Капкан для Скифа - Александр Чернобук

— Это как же? — у Савельева запершило в горле.

Он взял дрожащими руками бутылку, содрал крепящий бумагу скотч, развернул листок и прочитал: «Уважаемый господин Рембо, как я и обещал — грузчики и водка в наличии. Можете поступить и с первыми, и со второй по своему усмотрению. С наилучшими пожеланиями, вечно Ваш К. К. Михельсон».

* * *

Как ни отговаривал меня Костик, как ни хотелось мне побыть в это памятное утро с моей белокурой красавицей, отказать себе в удовольствии понаблюдать реакцию Рембо на пустой склад я не мог. Это было просто выше моих сил.

Поэтому мы с Купером нашли благовидный предлог попасть в административное здание базы (на пропускной наплели вахтеру о контракте, козыряя фамилиями местного начальства) и теперь стояли на площадке запасной лестницы между четвертым и пятыми этажами административного корпуса, изображая перекур. Отсюда были прекрасно видны: и бокс, и КамАЗ, и «Мерседес», и грузчики, и сам получатель плитки — представитель фирмы «Витязь» господин Савельев.

— Вовремя, — взглянув на часы, констатировал Купер.

— Наш Сережа всегда славился пунктуальностью, — наблюдая за исполняемой Савельевым гимнастикой, отозвался я.

— А уж когда разговор о лавэ…

— Тем более…

Один из рабочих открыл створки. Мы вытянули шеи.

— А мы не можем пролететь оба? У твоего сослуживца с сердцем как? Ласты не склеит? — занервничал Костик.

— Это было бы, конечно, очень печально, но сердце у него, что у быка трехлетка. Выдержит.

— И все же, если такой расклад будет? Как с нашим пари?

— А сам как думаешь?

— Ничья, стало быть, — пожал плечами Купер. — Так?

— Согласен, — я кивнул. — Только ты на это особенно не надейся.

— Посмотрим.

Все-таки Рембо оправдал мои надежды, а не Кости. Простояв в оцепенении после прочтения записки не меньше минуты он свернул завертку на бутылке и ополовинил ее в один момент. Вполне можно было добавить в водку хоть клофелина, хоть цианистого калия, но серьезная нейтрализация Рембо в наши планы не входила. Во всяком случае, пока. Боря предлагал добавить в бутылку хотя бы пургена. Мы посмеялись. Предложение нам понравилось. Но исполнить его просто поленились.

— О-о-о-о-оп! — я хлопнул в ладоши.

Костя вздохнул и, достав из бумажника стодолларовую купюру, протянул мне — он ставил на то, что Рембо первым делом даст в зубы ближайшему грузчику:

— Держи, жулик!

Я хмыкнул, пряча стольник:

— Знание человеческой натуры никакого отношения к мошенничеству не имеет. А армейская дружба — это тебе не хухры-мухры!

— И даже не цацки-пецки, — не особенно радостно добавил Купер.

— Именно. Совместная служба в рядах Вооруженных сил не просто объединяет людей, цементирует их дружбу, оставляет трепетную память на всю оставшуюся жизнь — она еще и позволяет понять сущность данной личности в целом. Вот смотри, сейчас он выйдет из ступора и займется грузчиками…

Рембо еще раз приложился к бутылке и отшвырнул ее в сторону. Схватил грузчика за отвороты спецовки и затряс, оторвав от земли. Напарник трясущегося в воздухе тряпичной куклой дернулся было на помощь товарищу, но уже после первого шага передумал…

— А… сейчас он поймет тщетность своих усилий, — я продолжал импровизировать, — и попытается дозвониться Михельсону.

Рембо отпустил работягу и вырвал из кармана мобильник.

— Опаньки, — я щелкнул пальцами и улыбнулся замершему Куперу, — все, Костик, можно сваливать. Самое интересное уже закончилось. Приколов больше не будет. Сейчас он придет в себя, и начнется плановая зачистка секторов.

— Ну, Скиф. Спорить с тобой я больше не буду.

— Точно?

— Точно.

— А что же ты заладил — продадим БМВ, деньги разбазариваешь, сами в руки шли?.. Эта тачка еще сыграет свою роль, поверь мне.

Купер с сомнением посмотрел на меня, но ничего не сказал.

— А то давай поспорим? — предложил я. — На пару сотен? А?

— Нет уж, спасибо, — после небольшой паузы отозвался Костя, — спорить не хочу. Во всяком случае, сегодня.

— Воздержишься?

— Придется. Уж больно пример наглядный.

— Думайте сами, решайте сами…

— Иметь или не иметь. Один имел и уже проимел стольник баксов, — не в рифму закончил Костик, решительно отправляя окурок в урну. — Будем двигать?

— Пора, — согласился я. — Ничего интересного больше не предвидится.

Мы напоследок взглянули в окно. Савельев, похоже, пришел в себя. Он усадил рядышком грузчиков и спокойно, как нам показалось с такого расстояния, их допрашивал.

Что ж, Бог в помощь.

«Жадность губит флибустьера» — все последующие три дня после кидка с плиткой Серега жил с этой фразой. Она не покидала его ни днем, ни утром, ни вечером, ни даже ночью. Сам «флибустьер» приуныл, осунулся.

Только к четвертому дню во всей этой истории всплыла одна интересная деталь. Ребятки все-таки прокололись…

После того, как Сергей внимательно выслушал в трубке бесстрастный женский голос, монотонно повторяющий: «номер данного абонемента заблокирован», он полностью осознал произошедшее. Холодная лютая ярость заполнила тело и исказила лицо бешенством, а липкие пальцы ужаса сжали сердце: «Шестьдесят две штуки, твою мать!»

Простояв пару минут без движения, он взял себя в руки. Молча подошел, схватил обоих грузчиков за лацканы пиджаков и усадил рядышком на непонятно как здесь оказавшиеся три шпалы, сложенные друг на друга:

— Быстро мне все, что знаете об этом боксе, о его арендаторах и, особенно, о вашем друге Карловиче.

— Он нам не друг, — сразу же возразил один из рабочих.

— Совсем не друг, — поддержал его второй.

— Друг, не друг… Это не меняет дело. Все, что знаете. Живо. Хоть слово соврете, в порошок сотру, — Рембо сделал безумные глаза.

Работяги, сжимаясь под грозным взглядом этого огромного, не на шутку разъяренного «крутого», перебивая друг друга, поведали следующее.

Бокс был арендован несколько дней назад. Занимался всеми делами Карлович. Во всяком случае, никого другого они не видели. Михельсон, человек душевный, с пониманием, даром, что еврей. Сами они не грузчики, но выполнять погрузочно-разгрузочные работы Карлович их нанимал. Правда, один раз до этого. Сегодня второй. При этом уточнении Серега заскрежетал зубами. «Грузчики» испугано притихли.

— Дальше, — свистящим шепотом приказал Рембо. Они продолжили.

Забашлял в первый раз очень хорошо, еще и бугру отстегнул, чтоб не мешал халтурить. Разгружали ящики картонные, разные. В середину поставили из-под телевизоров, холодильников, магнитофонов и прочего, а сверху обложили ящиками с плиткой. Потом Конрад Карлович еще и «поляну» накрыл, сам с ними посидел, за жизнь поговорил.