Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна - Кирилл Соловьев

На земском съезде 6–8 ноября 1904 г. возобладали конституционалисты. «Факт тот, что резолюция нашего съезда сыграла огромную роль. Прежде запретные мысли после нее стали везде выражаться открыто и приобрели права гражданства», – 27 ноября писал жене П. А. Гейден. Теперь идеи конституционализма становились общераспространенными. «Иногда, когда вдумываешься в то, что творится, когда смотришь на это мгновенное, почти чудесное преображение страны, кажется, что находишься накануне Великой французской революции, – утверждал В. Я. Богучарский 3 декабря 1904 г. – Как там в [17]89 году не было ни одного республиканца, а вскоре не осталось уже ни одного монархиста, так у нас сейчас профессора, чиновники, домовладельцы, думцы, еще вчера не интересовавшиеся конституцией и почти не слыхавшие про нее, сегодня вдруг совершенно необычайным образом единогласно вотируют конституционные резолюции».

И все же и в конце ноября Святополк-Мирский продолжал настаивать на своем. Он убеждал императора в необходимости «либеральных реформ». Если «не удовлетворить вполне естественных желаний всех, то перемены будут и уже в виде революции». Как и прежде, министр сводил свою программу к трем пунктам: законность, веротерпимость и участие представителей общественности в законотворческой деятельности. Реализация этих положений позволила бы ограничить административный произвол. На этот раз Николай II уже возражал. Он был уверен, что перемен желали лишь интеллигенты, а народ в своем большинстве оставался предан монарху.

Записка императору с подробным изложением программы реформ была подготовлена Крыжановским к 19 ноября. Помимо пункта о призыве выборных она заключала в себе мысль об обеспечении начал веротерпимости в России, отмене правовых норм, дискриминировавших сословные (крестьян) и национальные (евреи) группы, об объединении правительственной власти (то есть создании кабинета министров), расширении контрольных полномочий Сената, сферы прерогатив органов местного самоуправления, замене общинной собственности частной.

На заседании особого совещания 2 декабря 1904 г. проект Святополк-Мирского провалился. Против него выступили С. Ю. Витте и В. Н. Коковцов, видимо, не без успеха убеждая императора, что самодержавие и представительный строй несовместимы. Святополк-Мирского поддержали Д. М. Сольский, Э. В. Фриш и А. С. Ермолов. Царь же явно склонялся к точке зрения их оппонентов. Он отмечал, «что власть должна быть тверда и что во всех разговорах земцев он видит эгоистическое желание приобрести права и пренебрежение к нуждам народа». К 5 декабря Витте подготовил свой проект, куда менее определенный, чем проект Святополк-Мирского, но все же предполагавший реформу Государственного совета с приглашением представителей общественности.

Судя по записям графа А. А. Бобринского, еще в начале декабря люди, рассчитывавшие на Земский собор, были уверены, что государь вот-вот подпишет необходимый указ. 8 декабря Бобринский опишет в своем дневнике известную ему по слухам идиллическую картину совещания высших сановников империи: великие князья (в том числе и Сергей Александрович), П. Д. Святополк-Мирский, С. Ю. Витте, К. П. Победоносцев – все дружно выступили в пользу участия выборных в Государственном совете, а также наметили целый ряд других либеральных реформ. «Словом, историческая минута, – в приподнятом состоянии духа констатировал А. А. Бобринский, – и обо всем этом будет манифест в субботу 11-го (декабря. – К. С.)». Согласно записной книжке О. Н. Трубецкой, как раз 8 декабря министр юстиции Н. В. Муравьев примерно то же и в таком же приподнятом настроении рассказывал своим знакомым. И все же в действительности совещание прошло несколько иначе. За проект Святополк-Мирского выступили только Ермолов и Фриш. Сольский был за участие выборных, но не в составе Государственного совета. Витте и Коковцов – за присутствие на заседаниях высшего законосовещательного учреждения назначаемых представителей общественности. К точке зрения Сольского присоединился великий князь Владимир Александрович, что в итоге поспособствовало ее временному торжеству.

