Пржевальский - Ольга Владимировна Погодина

отчаянием, с желанием опустить руки было снова и снова подниматься и идти вперед.

«Словом, описываемая пустыня, равно как и Алашаньская, до того ужасна, что сравнительно с ними пустыни Северного Тибета могут быть названы благодатной страной. Там по крайней мере часто можно было встретить воду, а по долинам рек хорошие пастбища. Здесь не было ни того, ни другого. Всюду безжизненность, молчание — долина смерти в полном смысле слова.

Однако по мере продвижения на север пустыня сменилась степью, а еще позже тощие пастбища средней Гоби сменились прекрасными лугами, которые по мере приближения к Урге становились все лучше и лучше. Хармык, бударгана и лук, исключительно преобладавшие в средней части Гоби, исчезли, а взамен появились различные злаки, виды бобовых, сложноцветных, гвоздичных и др. Показалась и животная жизнь. Дзерены бродили по роскошным лугам, пищухи сновали по норам, тарбаганы грелись на солнце, а из-под облаков лилась знакомая песнь полевого жаворонка,

Наконец, перейдя через невысокий хребет Гагын-дабан, мы достигли берегов Толы, первой реки, встреченной нами в Монголии. От самой Ганьсу до сих мест, на протяжении 1300 верст, мы не видали ни одного ручья, ни одного озерка, исключая соленых дождевых луж. С водой явились и леса, которые густо осеняли собой крутые склоны горы Хан-ула. Под таким радостным впечатлением мы сделали свой последний переход и 5 сентября явились в Ургу, где встретили самый радушный прием со стороны нашего консула.

Не берусь описать впечатлений той минуты, когда мы впервые услышали родную речь, увидели родные лица и попали в европейскую обстановку. С жадностью расспрашивали мы о том, что делается в образованном мире, читали полученные письма и, как дети, не знали границ своей радости…

Отдохнув целую неделю в Урге, мы поехали отсюда в Кяхту, куда и прибыли 19 сентября 1873 года.

Путешествие наше окончилось! Его успех превзошел даже те надежды, которые мы имели, переступая первый раз границу Монголии. Тогда впереди нас лежало непредугадываемое будущее; теперь же, мысленно пробегая все пережитое прошлое, все невзгоды трудного странствования, мы невольно удивлялись тому счастью, которое везде сопутствовало нам. Будучи бедны материальными средствами, мы только рядом постоянных удач обеспечивали успех своего дела. Много раз оно висело на волоске, но счастливая судьба выручала нас и дала возможность совершить посильное исследование наименее известных и наиболее недоступных стран Внутренней Азии».

Глава пятая. Возвращение героя

Возращение в Иркутск. — Овации Петербурга. — Два императора. — Межднародное признание. — Докучливая слава. — Свадьба в родном доме. — Работа над книгой. — Необходимость в новом спутнике. — Выбор Эклона. — Гибель Ягунова. — План новой экспедиции. — Благоволение Великого князя. — Денежные вопросы. — Отъезд. — Задержка в Перми. — Обеды с губернаторами и почетные караулы. — Прибытие в Кульджу. — Опасная политическая обстановка. — Якуб-бек.

Результаты экспедиции поражали воображение. За три года было пройдено 11 тысяч верст, из них 5300 были сняты бусолью для последующего картографирования. Эта съемка впервые дала ясное представление о верховьях Голубой реки и окрестностях озера Кукунор. Метеорологические замеры проводились четырежды в день, что давало ясную картину климатических условий на всем протяжении пути. Были определены высоты Тибетского нагорья. Зоологическая коллекция составила 238 видов птиц (всего около 100 экземпляров!),42 вида млекопитающих (130 шкур), 10 видов пресмыкающихся (70 экземпляров), 11 видов рыб, более 3000 видов насекомых. Ботаническая коллекция — от 500 до 600 видов растений (4000 экземпляров).

