Живая земля - Андрей Рубанов

– Ты знаешь, кто я?

– Нет.

Человек вздохнул и устроился на табурете, как на троне. Руки положил на бедра.

– Годунов не приедет, – объявил он. – Годунов вообще не знает, где ты. Никто не знает. Только я и еще трое, из ближней братии… Дело деликатное, и притом – грех большой… И мы его на четверых разделили. Прочие не отягощены. – Он на мгновение прикрыл глаза и сделал паузу. – Теперь о деле. Так вышло, Денис, что мы все про тебя знаем. Ты и твой друг нашли в Москве особенный предмет… И у вас есть желание отдать этот предмет… надежным людям… в надежные руки.

Денис молчал. Думал, как оторвать локти вместе с подлокотниками кресла.

– Смотри, – произнес человек и протянул к нему ладони. – Видишь?

Денис посмотрел. Ничего не сказал. Руки были старые и темные.

– Это самые надежные руки в целом мире, мальчик. Ищи хоть всю жизнь – не найдешь надежнее. Вы с товарищем нашли семя стебля и не знаете, что с ним делать. А я – знаю. Я для этого родился. Сорок лет назад я рукоположен в предстоятели святой равноапостольной церкви стебля господнего. С тех пор служу своему делу сорок лет и, даст бог, умру в служении, а ношу мою понесет другой, а за ним – третий, и так из века в век. Веришь мне?

Денис молчал. Человек в валенках сделался суров и ткнул пальцем в грудь Дениса.

– Вы нашли овальный предмет, очень тяжелый… Меняющий цвет при разных типах освещения. Он то серый, то зеленый. Поперек – вмятина, или царапина. Предмет заключен в двойной защитный контейнер. Внутри контейнера автоматически поддерживается минимальная влажность воздуха. Предмет живет своей жизнью… Иногда он – как древний камень, а то вдруг вибрирует или как бы трепещет. От предмета исходит ток. Смотреть на него трудно, возникают необычные ощущения, можно слышать странные звуки, улавливать запахи… И вообще, рядом с ним тяжело. Возникает беспокойство, головная боль, раздражительность… Я прав?

Денис молчал.

– Я процитирую, – невозмутимо продолжил глава церкви стебля господнего. – Дословно. Согласись, мальчик, глупо подбирать слова, когда они уже подобраны и расставлены в наилучшем порядке… Сказано так (он наклонился к Денису): «Есть нечто, мать стебля и отец его, альфа и омега, начало и конец. Упокоено во прахе, от века и до века, и само есть тайна тайн. Оно ни живо, ни мертво, ибо спит, и сон его глубок. И горе тому, кто потревожит сон его. Увидевший его да повернется спиной и бежит три дня и три ночи, ибо не для всякого глаза его вид, но для избранного. Оно от мира сего, но не для всякого дня мира сего. В особенный день особенная рука разбудит спящее, и верх станет низом, север – югом, холодное – горячим. Убогий станет царем царей. Последние станут первыми, голодный напитает себя и детей своих, а сытый помутится рассудком. Кто ничего не хотел, тот получит весь мир, а кто хотел весь мир – обретет лишь прах под ногами и лучи желтой звезды над головой…»

Человек в валенках закашлялся и перевел дух.

– Что скажешь?

– Ничего, – ответил Денис.

– Назови место, адрес. Где оно спрятано. Я позвоню в Москву, и через два часа ты вернешься к прежним занятиям. Мозги тебе проветрим, память сотрем, и все у тебя будет, как раньше. Если хочешь, заплатим. И тебе, и твоему другу. Из средств общины. Только это не поможет ни тебе, ни твоему другу…

– В каком смысле? – зло спросил Денис.

Предстоятель засопел и ответил:

– Если хотите жить – отдайте семя… и бегите.

– Три дня и три ночи?

– Да, – проскрежетал предстоятель. – Три дня и три ночи. Так сказано. И еще сказано так: кто обменяет семя божье на сало диавола, тот будет проклят.

