История французского психоанализа в лицах - Дмитрий Витальевич Лобачев

предположением автора. И наконец, Крепелин игнорировал психологическое значение симптомов, описывая их лишь с точки зрения функциональных нарушений.

Французская школа, например Жане или Шарко, делала акцент как раз на психологическом смысле тех или иных патологических проявлений, и неудивительно, что именно один из учеников Шарко Зигмунд Фрейд в будущем изобрел метод, делающий упор именно на категориях смысла и психологического значения тех или иных симптомов.

Решающую точку в споре с Крепелином поставил швейцарский психиатр и также ученик Шарко Эйген Брейлер (Eugen Bleuler, 1857–1939), идеи которого активно пропагандировал сам Анри Эй. Брейлер в 1911 году в работе «О группе шизофренических психозов» ввел хорошо известное нам сегодня понятие «шизофрения». Этим самым он окончательно отмежевался от Крепелина. Небезынтересным представляется также то, что Брейлер допускал и использовал понятие «бессознательное», не во фрейдовском понимании, но в близком к нему: «Все, что происходит в нашем сознании, может совершаться и бессознательно. Существуют бессознательные в таком смысле психические процессы. Как звенья причинной цепи нашего мышления и наших поступков, они вполне равноценны сознательным психизмам»[297].

Брейлер не стал замахиваться на объективное описание тех или иных симптомов, сосредоточившись вокруг их индивидуализированного психологического описания (чем, правда, также вызывал критику). Эй писал о Брейлере спустя годы: «Его заслуга, на мой взгляд, в представлении нам симптоматологии процесса как в значительной степени состоящего из реакции личности на этот процесс». На основании своего анализа Брейлер выделил ряд общих, основных симптомов, создающих единство для всей «шизофренической группы», и противопоставил им ряд «вторичных» симптомов, на которых делал акцент Крепелин. Эту проблему в исследовании шизофрении Эй описывал следующим образом: «Существуют симптомы, которые непосредственно соответствуют болезнетворному процессу, иные являются вторичными; они — результат реакции больного разума на внешние или психические события. Практически вся симптоматология Р. Д. [ранней деменции. — Д. Л.], описанная до настоящего времени, — симптоматология вторичная и в чем-то случайная. Таков основной принцип. Истинно первичные признаки с полной достоверностью нам неизвестны».

Во второй половине 1920-х годов Брейлер был все еще малоизвестен во Франции: сказывался языковой и политический барьер. И почти одновременно с тем, как сам мэтр из Швейцарии в 1926 году на одной из конференций сделал небольшой доклад на французском, озаглавленный просто «Шизофрения», Эй начал активно штудировать его тексты и знакомить с их содержанием своих молодых коллег. Таким образом, брейлеровская концепция шизофрении постепенно распространилась во Франции. Именно так на свет появился текст 1926 года «Критические заметки о шизофрении Брейлера», в котором Эй дал краткое описание теории своего швейцарского коллеги.

В это время Анри Эй в возрасте 23 лет только окончил учебу, в 26 стал доктором медицины, и на протяжении шести лет, с 1925 по 1933 год, работал в больнице святой Анны, под началом своего научного руководителя Клода. Всю оставшуюся жизнь Эй сохранял самые теплые воспоминания о наставнике, «с огромной благодарностью и теплотой часто ссылался на него в своих научных трудах, считая не только своим учителем и наставником, но и другом». Помимо психиатрии и психоанализа, Эй увлекался судебной медициной и даже окончил специальный курс по ней, который при желании мог позволить ему работать судмедэкспертом[298].

Другими друзьями Эя по учебе были французский буржуа Жак Лакан и выходец из швейцарской семьи, родившийся в английской колониальной Родезии Анри (Генри) Элленбергер — о ба в будущем выдающиеся деятели психоанализа. Элленбергер, в частности, известен как историк психиатрии и психоанализа, а его двухтомник «Открытие бессознательного», где описано развитие и становление динамической психиатрии и психоанализа, стал классикой еще при жизни автора. Соратники составили аристократический кружок, проводя совместные обеды и обсуждения книг. В это же время Эй познакомился с Рене Лафоргом и Рене Альенди, также в будущем аналитиками. Больница святой Анны вообще стала для Эя местом знакомства с очень многими людьми, сыгравшими важную роль в его жизни: там же он, например, познакомился с будущей женой Рене Шлосс.

С одним из своих друзей, Лаканом, Анри Эй представил два весьма нетипичных случая болезни Паркинсона, которые демонстрировали, что синдром может выражаться не только в двигательных нарушениях, но и в расстройствах интеллектуальной и эмоциональной сфер. В то время их открытие осталось незамеченным[299], но это никак не сказалось на карьере исследователя: в том же году Анри Эй стал клиническим директором больницы святой Анны; в этой должности он пробыл до 1933 года, пока не возглавил психиатрическую больницу в городке Бонневаль, в ста километрах от Парижа. На посту директора больницы святой Анны Эй проявил организаторские способности, создав первые в истории Франции бесплатные курсы повышения квалификации для молодых психиатров[300]. Помимо этого, с 1932 года Эй на протяжении почти сорока лет вел свои знаменитые «встречи по средам» в библиотеке больницы (после его ухода его дело продолжил Андре Грин, его ученик). Его новое назначение — больница в Бонневале — стала для него почти вторым домом. Он возглавлял ее на протяжении всей оставшейся жизни, вплоть до выхода на пенсию в 1971 году. Этот городок — уединенное маленькое средневековое поселение на пять тысяч жителей — и старинное здание больницы (размещенное в бывшем здании монастыря, основанного еще в IX веке) вдохновляли Эя на написание важнейших трудов.

В 1933 году Эй и Лакан продолжили совместную работу. На конференции в Швейцарии они вместе критиковали органицистское понимание галлюцинаторного психоза[301]. Судьбы этих двух будут немного схожи: им обоим уготовано стать лидерами — один возглавит психиатрию, другой — психоанализ, и в будущем они друг другу еще помогут. Ну а пока Эй приходит к необходимости совместить психиатрию и психоанализ, примерив между собой сугубо «органический» и «психический» подходы. Этим открывается второй период его творчества, в котором Эй выводит формулу современной психиатрии, и становится невозможным игнорировать психологическую составляющую тех или иных симптомов. В период с 1934 по 1936 год Эй публикует несколько работ, посвященных критике привычных психиатрических взглядов. В одной из них он пишет о том, что внутренний мир психотика, равно как и бредовые конструкции, им составляемые, на самом деле не лишены внутренней логики и не являются бессвязным нагромождением слов и обрывков мыслей. В другой работе 1934 года «Современное состояние проблем ранней деменции и шизофренических состояний» Эй дает еще более детальное описание и аргументацию в пользу концепции «шизофрении». В других текстах этого периода мы обнаруживаем отчетливое влияние идей британского невролога Джона Джексона (1835–1911).

Если вкратце, то Джексон полагал, что все психические функции имеют собственную иерархию, предшествующую организации личности как таковой: от бессвязной однородности