Против неба на земле - Феликс Кандель

– Документ у него есть?

Поднимается на ноги. Одергивает мешок‚ перехваченный веревкой. Говорит с трудом, язык не провернуть во рту:

– Послан… предупредить... Без док-ку-мента…

Речь становится замутненной‚ впробормот‚ пропуск слогов со словами‚ словно перескакивает через них‚ изъясняясь знаками препинания. Не стать провидцем в печали, ибо дар прозрения никнет от утомления‚ беспокойств с огорчениями‚ как притухает с годами острота зрения‚ сливаются на расстоянии буквы‚ схожие очертанием. Дар прозрения обретется заново – стоит понадеяться‚ лишь опахнет дремотной пахучестью жасмина‚ лечащего грусть‚ ломкой душистостью лаванды‚ располагающей к доверию‚ призрачным обаянием пчелиного воска‚ приносящего покой уму и сердцу.

Удаляется на осле утомленный провидец‚ бубенец названивает: "Циг-цигеле-цигл‚ циг-цигеле-цагл..." – взамен слов‚ которые у него закончились. Этот бубенец прокладывает путь в скоплениях нечистот. Этот осел ест только дозволенную пищу...

…везет тех‚ кто ему понравится‚ дает неплохие советы помахиванием хвоста. Осел этот – потомок осла Авраама‚ который тащил дрова на гору Мориа для жертвоприношения сына Ицхака, по зову Того‚ Который призвал: "Авраам!"‚ и тот ответил с готовностью: "Вот я!" Осел этот – потомок осла‚ на котором Моше поехал из Мидьяна вызволить свой народ, по зову Того‚ Который воззвал из неопалимого куста: "Моше‚ Моше!"‚ и он ответил: "Вот я!" Осел этот – потомок ослицы‚ на которой Билам‚ кривой на глаз и хромой на ногу‚ отправился проклинать народ‚ вышедший из Мицраима‚ а вместо того благословил его по желанию Всевышнего. Осел этот – предок осла‚ на котором явится однажды Машиах бен Давид и возвестит грядущее...

Сколько избавителей в веках! Пешком‚ на ослах‚ на облаке, корабле и вертолете. Миновали все сроки, но не является сын Давида; исчезает за поворотом утомленный провидец‚ заклинает без надежды:

– Хамса‚ хамса‚ хамса...

Садятся в автобус‚ едут дальше. Мужчина у окна – благодушный‚ снисходительный‚ стесненный, не иначе, многими доходами, в благополучии живущий, в благоразумии дни проводящий. Воинственные наклонности отсутствуют, силы утеряны к отражению неприятеля, неприятель тоже утерян. Ничто вокруг не беспокоит, ни на что не намекает – к спокойствию души и упитанности тела:

– Всё будет хорошо. Сначала злодеи придут туда. В те страны, которые побогаче. А сюда‚ к нам‚ в последнюю очередь. Или не придут совсем.

– Что это значит?

Разъясняет популярно, как недоразвитым:

– Это значит‚ что здесь можно отсидеться. Мы отсидимся.

У каждого свой избавитель. По целям и по срокам.

7

Двери закрываются. Кабина трогается в путь. Шуршит колесо на тросе‚ земля отступает вниз и назад; они возносятся плавно‚ величаво‚ а по Змеиной тропе поднимаются юноши с девушками‚ ловкие‚ легкие‚ в свободе и простоте отношений. Взглядывают на кабину над головами‚ руки поднимают для приветствия, – возносящиеся на электрической тяге им завидуют.

Экскурсовод начинает:

– Десять мер бесстыдства снизошли на мир‚ девять из них пришлись на долину Сиддим‚ которая под нами‚ богатую городами и асфальтом. Где Сдом‚ Амора‚ Адма‚ Цвоим, сердца дерзновенные‚ дух надменный‚ гордыня непомерная. Крики обиженных достигли Небесного престола…

