Только с ним - Адалин Черно

На него, если честно, больно смотреть. Его когда привели, я вскрикнула и испуганно отшатнулась.

– Неожиданно, – прокомментировал тот, кто его привел. – Я Кирилл, кстати, старший брат Глеба. А ты?

– Алина. Можно просто Аля.

– Девушка?

– Да.

Это был весь наш разговор. Кирилл дотащил Глеба до кровати, вручил мне свою визитку и сказал, если станет хуже или будет тошнить – звонить ему и в скорую.

Сейчас лицо Глеба покрыто синяками и ссадинами, бровь разбита, губа тоже. Под глазами все синее. Я так и не поняла, что произошло. Кирилл не стал отвечать на мои вопросы, сослался на занятость, а у Глеба еще не было возможности спросить.

– Это там да? После задержания? – я аккуратно касаюсь его лица пальцами.

– Жизни учить пытались, – он усмехается. – В первый раз я стойко всех разложил, а во второй успел только носы сломать.

– Тебя два раза избивали?

– Один, можно сказать, – Глеб криво усмехается. – В первый меня почти не тронули.

Я его обнимаю, в щеку целую, затем аккуратно касаюсь его губ. Хочу его поласкать. Показать, как сильно люблю, хотя еще ни разу ему в этом не признавалась. Как-то странно это делать так скоро.

Впрочем, я его давно люблю. И знаю о нем почти все. Господи, я успела столько всего выведать. Что-то от брата, что-то подслушала. Но сейчас молчу. Я знаю, что он не ответит мне тем же. Не хочу ставить его в неловкое положение своим “люблю”. Уверена, еще будет возможность признаться.

Я ерзаю. Мне немного неудобно на боку, рука затекает. Глеб меня к себе прижимает сильно и на ухо горячо шепчет:

– Прекрати. На мне, может, и живого места нет, но ему пофигу. Хочет тебя.

В подтверждение своих слов Глеб перехватывает мою руку и накрывает ею свой пах. Моя ладонь упирается в крепкий стояк, и я краснею. Он меня хочет. Даже в таком состоянии. Даже полуживой хочет.

– Я бульон приготовила, – признаюсь. – Куриный. Будешь?

– Я все буду. Если это поможет мне быстрее восстановиться, неси.

Я быстро вскакиваю и несусь на кухню. Я не сильна в кулинарии, но готовила по рецепту, даже в магазин за укропом сбегала, чтобы ему вкуснее было. Через минуту несусь в комнату с миской бульона. Глеб подтягивается, упирается спиной в подголовник.

– Я тебя покормлю, можно?

Он улыбается и послушно открывает рот.

Примерно через десять минут я откладываю тарелку в сторону, а Глеб снова ложится на подушку. Зовет меня к себе, переворачивается на бок и прижимается к моей спине.

– Давай поспим? Все равно вечер уже. От твоего бульона мне легче.

Глеб

Мое утро начинается до рассвета. Я открываю веки, когда за окном еще темно. Аля смешно сопит под боком, подложив под щеку ладонь. Рот приоткрыт, губы надуты, словно хмурится. Так и хочется поцеловать, но я держу себя в руках, чтобы ее не разбудить. Пусть спит, отдыхает.

Переворачиваюсь на спину. Тело ломит, конечно, но в целом чувствую себя неплохо. Впрочем, помня вчерашнее, сажусь на кровати аккуратно. К телефону тянусь. Там пара пропущенных от Саши. Видимо, Кирилл ему все рассказал.

Захожу в мессенджер, пишу Саше, что я в порядке. По крайней мере чувствую себя куда лучше. Если сегодня повторится вчерашняя история – поеду делать снимки.

Десять пропущенных от отца напрягают, но перезванивать не собираюсь. Ничего хорошего я от него не услышу.

Заваливаюсь обратно в кровать и наблюдаю за Алей. Смешная такая. Расслабленная во сне. Я ловлю ее улыбку и улыбаюсь сам.

Хотелось узнать, каково это – просыпаться с ней, завтракать, чувствовать. Охуенно это. По-настоящему.

Улыбаюсь без причины, просто глядя на нее. Аля переворачивается ко мне спиной, бормочет что-то непонятное, оттопыривает задницу и прижимается к моему паху. Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы погасить возникшее возбуждение.

Обнимаю ее за талию и в себя вжимаю. Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

В следующий раз просыпаюсь от острого желания. Член упирается прямо туда, куда упирался, когда я вырубился. Аля спит в такой же позе. Задница оттопырена, поза расслабленная. Я глаза открываю и впиваюсь в задранную майку, оголившуюся часть спины.

По телу растекается покалывание, сердцебиение ускоряется, в паху простреливает так, что аж больно. Я пару минут даю себе, но не выдерживаю и секунды, руки сами тянутся к ее талии. Я аккуратно веду ладонями вдоль живота, обхватываю налитую грудь, зажимаю в пальцах соски.

С ее губ срывается легкий стон, Аля переворачивается на спину и взглядом полусонным в меня впивается. Улыбается. Я же продолжаю исследовать ее руками, лихорадочно ласкаю соски, грудь, тяну руку ниже, забираясь под резинку пижамных шорт.

– Глеб… – хрипло выдыхает мне в губы. – Что ты… делаешь?

– А на что похоже? – мой голос хрипит.

Я сам его не узнаю, но Аля улыбается. Руку мне на грудь кладет, затем за спину обнимает. Где-то там, видимо, синяк, потому что побаливает от прикосновений. И вместе с тем – кайф сплошной. Хочу ее. Прямо сейчас.

Пальцами под трусики проникаю, касаюсь клитора.

– Пздц… ты мокрая.

Аля смущается. Я пытаюсь сдерживаться, не пошлить, но рядом с ней не выходит. Хочется комментировать, иначе никак. Я и так сгораю от возбуждения. Хочу ее адски.

Аля ноги шире разводит, лицо прячет в моей шее, касается ее губами, посасывает. Мне приятно. И возбуждение усиливает. К организму своему прислушиваюсь. Ничего, кроме привычных ощущений. Боли нет, в глазах не темнеет, голова не кружится.

Смелею. Проникаю в нее пальцем, ловлю стон, срывающийся с ее губ. Она мокрая там настолько, что мне крышу сносит.

Рывком поднимаюсь на колени. В два счета стаскиваю с нее шорты и трусы. Развожу ноги шире, любуюсь ею.

– Идеальная.

Она глаза закрывает, на меня не смотрит. Стесняется.

Я падаю на живот, упираюсь локтями в кровать и провожу языком по промежности. Аля тут же вырваться пытается, но я быстро хватаю ее за бедра и не позволяю. Она еще на природе мне не разрешила, а я хотел. Пиздец, как хотел ее попробовать.

Для нее это впервые. И снова со мной. Эгоистично хочу, чтобы так и оставалось. Чтобы только со мной и ни с кем больше. Спавшее ранее чувство собственности просыпается. Окутывает.

Моя она. И только.

Касаюся языком ее клитора еще раз, надавливаю, стимулирую.

Поначалу Аля сжимается, бубнит что-то непонятное, кажется, даже просит перестать, а потом – расслабляется. Я это чувствую. Ее тело обмякает, а затем Аля начинает стонать. Хрипло, то громче, то тише. Мне требуется минута, чтобы подобрать ритм и понять, как ей приятно.