Новый Олимп - Алексей Гравицкий

– А, это да, – важно закивал сын коровы.

– Но я только… – снова попытался втиснуться со своим мнением Леонид.

– Значит так, – хлопнул ладонями по столу Геркан. – Ты продолжаешь работать над «Крыльями». Всё, что необходимо, будешь получать сразу. Не стесняйся. А ты, – повернулся он ко мне, – возьмёшь его к себе вместе с лабораторией. Выделишь им необходимые площади и оборудование.

– Где? – не понял я.

– У себя. Ты же там ведёшь свои разработки? Вот и новый мастер пусть там свои разработки ведёт.

Такой поворот в мои планы не входил.

– Ноя…

– У нас недостаточно места и мощности для ведения двух проектов, – вмешалась Аля.

На этот раз Геркан удостоил её беглого взгляда, затем посмотрел на меня, как тогда в машине, мол, если я позволил ей находиться рядом, это не значит, что я стану с ней разговаривать.

– Найдёте и место, и мощности.

– Это не совсем целесообразно – помещать в одном пространстве и проект и шир… И второй наш проект, – попытался воззвать к логике я.

– Я сказал, и так будет, – упёрся Геркан. – Пусть лучше он работает под твоим присмотром, чем в этом неконтролируемом режимном гадюшнике. Всё!

Геркан поднялся из-за стола и обвёл нас победным взглядом:

– Маэстро сгинул. Да здравствует маэстро! Работай, инженер, я в тебя верю.

И он, не прощаясь, зашагал к выходу. Лёнька схватился за голову. Стоило только Георгию Денисовичу скрыться за дверью, как он накинулся на меня:

– Ты что наделал? Я же не смогу!

– Сможешь. У тебя же осталась проектная документация.

– Ты издеваешься? – взвился Лёнька, не имевший возможности перечить Георгию Денисовичу и выплёскивающий теперь на меня все скопившиеся эмоции. – В этой документации чёрт ногу сломит. Мертвицкий понимал, что к чему, но он гений!

– Ты тоже гений. Там же все расчёты твои.

– Нет, ты точно издеваешься! Там моего только расчёты и есть. А в его записях я не разберусь. В них даже китайцы не разобрались.

– Где китайцев полтора миллиарда, там русский – гений, – попытался отшутиться я.

– Расскажи это моему деду по маминой линии, – пробурчал Лёнька, теряя запал. – Марк Давидович-таки бы громко посмеялся.

– Не переживайте вы так, – вмешалась Аля. – В конце концов, нам не нужно доводить проект вашего Мертвицкого до логического завершения. Можно изобразить активную деятельность и потянуть время, пока мы не запустим наш конвейер, а там уже никто никого ничем не сможет шантажировать.

Я посмотрел на жену, даже при том, что она так и не была посвящена в детали проекта Мертвицкого, суть она уловила на сто процентов. И права она была примерно в той же процентовке. Неважно, что будет с крыльями потом. Главное – запустить наше производство. Когда мы взорвём рынок, Геркан уже не сможет сказать, что не будет ничего, если не будет крыльев. Потому что мы и наш продукт уже будем. Правда, мы всё равно будем зависеть от Геркана в плане миниатюризации комплектующих, но не дурак же он, чтобы из чистого каприза своими руками душить курицу, которая не только несёт золотые яйца, но и его самого возносит на Олимп.

Лёнька тоже таращился на мою супругу как на восьмое чудо света.

– Это Алина, – представил я.

– Я знаю, – отозвался Лёнька.

– Моя жена, – продолжил я представление.

У одного моего знакомого жили шиншиллы, как-то они подрались в клетке, в результате чего у одной вывалился глаз. Лёнька сейчас готов был повторить судьбу бедной зверюшки, причём рисковал он двумя глазами.

– Вы как… Когда успели?

– Сегодня утром, – Аля положила мне голову на плечо. – Хотели устроить медовый месяц на неделю, но, кажется, Тенерифа отменяется.

– Сумасшедшие, – пробормотал Лёня.

Я поднялся из-за стола и хлопнул приятеля по плечу:

– Точно. Предлагаю за это выпить. Только не здесь.

В помещении было темно, промозгло и пахло плесенью. Как в подвале какого-нибудь средневекового замка. Дедал открыл глаза и огляделся. Так и есть: стены и пол комнатёнки представляли собой грубую серую каменную кладку, а свет в каменный мешок попадал из крохотного оконца под низким потолком.

Напротив окошка темнела массивная дверь. Проверить, заперта ли она, возможным не представлялось. Дедал сидел на стуле, и руки его за спиной были скованы наручниками.

Ко всему до кучи болел нос и кружилась голова.

Отлично! Что дальше? Орать и звать на помощь бесполезно. Вряд ли придёт кто-то, кроме тех, кто его здесь пристегнул. Дать понять похитителям, что он пришёл в себя? Успеется.

Дедал повертел кистями рук, убеждаясь, что на запястьях металлические браслеты, и снова оглядел окружающее пространство уже с поправкой на имеющиеся знания.

Оконце под потолком размером с кроличью нору. Даже если он до него доберётся, в него ему ни в жисть не протиснуться. Дверь, похоже, заперта, и эту выбить так просто, как чердачную на крыше сталинки, не выйдет.

Искусственного освещения нет. Мебели нет. Воды нет. Еды нет. Даже дырки в полу или ведра, чтобы справить естественную надобность, нет. Выходит, долго его здесь держать не собираются.

Остаётся вопрос: кто его похитил? Господин Лун со своими узкоглазыми последователями? Сомнительно. Вряд ли место его заточения имеет что-то общее с китайской архитектурой. Хотя Великую Стену не из пенобетона строили. Зевс? Разразившаяся перед похищением гроза активно наталкивала на мысль об отце богов, но тот тоже предпочитал иные интерьеры. Оставался ещё один вариант: некая третья сила, возможно, даже случайная – вот только в случайности Дедал не верил.

Лязгнул замок, дверь со скрежетом пошла в сторону. Мастер молниеносно обмяк, уронил голову на грудь и закрыл глаза. Дверь отворилась, а потом, судя по повторившемуся скрипу, закрылась. Протопали тяжёлые шаги. Всё замерло, и Дедал почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд.

– Притворяться неумно, я вижу тебя насквозь, полумерок, – голос был могучим, но мягким, и показался знакомым.

Мастер открыл глаза и поглядел на вошедшего. Перед ним стоял огромный лысый бородатый мужик с некрасивым лицом и грустными глазами. Громадные плечи, мощные натруженные руки, широкие скулы, раздувающиеся, словно у взъярённого быка, ноздри – он весь был словно высечен из куска скалы.

– Здравствуй, Амфигей[19]. С чего это вдруг я стал полумерком?

– А как прикажешь называть тебе подобных, Дедал? Уже не смертные, ещё не боги. И никогда богами не станете.