Сумрачный гений III рейха. Карл Хаусхофер. Человек, стоявший за Гитлером - Андрей Васильченко

Поскольку речь идет о важных вопросах, которые в самое ближайшее время коснутся будущности «Фольксдойче Совета» и «Немецкой Академии», то смею надеяться, что всё разрешится до последних чисел августа. Чтобы со мной было проще связаться, то уведомляю, что буду свободен вечером 27-го числа. Несколькими часами ранее я по просьбе твоих людей делаю доклад о «Хозяйственно-политических течениях в Северной Европе» в «Капитолии» Лейпцига. После этого в тишине я планировал отпраздновать свой 66-й день рождения. Затем направлюсь в Берлин, где будут пребывать 28-го и 29-го. Если ты уже вернешься в Харлахинг, то я мог бы встретиться в понедельник, 26-го числа, после обеда или вечером, то есть до своего отъезда в Лейпциг. Около 6 часов вечера я делаю по радио ежемесячную сводку по вопросам обстановки в мире, но и у меня будет иметься в распоряжении 30–50 свободных минут.

Меня беспокоит положение «Немецкой Академии», о чем я уже сообщал несколько недель назад. Аналогичные письма были направлены мною в Министерство иностранных дел, Министерство пропаганды и Министерство воспитания. В то время как Министерство иностранных дел аккуратно делает финансовые субсидии, последние два Министерства отказались от некогда обещанной финансовой поддержки. Теперь ситуацию полностью контролирует Министерство иностранных дел, которому удалось добиться немалых успехов. В штаб им введены два молодых партайгеноссе, которые выполняют важные поручения. Постепенно этому подрастающему поколению будут переданы особые полномочия. В этом положении мы можем рассчитывать только на великодушные частные пожертвования. Столь бесчестный отказ от обещанных субсидий означает, что мы сами должны решать экономические вопросы, о чем я уже сообщал однажды. Для меня нет никаких сомнений в том, что я мог бы доходчиво объяснить главе зарубежной организации [НСДАП] смысл выполнения этих обещаний. Однако за прошедший год ты смог лишь организовать встречу с референтом. Однако указанный референт пребывает в сомнениях. Я полагаю, что они касаются друзей «Немецкой Академии»…

Письмо Карла Хаусхофера, адресованное Рудольфу Гессу

12 октября 1935 года

С пометкой «Сугубо конфиденциально»

Дорогой Рудольф!

Поскольку я увижу тебя только 16-го числа в окружении многих людей, то спешу сейчас передать тебе благодарность от меня лично и от семейства Пертес за твой привет. Пакет с книгами, который предназначен для твоей мюнхенской библиотеки, находится у меня дома в Мюнхене. Я передам его тебе, когда ты найдешь для этого свободное время. Однако, наверное, даже Богу неизвестно, когда оно у тебя появится. Да просит меня Всевышний.

А теперь хотелось бы сказать несколько серьезных слов о повторных инвестициях в «Фольксдойче Совет». Они просто необходимы для тех, кто работает на виду, и тех, кто вынужден принимать во внимание подводные течения. Я бесконечно благодарен тебе за то, что дал согласие урегулировать ситуацию, что не только вывело нас из подвешенного состояния, но позволило избежать множества нежелательных последствий. Ты серьезными и сердечными словами рекомендовал «Фольксдойче Совету» заново начать свою деятельность. Ожидается, что новый старт произойдет на доверительной основе, которая позволит наладить истинное сотрудничество. Ты сказал, что с точки зрения политики, которая должна содействовать национал-социалистическому движению, необходимо считаться со всеми существующими народными учреждениями.

Выполнение этих заданий необходимо, и выполняются они людьми одного и того же типа. Поэтому мы должны придерживаться стремления осуществлять эту деятельность на доверительных отношениях, которые не могут строиться на основании служебных распоряжений и печатей.

Я полагаю, что разработанная Курселлем повестка дня скоро будет претворяться в жизнь.