– Сало диавола – это круто, – сказал Денис. – А что вы с ним сделаете? С семенем?

– Не твое дело.

– Послушайте, – сказал Денис, опять напрягая мышцы. – Только без обид, ага? Ваши священные откровения сочинил обычный человек. Писатель Гарри Годунов. Он сам рассказывал. Так что не надо мне тут… Про убогих и желтую звезду. Я ищу не религиозных фанатиков, а современных людей, желательно – ученых. Специалистов по данному вопросу. А вы… Храм стебля… Упокоено во прахе… Тайна тайн… Не хочу типа показаться грубым, но вы мне не нужны. Я думаю, если это действительно семя стебля – значит, пусть его изучат, а потом сожгут. В муфельной печи. И распишутся: сего числа официально уничтожено и пепел развеян… Вот так должно быть.

Глава церкви стебля усмехнулся.

– Ясно. Больше я вам, буржуинам, ничего не скажу, а самим вам, проклятым, вовек не догадаться.

– Что?

Предстоятель вздохнул:

– Это, мальчик, я цитирую другую священную книгу. Кстати, ее тоже написал не какой-то демиург, а обычный мужчина, из плоти и крови… Такой же беллетрист, как Гарри Годунов. Может, даже похуже. Написал, видишь ли, обычную книгу, а получилась – священная. И двести пятьдесят миллионов человек на протяжении полувека читали ее и многажды перечитывали… Потом веру их объявили ересью, и книга утратила статус священной. Только поздно было, не все согласились. Нельзя просто так отобрать у человека веру, это дело опасное… – Предстоятель ссутулился; его явно мучила одышка. – Запомни, мальчик: неподкупен и честен только тот, кто верит. Как ты собираешься искать неподкупных и честных? Ты – юн! Любой взрослый проходимец обведет тебя вокруг пальца! Говорю так, ибо сам я – тоже проходимец. Бывший. И грехи мои неотмолимы, пусть и сорок лет прошло…

– Развяжите меня.

– Развяжем, – спокойно ответил предстоятель. – Все равно отсюда бежать некуда. До Купола – сто семьдесят километров по тайге, а ты городской парень. Не дойдешь.

– Надо будет – дойду, – произнес Денис. – Все равно у нас с вами ничего не получится.

– Я постараюсь, чтобы получилось, – глухим голосом ответил предстоятель. – Наша церковь сильна и богата, и ты в этом убедишься. Ты увидишь, что место семени стебля – в нашем храме. Я тебе больше скажу: ты примешь нашу веру.

Денис кивнул.

– Ага. Извиняюсь за вопрос, а вы всегда привязываете людей к стульям, перед тем как в свою веру обратить?

– Никто тебя не будет обращать, – с большим достоинством сказал предстоятель. – Сам попросишься. И Глеба своего приведешь. И мать свою. И семя сам принесешь. И тем попадешь в анналы, прославишь свое имя, впишешь в историю. Люди будут целовать края твоих одежд и кланяться, увидев твоих детей и внуков.

– Круто, – сказал Денис. – Пожалуй, я подумаю. Искушайте дальше.

– Замолчи! – стенобитным басом грянул предстоятель. – Ты не знаешь, с кем говоришь! По первому моему слову, – он задохнулся, потряс кулаками, – тебя растерзают! Ты неразумное дитя, глупец, ты норовишь забивать гвозди микроскопом! Только в одной нашей общине, северо-восточной, двадцать три доктора наук и пять профессоров! Куда ты понесешь семя? В институт новейших проблем? Почти половина сотрудников института – мои послушники! Опомнись! Назови адрес и через два часа будешь опять сидеть в ресторане, с подружками! Не хочешь себе великой планиды – бери деньги! Бог простит меня за это! Или – приди к нам, стань нашим братом и получи жизнь вечную! Друзей, единомышленников, цель, силы – все у нас найдешь!