Войти в бездну - Андрей Мартьянов

– Переделочка, – покивал доктор. – И, конечно, вы как всякий уважающий себя супермен вступили в кровавую битву?

– Да ну вас, Веня! – я сделал вид, что обиделся. – Какое там суперменство, откуда? Тот второй, с пистолетом, был вполне узнаваем. Высокий, здоровый как лось. Господин Мазуров собственной персоной...

– Вот нарассказываете таких историй на ночь, кошмары сниться будут, – сказал Гильгоф. – Что-то я окончательно сник, глаза слипаются. Это все проклятый коньяк. Может, потом закончите вашу увлекательнейшую повесть? Завтра, например?

– Почему бы и нет, – пожал плечами я. – А на коньяк и вообще на алкоголь не ругайтесь – мне тогда водка жизнь спасла. Не засни я в ванной... Ладно, давайте расходиться по каютам. Точнее, вы в каюту, а я наверх в отсек для отдыха пилотов, так оно привычнее!

«…Флот Исламского Союза на январь 2281 года составляется из сорока шести транспортно-грузовых космических кораблей различного тоннажа и девятнадцати судов двойного назначения, которые могут быть использованы в военных целях. По условиям капитуляции Халифата, ставшей итогом Азиатской войны (Нью-Дели, 2265), Исламский Союз не имеет права производить, закупать или брать в аренду боевые корабли, однако получает разрешение оснащать свой Флот средствами самозащиты, не превышающими определенных договором пределов. В последние годы некоторые положения данного соглашения были оспорены правительством Исламского Союза и на вооружения Флота ИС поступили плазменные орудия и пятьдесят шесть истребителей класса „Планета-космос“ собственной разработки. Тем не менее в настоящий момент военно-космические силы Халифата значительно уступают флотам ведущих держав как по оснащенности, так и количественно и не представляют значительной угрозы…»

Военный справочник «Милитера», Брюссель, 2282 г.

Гермес, звездная система Вольф 360.

29 июня 2282 года по РХ

– Как там дела? – увидев Гильгофа, выходящего из отделения интенсивной терапии, я вскочил со стульчика и бросился навстречу доктору. – Выяснили, в чем дело?

– Нет, – отрицательно покачал головой Гильгоф. – Никаких сдвигов в лучшую сторону, хорошо без отрицательной динамики… Врачи уверяют, что ничего не понимают. Я, признаться, тоже, хоть и повидал на своем веку много странностей. Бактериологический анализ никаких результатов не дал, это не инфекция, но имеют место неясного происхождения изменения в тканях. В сознание он так и не приходил, скачки температуры – невероятные, от сорока одного до тридцати четырех градусов. И в то же время все органы функционируют в пределах нормы, электрическая деятельность мозга не нарушена. Из предплечья извлекли маленький осколок кости, который я пропустил там, на озере… Может, некая аллергическая реакция на чужеродную ткань? Не знаю!

– Мне кажется, его надо эвакуировать на Землю. Сами понимаете, на Гермесе невозможно нормальное обследование и лечение, он же умрет!

– Луи, прекратите панику! – построжал Гильгоф и сдвинул брови. – Вызвать «Франца-Иосифа» я не могу, все корабли этого класса заняты… кхм… заняты другими делами, куда более важными. Будем надеяться на лучшее. Вы же католик? Вот сходите в храм, поставьте свечку. Говорят, помогает! Более того, в результате всей этой истории мы не выполнили часть программы пребывания на Гермесе, но это уже мои заботы. В ближайшие дни я буду заниматься отчетом о проделанной работе, потом, видимо, снова придется отправляться в дорогу дальнюю… Надеюсь, вы не откажетесь снова потрудиться со мной?

– Нет, конечно! Особенно сейчас.

– Полагаюсь на вашу молчаливость, мой дорогой Луи. Постарайтесь быть скромным даже с близкими друзьями наподобие мадам Амели – я имею в виду новости с Земли. Договорились?

– Что я, не понимаю? – возмутился я.