Следующие два дня Бобринский только и писал в дневнике о предстоявшем манифесте. «Всеобщее ожидание завтрашнего дня и манифеста… Члены Государственного совета вроде кретина Толя и подобных ему повесили нос. Чиновники бесятся», – записал он 10 декабря. А на следующий день: «Большое разочарование. Никакого манифеста нет». 12 декабря вышел указ без какого-либо упоминания возможности участия выборных в законодательной работе, и несколько дней спустя, 16-го, А. А. Бобринский записал: «Вялое чувство. Какая-то общая неудовлетворенность». 13 декабря 1904 г., сразу же после опубликования манифеста, Л. А. Тихомиров с горечью заметил: «Я боюсь, что Государь одинаково не может ни уступить, ни сопротивляться, а это, конечно, способно из ничего создать гибель».

11 декабря император провел совещание с великим князем Сергеем Александровичем и С. Ю. Витте и в итоге пункт проекта указа, предусматривавший политическую реформу, вычеркнул. Великие князья – Михаил Александрович и Александр Михайлович – ездили к Николаю II, уговаривали его восстановить пункт о выборных, однако безрезультатно. На аудиенции у императора 13 декабря Святополк-Мирский фактически подал в отставку. Николай II не возражал, отметив лишь, что он не может принять ее прямо сейчас. Министр заметил: «Дай Бог, чтобы я ошибался, но я убежден, что через 6 месяцев вы будете раскаиваться, что уничтожили пункт о выборных… По-моему, немыслимо управлять страной без поддержки общественных сил. Другие держатся другого мнения. Их теперь и нужно призвать. Вот Витте говорит, что без этого можно обойтись». На это замечание император ответил: «Я бы его сейчас же назначил, если был бы уверен, что он не масон».

Вместе с тем даже в отредактированном виде Указ 12 декабря 1904 г. подразумевал проведение цикла значимых преобразований: укрепление законности, расширение полномочий органов местного самоуправления, обеспечение независимости судебной системы, проведение социально ориентированной политики в области рабочего вопроса, утверждение начал веротерпимости, отмена постановлений, дискриминировавших права различных национальных групп, смягчение цензурных ограничений. По мысли С. Ю. Витте, они должны были хотя бы отчасти снизить градус общественного напряжения, породивший политический кризис. «Если бы правительство многие годы систематически не занималось подобными упражнениями, если бы правительственные люди не душили бы без разбора разума и сердца, – всё, хотя России и неопасное, – но им неудобное и несимпатичное, – то правительство ныне имело бы, кроме большой обезумевшей толпы, кричащей нам „пошли вон“ – и тихую, меньшую толпу, которая бы изрекала бы этот возглас не по отношению к правительству, а к этой обезумевшей толпе», – писал Витте Победоносцеву 25 декабря 1904 г. К непосредственной подготовке реформ приступили уже в конце декабря: в том числе и к реформе Сената с предоставлением ему большей самостоятельности. В этой же связи С. Ю. Витте ставил вопрос о недопустимости высочайших повелений, которые не проходили бы обсуждение в Государственном совете.

Предсказание Святополк-Мирского сбывалось с сильным опережением. Не через полгода, а через два месяца император согласился на созыв законосовещательного представительства, а менее чем через год царь подписал Манифест 17 октября, провозглашавший созыв законодательной думы. Россия стремительно, за считаные месяцы, входила в революцию. От прежней стабильности не оставалось и следа. Происходила эскалация настроений и возрастание ожиданий. Волна радикализма подхватила и бюрократию. Высшие сановники империи неожиданно для многих оказались оппозиционерами, требовавшими смены политического режима. Более того, они стали важнейшими участниками революции. Это была «ахиллесова пята» «старого режима», который надеялся забыть о политике, но которого политика настигла врасплох.