Девушка в красном платке - Фиона Валпи

– Тебе придется помочь мне подняться по ступенькам из погреба. Лучше иди первой и помоги, если я застряну. Видит бог, я тебя раздавлю, если пойду впереди и у меня закружится голова…

Элиан склонилась, чтобы заглянуть в пещеру. Джек улыбнулся ей и показал большой палец, а потом послал воздушный поцелуй. Она не знала, когда снова его увидит. На последний долгий миг она остановила на нем свой взгляд, сохраняя в памяти его выразительные черты, его широкие плечи, его сильные руки и то, как загорались, словно летнее небо, его глаза, когда он на нее смотрел.

Затем она вкатила бочку обратно на место и пошла по ступенькам из погреба перед мадам Буан.

После прохладной темноты пещеры кухня шато была яркой и теплой. Выйдя из погреба, Элиан заморгала. Она протянула руку мадам Буан, помогая той преодолеть последние ступеньки.

– Пойди умой лицо, если хочешь, дорогая, а я соберу тебе завтрак и чашку горячего кофе. Провести целую ночь в темной пещере, что же дальше?

Приглаживая волосы и завязывая платок, Элиан улыбнулась про себя, вспоминая руки Джека, обнимавшие ее в том, другом мире у них под ногами; в мире, где любовь была чем-то простым, высеченным в камне; в мире, таком далеком от трудностей их будней.

* * *

Позже в тот день, когда Элиан с мадам Буан готовили ужин, перед главным входом в шато остановился черный автомобиль. С заднего сиденья появился генерал, за ним показались обер-лейтенант Фарбер и еще двое мужчин. В отличие от солдат они носили черные рубашки и длинные пальто, несмотря на жару, а на левом рукаве у каждого была ярко-красная повязка с изображением черной свастики на белом круге. На фуражках же у них был тот же символ, что и на военной форме – серебряный орел с острыми распростертыми крыльями.

Мадам Буан разглядывала их из кухонного окна, прищурив глаза, потом обернулась к Элиан, вытирая руки о фартук.

– Похоже, нас навестит гестапо. Будь спокойна, девочка моя. Не забывай, они ничего не знают. И самое главное – мы с тобой тоже.

На мгновение Элиан испугалась, что они могут направиться к часовне в поисках графа. Но раздавшийся через несколько минут стук в кухонную дверь подтвердил, что они и правда пришли к его слугам.

На пороге стоял обер-лейтенант Фарбер, выглядел он более напряженным, чем обычно. Элиан заметила, как задвигались желваки у него на челюсти, когда он сглотнул, перед тем как сказать:

– Мадам Буан, мадемуазель Мартен, не проследуете ли вы за мной в гостиную? Одни господа хотят задать вам несколько вопросов.

Женщины развязали фартуки и повесили их на спинку стула, а Элиан сняла и свой платок. Она пригладила волосы, пока следовала за обер-лейтенантом и мадам Буан по коридору, ведущему из кухни в главный холл. Двери гостиной были открыты, но как только женщины зашли внутрь, обер-лейтенант закрыл их с мягким щелчком, от которого Элиан слегка вздрогнула. Нервы у нее были на пределе.

Генерал и двое в черных пальто сидели на диванах напротив огромного камина в одном конце комнаты. Над каминной полкой из цельного камня висел герб графов де Бельвю, вырезанный из большого куска известняка того же кремового цвета, что и стены пещеры, таящейся под ними. Элиан не спускала с него глаз, пока они с мадам Буан шли вперед, пытаясь найти силы в латинском девизе, высеченном на знамени над парой геральдических львов, держащих между собой щит: Amor Vincit Omnia. Это было напоминание, что любовь поможет ей выдержать любое испытание, возможное впереди: любовь к родителям, к Иву, скрывающемуся где-то в холмах, и к Джеку Коннелли. Прятался ли он еще в пещере у них под ногами? Или к этому времени кто-нибудь пришел с мельницы и увел его вниз по туннелю, чтобы прятать среди макизаров?

Мадам Буан и Элиан стояли бок о бок перед мужчинами, спиной к камину, а обер-лейтенант примостился на элегантном кресле эпохи Людовика XV – при других обстоятельствах контраст между обстановкой и его серой формой и мрачным выражением лица показался бы почти до смешного нелепым.

– Дамы, – заговорил более низкий из двух гестаповцев – скользкий на вид мужчина без подбородка. Он говорил на французском, хотя по сравнению с обер-лейтенантом Фарбером звуки у него были резкие, гортанные. – Нам стало известно, что в деревне Кульяк проживает вражеский агент. К несчастью, он исчез. Однако мы уверены, что все сознательные граждане местной общины захотят выполнить свой патриотический долг и помочь нам найти его – и, естественно, любых других предателей, которые могли оказывать ему содействие.

Он сделал паузу, ожидая, когда они заговорят.

Мадам Буан посмотрела на Элиан, убедительно изображая на лице потрясение.

– Вражеский агент! Живет в Кульяке? Господи, да кто же это может быть? У тебя есть предположения, Элиан?

Понимая, что ей надо брать пример с превосходного представления мадам Буан, Элиан медленно покачала головой, будто бы напряженно думая.

– Представить не могу. Но что за потрясение – узнать, что среди нас все это время жил такой человек.

– Кто же этот агент, если позволите узнать, месье? – спросила мадам Буан.

Низкий офицер неодобрительно цокнул языком.

– Надеюсь, вы не собираетесь играть с нами в игры. Либо вы уже это знаете, либо вам и знать не надо. Может, вы видели или слышали что-нибудь в деревне? Например, когда ходили за покупками? Или… – Он обратил взгляд прищуренных глаз на Элиан. – Когда стояли за прилавком? Мы получили информацию от одного неравнодушного гражданина, который считает, что вы, возможно, даже знаетесь с этим человеком.

Элиан снова сделала паузу, словно бы напряженно размышляя, сохраняя нейтральное выражение лица, стараясь не показать, что его слова встревожили ее. В голове невольно всплыло воспоминание о Стефани, прошедшей мимо ее прилавка после разговора с милисьенами, но она тут же от него отмахнулась: сейчас она не могла позволить себе отвлекаться на завуалированные намеки немца о том, что кто-то на нее донес.

Она твердо встретила его взгляд.

– Ах, нет, месье. У меня теперь все меньше и меньше покупателей, и всех их я знаю много лет. Кроме обер-лейтенанта Фарбера, конечно. – Она посмотрела прямо на него и едва заметно улыбнулась. – Он один из моих лучших клиентов.

Офицеры повернулись посмотреть на обер-лейтенанта. От удивления, что вдруг оказался в центре внимания, тот опустил глаза и начал рассматривать узор на обюссонском ковре у себя под ногами.

Высокий гестаповец глумливым тоном сказал что-то на немецком генералу и своему сослуживцу, от чего они разразились грубым хохотом. Обер-лейтенант Фарбер густо покраснел и нервно дернул воротник рубашки. Потом поднял взгляд на начальство и пожал плечами, виновато улыбаясь и разводя руками, будто бы говоря: «Ну, а что поделаешь?»

Скользкого вида офицер уставился на Элиан, окидывая ее долгим оценивающим взглядом, под которым ее замутило от страха и ненависти.

– Ясно, – сказал он наконец. – Ну, значит, мы явно теряем здесь время, не так ли, обер-лейтенант?