Мне хотелось бы напомнить, что ты совершил чудо и дал новый стимул для нашего проекта. Это требовалось, чтобы все участвовавшие в нем люди действовали по доброй воле. Я получаю конфиденциальные сообщения из Рима. Тамошний властитель направляет ко мне в Германию одну из самых пронырливых лисиц, консула Скарпа из министерства иностранных дел. Делается это, чтобы «изучить развитие национал-социалистического мировоззрения». Осуществить это можно и быстро, и долго. Естественно, моим первым желанием стало организовать встречу этого посланца с тобой. В Риме его воспринимают как «старого бойца». Он перешел из красных к фашистам. В отношении его можно было бы применить библейские слова: «Осторожны, как змеи, бесхитростны, как голуби» (хотя голуби являются очень мужественными птицами). В действительности же он — лисица, которая служит своему господину, только пока тот является господином, то есть может приносить какую-то пользу. Я ожидаю твоих распоряжений! С 3 по 7 ноября я буду в Стокгольме. 4-го числа буду говорить по твоему вопросу. 8 ноября — я в Осло. 11 ноября я направляюсь назад домой. До своего отъезда я буду в Берлине 29 октября, где посещу Японо-германское общество. 30 октября буду выступать в Дортмунде.

Письмо Карла Хаусхофера, адресованное Рудольфу Гессу

18 ноября 1935 года

Глубокоуважаемый господин имперский министр!

Направляю с письмом проект отчета о моих командировочных расходах, который к 25 ноября должен быть представлен членам Малого Совета и Сената Академии. Они составляют 96,96 рейхсмароки, и их мне должна компенсировать «Немецкая Академия». Транспортные расходы столь велики, так как в мюнхенском и берлинском штабе мне отказали в выделении одного бесплатного билета для проезда 1-м классом. Положение, в котором пребывает «Немецкая Академия», просто невыносимо. 1 декабря я поставляю вопрос перед членами Малого Совета, сенаторами, друзьями либо о нормальном продолжении деятельности, в которой были достигнуты немалые успехи, либо о ликвидации. Еще не хватало, чтобы мы вошли в историю культуры как оставившие без средств к существованию в прошлом году коллекционера предметов немецкого флота Ганнибала Фишера. Это не касается приглашенных специалистов по культуре, которые занимают посты государственных советников и референтов.

Мой отказ от чтения лекций в Австрии, Чехословакии, Венгрии, Югославии и Болгарии считаю правильным, так как мои доклады имели немалый успех в Швеции и Норвегии. Впрочем, многие возможности для культурного посредничества до сих пор не были использованы. Поскольку я как президент пришел к мысли о возможности при определенных обстоятельствах роспуска «Немецкой Академии», то я не вижу никакой возможности пристроить в культурной сфере наших сенаторов. Они рискуют оказаться в некоем подобии «Салона отверженных».

Надо найти замену приглашенному в Берлин президенту научного отделения Майеру. С комиссией по вопросам высшей школы я сейчас буду решать, станет ли ему заменой декоративный нуль или молодой энергичный специалист. В любом случае этот человек должен обладать некоторым авторитетом в мире. Однако в настоящее время в нашем распоряжении имеется не слишком много людей, которые при увлеченности работой готовы перебраться в Мюнхен, а также обладают пропагандистским потенциалом. Имперский руководитель врачей д-р Шульте-Штратхаус предельно занят в своих собственных структурах. Сейчас мне сложно говорить о том, обладает ли указанными качествами бывший президент «Восточного института» в Бреслау. Сотрудники мюнхенских институтов и культурных учреждений достаточно низкого уровня — они полностью утратили свое прежнее влияние за рубежом. Высшая школа неуклонно теряет свой авторитет, в нее приглашаются банальные школьные учителя. Это еще более усиливает ее интеллектуальную деградацию. Но иногда требуется как раз интеллектуал, в особенности если речь идет о работе с заграницей. Буду ждать твоей помощи. 1 декабря 1935 года надо либо принимать радикальное решение, либо ориентироваться на роспуск нашей структуры.