Что его туда занесло? Урку, я имею в виду, не метеорит.

– Ага… для примера… – произнес я механически, думая о другом.

«Неужели там, где ниточка силы? Возможно. «Черные» любят устраивать алтари в Местах силы… Черт, далеко от Закутка, в Эгноре на столько не видел. Хотя… там Мест силы хватает, а нити расходятся и закручиваются вниз, как бы вылетая из земли и возвращаясь обратно. Будто снаряды, по параболе. Я еще с магнитным полем их сравнивал, как его в учебниках рисуют. А земная нить вертикально вверх идет, словно луч света вертикально бьет. Точно! Вполне возможно, вполне. Или наоборот, откуда-то из космоса в землю лупит, с огромной высоты, которая теряется где-то в пространстве: свободным сознанием до конца не прослеживается, а ведь закон перспективы для нитей Силы неприменим. И Тунгусский метеорит как нельзя кстати… Надо ехать», – последнюю мысль озвучил.