…и ангелы уничтожения поспешили на землю в возмездии истребления, двенадцать тысяч ангелов обрушились на Сдом и соседние города, ибо среди жителей той долины не нашлось пятидесяти праведников для искупления‚ пятерых не нашлось‚ даже‚ возможно‚ одного – не отвратить от гибели. Воззвал Авраам‚ носитель Божественного образа: "Не подобает Тебе делать такое!"‚ но излились дождем серные потоки‚ воспламенился жгучий асфальт‚ смола кипучая‚ жар палючий; поглотило огнем города в долине‚ затопило горькими водами до скончания поколений. Все сгинули – с царями своими‚ со своими судьями‚ как плуг прошел по земле истребления, вопль потрясенных сердец, дабы сохранялись в глубинах вод‚ в рачьей соленой скорлупе‚ строения и их обитатели‚ сады‚ скот‚ посевы‚ неподвластные разложению…

– Бежал в горы Лот‚ опаленный страхом‚ Ирит бежала‚ жена его‚ их дочери‚ удостоившиеся спасения‚ – головней‚ выхваченной из огня. Пыль жгла ноги‚ зной жег глаза... Так отчего она обернулась? – вопрошал крохотный Шпиц‚ просветитель затемненных. – Зачем и для чего?

– Там‚ позади‚ прошлое ее‚ – отвечал ученик, уверенный в своем понимании. – Для кого Сдом – проклятие‚ а для нее дом родной. В котором жизнь прожита. Дети выкормлены. Радость испытана.

– Не густо сварено‚ – откликался Шпиц. – Хочешь ли ты сказать‚ что Лот был бездушнее своей жены?

– Шагнул – не оборачивайся‚ – отвечал другой ученик‚ убежденный в своей правоте. – Загляни лучше в себя. Прошлое – оно в тебе и с тобой.

– Довод выслушан‚ – отвергал Шпиц. – Довод неубедителен. Хочешь ли ты доказать‚ что позади пустота‚ ибо всё свое уносим с собой?

– Готовых на смерть ради прошлого‚ – утверждал самый из всех начитанный, – гораздо больше‚ нежели страдальцев за будущее. Прошлое заселено-обогрето‚ будущее безжизненно и страшновато.

– Замечательно сказано! – ликовал Шпиц в восторге познавания. – Но следует ли согласиться с тобой‚ что человек‚ в сущности‚ ретрограден?..

Увядает лоза мудрости. Притухает огонек разума. Где слаженность интересов и обдуманность действий? Истина с трудом вылупляется из сомнений.

– Не жестоко ли?.. – вновь искушал неистовый Шпиц‚ в волнении кружа по классу. – Не жестоко ли за один взгляд обращать в соляной столб? Говори ты, Шпильман.

– Во-первых… – отвечал шалопай Шпильман, и все вострили уши к новой забаве. – Их же остерегали: "Не оглядывайтесь и не останавливайтесь". На зло не оглядываются. Не останавливаются на пути к добру. А во-вторых, никто ее не обращал. Печаль высушила тело. От тоски проступила соль.

И крохотный Шпиц таял от удовольствия...

Кабина втягивается на перрон‚ и они уже на вершине. Отделенные от мира пустыней. Огороженные провалами. На отвесной скале‚ которую не легко завоевать.

– Здесь, – сообщает экскурсовод, – десятки метров над уровнем океана. Выныриваем на время.

8

Любопытствующих ведут протоптанным маршрутом. Вороны вокруг‚ много ворон – без них не обойтись. Жадные‚ настырные‚ зажравшиеся остатками пищи‚ которую оставляют посетители. Взлетают тяжело и лениво‚ не поджимая лап, без охоты уступают путь, глядят‚ не отводя взора‚ прямо в глаза‚ словно намереваются их выклевать.

Слышны разъяснения:

– ...северный дворец расположен на трех ярусах. От верхнего дворца до промежуточного сто ступеней‚ от промежуточного до нижнего шестьдесят пять...

Снизу, от подножия скалы, доносятся голоса‚ стуки‚ грохот. Там что-то городят‚ словно Юлий Флавиус Сильва вновь поднимает по тревоге Десятый легион‚ неодолимые его когорты‚ и по приказу прокуратора сооружают насыпь‚ громоздят на ней башню‚ обитую железом‚ устанавливают камнеметные баллисты с таранами‚ чтобы сотрясать стены для пробития бреши‚ забрасывать горящие факелы перед последним штурмом, а защитники крепости уже бросают жребий – кому кого умертвить, кому оставаться последним, чтобы лишить жизни самого себя…