– Ну-ну, не горячитесь. Отправляйтесь в колледж, Жерар, наверное, вас ждет не дождется! Я загляну в российское консульство, а вечером нанесу визит семейству Ланкло. До встречи!

– До свидания.

Мы прилетели в город вчера вечером. Спешка была вызвана состоянием Крылова, находившегося почти при смерти. Доктор без раздумий вызвал самолет, С-47 прилетел через несколько часов, совершил посадку неподалеку от Озера, мы отпустили гиппарионов, быстро погрузились и направились в сторону Квебека. По просьбе Гильгофа пилот совершил два круга над Лесом – доктор хотел осмотреть чащобу с высоты птичьего полета, видимо, рассчитывая обнаружить нечто, незамеченное нами во время путешествия по Дороге. Но под плоскостями самолета расстилалось лишь сплошное зеленое море без каких-либо следов цивилизации. Затем на протяжении сотен километров мы наблюдали изумрудно-золотую саванну, в перед заходом солнца шасси С-47 коснулись бетонной полосы Бланьяка, где нас ожидала машина «скорой помощи», сразу же доставившая Коленьку в госпиталь святой Терезы Бомбейской. В числе встречающих оказались и несколько профессионально-насупленных господ из дипломатического представительства Империи в Квебеке, которые забрали контейнеры с аппаратурой. Аня и Гильгоф уехали вместе с ними, я отвел домой собак, накормил и приказал псинам «ждать». Потом заскочил к соседу – страдающему бессонницей пожилому рантье, попросил назавтра присмотреть за собаками, Альфа с дочурками не считали мсье Ландри и его жену за чужих людей. Быстро переоделся, взял велосипед и среди ночи поехал в госпиталь, находившийся в другом конце города.

Разумеется, к Крылову меня не пустили, сославшись на то, что состояние больного тяжелое, а я даже не родственник. Спустя полчаса ко мне вышла толстая докторша (судя по акценту – из потомков англоязычных канадцев) и начала расспрашивать, что именно случилось. Я объяснил, умолчав только о целях нашей экспедиции и необычных находках – Гильгоф настрого запретил болтать лишнее. Как раз в это время в больницу примчался Вениамин Борисович собственной персоной – от его рассказа толку было гораздо больше. Более того, он ухитрился сразу очаровать толстуху своими немалыми познаниями в медицине и старомодной обходительностью, заявил, что является родным дядей Крылова, и получил разрешение пройти в отделение реанимации.

Когда мы утром расстались, я поехал в колледж через центр Квебека. Город просыпался, появились автомобили, из открывающихся булочных тянуло запахом великолепного гермесского хлеба и горячей сдобы, под тентами уличных кафе сидели первые посетители из числа сотрудников наших бюрократических контор, решивших выпить перед наступлением рабочего дня чашечку кофе и съесть круассан с джемом. Над зданием муниципалитета вился флаг колонии – такой же как и канадский, только лист клена в центре взят в зеленый кружок, по краю которого выведен латинский девиз: «Orbi, Urbi et Gensis» – «Миру, Городу и Народу». Квебек выглядит очень спокойно, провинциально и умиротворяюще. Такое впечатление, что цивилизация коснулась нас лишь краем, и мне становится не по себе, когда я вспоминаю, что эта идиллия очень скоро будет навсегда разрушена.

Вот и ограда колледжа святого Мартина. Здесь оживленно, наши ваганты собираются к первым занятиям, начинающимся в половине восьмого утра. Я кивнул знакомому охраннику, стоящему у распахнутых ворот, свернул налево от главного корпуса, миновал оранжерею и подъехал к дому Жерара, стоявшему на отшибе, в дальней части колледжского парка – за выдающиеся заслуги мсье Ланкло получил от Ученого совета в подарок шикарный коттедж, а прилегающую лабораторию выстроил сам. Зверье из коллекции Жерара тявкает и посвистывает на все лады – подошло время кормления, подрабатывающие здесь студенты начали чистку вольеров.