В деньгах экспедиция обошлась в 18–19 тысяч рублей, чуть более пяти тысяч в год — ничтожно мало, учитывая, что Пржевальский потерял 24 лошади и 55 верблюдов издохшими или смененными из-за непригодности в пути. Ему необходимо было кормить и снаряжать своих людей в неизвестных, труднодоступных областях, в охваченной восстаниями местности, при противодействии, явном и скрытом, местных властей, которых приходилось задабривать подарками. Экспедиция проникла туда, куда не отважились самые дерзкие европейские путешественники — например, геолог-американец Пампелли и немецкий географ фон Рихтгофен.

Из Кяхты Николай Михайлович выехал в Иркутск и прибыл туда 9 октября. Встретили путешественника с распростертыми объятиями. Изможденные долгой дорогой путники решили немного задержаться там перед поездкой в Санкт-Петербург. Впрочем, уже на четвертый день после приезда Пржевальский отправил в Главный штаб рапорты о современном ему состоянии Китая и о восстании дунган в Западном Китае. Оба этих рапорта имели исключительную ценность для политики того времени, поскольку давали ясное представление о существующих в регионе очагах напряжения и их причинах, подкрепленное свидетельством очевидца. В ожидании отъезда Пржевальский раз в неделю читал лекции и начал писать свою книгу о путешествии под названием «Монголия и страна тангутов», неоднократно цитируемую выше.

20 ноября 1873 года он отбыл в Санкт-Петербург, потом провел четыре дня в Москве, где познакомился с издателем Леонидом Сабанеевым и договорился с ним об издании книги. Рождество Николай Михайлович встретил уже в Смоленске, в кругу родных. Однако уже в начале 1874 года он возвращается в Петербург, где его встречают как человека, заслужившего уважение в самых высоких кругах. Овации, приглашения и похвальбы сыплются со всех сторон. Газета «Голос» печатает о нем восторженную статью, особо отмечая, что экспедиция «частная» — мы помним, сколько личных средств Николай Михайлович вложил в нее без всякого раздумья. «Приглашениям несть числа и мои фонды растут с каждым днем, — пишет он Л. Фатееву. — Министр принял меня очень ласково».

Имеется в виду Д. А. Милютин, военный министр России в 1861–1881 годах, по ходатайству которого Пржевальскому была назначена пожизненная пенсия в 600 рублей, а Пыльцову — в 200 рублей. Оба были произведены в следующие чины. Обсуждался вопрос о награждении Николая Михайловича большой Константиновской медалью, но — увы! — в этот год приз достался другому. Впрочем, Пржевальский великодушно признавал этот выбор справедливым.

8 февраля он прочитал свою первую лекцию о результатах путешествия в присутствии председателя РГО Великого князя Константина Николаевича. Большинство столичных газет благосклонно осветили это событие. На следующий день, 9 февраля, Пржевальский показывал свою коллекцию австрийскому императору Францу-Иосифу. Высокий гость с неподдельным интересом расспрашивал Пржевальского об увиденном. По окончании осмотра император пожаловал Николаю Михайловичу кавалерский крест ордена Леопольда.

Письма Пржевальского из экспедиции в РГО переводятся на французский, немецкий и английский языки. Элиас, английский исследователь, проехавший в Монголию из Пекина, присылает ему экземпляр «Известий Лондонского географического общества» со своими заметками. В ответ Пржевальский посылает ему в Калькутту экземпляр «Путешествия в Уссурийском крае».

21 марта 1874 года коллекцию Пржевальского вместе с другими картографическими работами Главного штаба осмотрел император Александр II, который тут же объявил о произведстве путешественника в подполковники и назначении пожизненной пенсии. Кроме этого, император изъявил желание купить его коллекции для музея Императорской Академии наук.

В письме министру финансов великий князь Константин Михайлович, отмечая заслуги путешественника, испрашивает на приобретение коллекции 10 тысяч рублей. По получении этой суммы 2000 рублей Пржевальский тут же передал своему молодому товарищу Пыльцову.