Кречет. Книга 1-4 - Жюльетта Бенцони

— Прорваться? А куда затем плыть? — спросил он адмирала. — Мы даже не знаем, чего они от нас хотят. К тому же не забывайте, ведь Сартин требует, чтобы вы не покидали нас ни при каких обстоятельствах.

Адмиралу пришлось сдерживать свое нетерпение и внять доводам, приведенным Рошамбо. Поскольку англичане, похоже, не собирались атаковать столь хорошо защищенные позиции французов, ситуация могла еще долго оставаться без изменений. Обе эскадры враждебно наблюдали друг за другом, это подогревало ярость молодых офицеров и солдат, не понимавших, что же на самом деле происходит. Видеть врага и не напасть на него — что могло быть глупее!

Жиль придерживался того же мнения, что Ноайль, Ферсен, Рошамбо-младший, Диллон, Дама и другие молодые офицеры, открыто говорившие, что не понимают, зачем они находятся здесь. Во время всего долгого плавания он все свободное время отдавал совершенствованию в искусстве владения шпагой и саблей, беря уроки у мастера фехтования Сентонжского полка. Постоянные упражнения настолько развили его талант, что он горел желанием проявить его, но, с тех пор как Жиль сошел на берег, ему приходилось ограничиваться ежедневными поединками с Акселем Ферсеном, чтобы не растерять полученные навыки.

В свойственной ему сдержанной манере швед дарил Жиля своей дружбой. Увидев, что Жиль стесняется того, что он едва ли не единственный штатский среди таких славных воинов, Ферсен добился у Рошамбо разрешения включить юношу в списки Королевского Депонского полка, чтобы Жиль смог носить военную форму. Жиль чуть было не расплакался от радости, когда впервые облачился в синий с желтым мундир, хотя это и была форма иностранного полка, потому что с этого момента он из жалкого писаришки становился полноправным членом огромной семьи, какой была армия в походе — так далеко от своих обычных квартир. Благодаря этому превращению, он сильно вырос в глазах своего нового друга — Тима Токера…

Тим был одним из двоих таинственных американцев, которых «Герцог Бургундский» принял на борт в Бресте. В действительности вся их таинственность заключалась в том, что им было поручено доставить по назначению личные письма Бенджамина Франклина и Сайласа Дина, адресованные их семьям. Юному Токеру, сыну пастора из Стиллборо на Потакет-Ривер, были особо доверены письма толстяка-агента Объединенных колоний , который был родом из Коннектикута, то есть почти земляк. Тим вовсе не походил на тайного агента. Это был простой парень, умеренно богобоязненный, любопытный, как кошка, да и походка его была бесшумной и грациозной, как у кошки. Человек он был молчаливый, так как обыкновенно произносил не более десяти слов за час. Только если речь заходила об охоте или о рыбной ловле, то Тим мог болтать, как пьяный попугай.

Как раз для того-то, чтобы увидеть, как охотятся в далеких от Америки заокеанских странах, он и приехал к Сайласу Дину под предлогом доставки тому срочных писем с инструкциями Конгресса. Тим, однако, быстро раскаялся в своем любопытстве, поскольку способы, применяемые при охоте на оленя, лося, медведя или беркута в бескрайних лесах Нового Света, отличались от изысков охотничьего искусства французов или англичан, как ночь ото дня.

— Все эти скачки на нескольких десятках кляч в погоне за несчастной зверюгой, — объяснял он Жилю презрительным тоном, — это годится для баб, но не для мужчин. У нас ты увидишь, что значит до седьмого пота распутывать следы, запутанные так, что даже ирокезский колдун потерял бы свою волшебную силу, а потом схватиться со зверем втрое больше тебя самого.

Бесхитростный, как земля, на которой он родился, высокий и могучий, как деревья лесов Америки, Тим Токер и вел себя соответственно своему облику. Замкнутая жизнь на корабле во время плавания ему совершенно не подходила, и он принялся развлекаться как умел: чуть было не вызвал настоящий катаклизм, начав раздавать ром из своих личных запасов, совершил первый подвиг, поставив на место слетевшую с креплений пушку, угрожавшую пробить дыру в борту; второй его подвиг заключался в том, что он окружил своими заботами одну из трех коров, что шевалье де Терней взял на корабль. Кроме того, он проникся дружескими чувствами к молодому секретарю, говорившему на его родном языке и умевшему так внимательно слушать его увлекательные рассказы о земле Америки.

Беседуя с Жилем, Тим Молчаливый вволю наслаждался своей ролью рассказчика, так что к концу плавания юному бретонцу почти казалось, что он всю свою жизнь провел среди рыбаков Нантакета, квакеров Провиденса или жил среди индейцев — мохоков, могикан, сенека и ирокезов, наводивших ужас на территории в глубине страны. Жиль узнал также, что ром — лучший друг человека, когда тому приходится пересекать пешком замерзшие реки, и что почетным считается умение, выпив изрядное количество упомянутого напитка, не потерять ни капли рассудка.

С великим сожалением Жиль расстался в Ньюпорте со своим новым товарищем, который должен был выполнить порученное ему дело: доставить письма. Тим, однако, успокоил его:

— Я только обниму отца, передам письма мистера Дина, узнаю, что же Красные мундиры замышляют сейчас в окрестностях Нью-Йорка, и немедля возвращусь! Я хочу драться рядом с тобой!

Затем Тим Токер уселся в пирогу, одолженную ему его двоюродным братом, и приготовился пересечь Наррагансетскую бухту на веслах, будто он вовсе и не испытал все невзгоды двух с половиною месяцев плавания. Жиль тем временем устраивался на новых квартирах.

В это утро Жиль начал свой день как обычно.

С восходом солнца он покинул свою палатку, которую делил с сержантом Вайнбургом, уроженцем Гейдельберга, отношения с которым у Жиля были весьма поверхностными. Сержант не говорил ни по-английски, ни по-французски, а Жиль не знал немецкого. Удостоверившись в том, что погода стоит отличная и что легкая дымка над морем обещает жаркий день. Жиль быстрым шагом направился в сторону залива Аттон, собираясь искупаться.

В этой стране, где все казалось ему незнакомым, море было единственной стихией, которую он знал в совершенстве; и когда он погружался в морские волны, ему казалось, что он почти у себя дома. Поэтому-то он и плавал в море каждое утро в течение доброго часа, затем смывал с себя в маленьком пресном источнике морскую соль, а перед тем как одеться, несколько минут грелся на солнышке.

Такой режим не только восстановил его силы, частично утерянные во время долгого морского перехода, но и укрепил еще больше тело, приобретшее новую мощь и чудесный цвет пряника, так что его кожа стала цветом походить на кожу Тима Токера, лесного следопыта. Кроме того, занятия плаванием помогали ему не вспоминать некую снежную ночь у стен