Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - Михаил Владимирович Фёдоров

саму политику или решения по ней принимают государственные лидеры. Когда выдающийся советский разведчик Рихард Зорге сообщил в мае 1941 года точную дату нападения Германии на СССР, информацией не воспользовались. Ему не поверили. А через пять-шесть месяцев он радировал, что Япония не вступит в войну против СССР. И это не вызвало сомнений. История знает немало случаев, когда политическое руководство придает разведке важное значение и, наоборот, бывают моменты, когда ее держат в черном теле…

Однако вернемся к драматическим событиям 1962 года. Рассуждения Брига о возможном отсутствии на Кубе советских ядерных боеголовок для ракет среднего радиуса действия никак не выходили у меня из головы. Ведь весь сыр-бор разгорелся именно из-за них как наступательного оружия. Не могут ли оба лидера двух великих держав взаимно заблуждаться (ибо вариант блефа я отверг сразу)? Один из лидеров полагает, что боеголовки на острове, потому что отдан соответствующий приказ, а другой — потому что сами ракеты доставлены на Кубу, да еще подготовлены стартовые площадки. Так рассуждая, я вспомнил случайно услышанный нами разговор двух советских моряков на пляже в Мессине. Все стало на свои места: значит, «чушки», то есть ракеты, в Одессе на суда загрузили, а «изделия», то есть боеголовки, остались на складах в восьмом доке, куда их доставили военные, то бишь «сапоги». Представляю ужас в глазах военпреда, когда у берегов Греции до него вдруг дошло, что случилось. Нет, тут «бэмсом» явно не отделаешься.

Стоп! Что бы это ни было: нестыковка, межведомственная неувязка или просто непростительная халатность, дичайшее разгильдяйство, но факт остается фактом — боеголовки не дошли до адресата.

Наверняка нашему командованию об этом известно, наверняка головки уже загрузили во второй эшелон судов, что сейчас направляется к Кубе. Но ситуация донельзя обострилась — там их поджидает морская блокада: ревущие самолеты над головой, сторожевые катера, которым дана команда не пропустить караван наших судов, силой пробиваться на них и устраивать досмотр. Наверняка караван сопровождают наши подводные лодки. То есть первое соприкосновение этих противостоящих мощных сил, первые понесенные жертвы — и эскалацию военных действий ничем уже не остановить. Надо воспользоваться межведомственной неувязкой и попытаться обратить ее во благо. Над этой телеграммой я корпел долго, перебрал множество вариантов.» Жанна тоже писала свои. Наконец, остановились на следующем:

«ЦЕНТРУ

По сведениям, полученным из кругов военного командования НАТО (Бриг), среди военных имеется мнение, основанное на косвенных данных, что на Кубу не доставлены советские ядерные боеголовки для ракет среднего радиуса действия. Техническими средствами американских разведсамолетов наличие оружия такого типа также не зафиксировано. В случайно услышанной беседе в Мессине двух членов экипажа первого каравана советских судов удалось установить, что ядерные головки не были погружены из восьмого дока одесского порта в трюмы из-за межведомственных неувязок.

В этой связи, принимая во внимание взрывоопасную обстановку, грозящую вспышкой военных действий, и в целях мирного разрешения карибского кризиса, полагали бы целесообразным довести по официальным каналам до сведения американской администрации факт отсутствия на Кубе боеголовок с ядерным зарядом. По нашему мнению, такой шаг приведет к ослаблению общей напряженности и предоставит время для поиска взаимоприемлемых решений.

Сеп».

Отдаю себе отчет в том, что наше предложение было одним из многих, может, из тысячи подобных, что ложились на стол советского руководства. Вся внешняя разведка работала интенсивно, с большим напряжением. И цель была одна — не допустить развязывания новой войны. Наконец, 28 октября мир узнал об обмене посланиями между Н.С. Хрущевым и Дж. Ф. Кеннеди. Победил здравый смысл. Человечество наконец-то вздохнуло с облегчением.

Никогда еще, даже во время нахождения «под колпаком» у спецслужб, я не ощущал такого внутреннего напряжения, собранности и ответственности, как в эти горячие дни.

Когда мы вернулись в Москву из командировки, то узнали, что инцидент с ядерными боеголовками в восьмом доке не прошел бесследно. В частности, для начальника Генштаба советских вооруженных сил, который вскоре был смещен со своего поста. Что же касается «блефа», о котором предполагал наш источник, то чутье его не подвело. Сотрудник ГРУ Олег Пеньковский, работавший на американскую и английскую разведки, заранее сообщил американцам о том, что боеголовки не покинули порта, как и о многом другом. Шпион, конечно, понес суровое и заслуженное наказание, но это было уже после Карибского кризиса.

«НЕШТАТНЫЕ СИТУАЦИИ»

ЖАННА

В жизни разведчика, находящегося в зарубежной командировке, как в калейдоскопе, одно событие сменяется другим, успехи чередуются с неудачами, радости с огорчениями. Увы, постоянной остается лишь опасность, подстерегающая его на каждом шагу. Вокруг нас нередко возникали различные, как говорят космонавты, «нештатные ситуации», предусмотреть которые заранее было просто невозможно. Они случались и в ходе проведения разведывательной операции, и во время невинной прогулки, и в связи со случайным совпадением каких-то факторов, да и из-за неосмотрительности и собственной оплошности.

Для себя мы выработали четкие правила: а) при встрече с неприятной неожиданностью прежде всего не спешить с реакцией на нее, не проявлять эмоции невзирая на то, сколько отпущено времени на размышление — считанные секунды, часы или дни; б) умение хладнокровно взвесить степень реальной угрозы как для себя лично, так и для нашего дела в целом. В зависимости от этого действовать по обстановке. На практике такая линия позволяла нам «выкручиваться» подчас из экстремальных ситуаций.

Объемные разведывательные материалы мы обычно посылали по почте, для чего я выезжала в отдаленные от столицы города, где в присутствии отправителя авиаписьма взвешивались клерком почтового отделения и мною оплачивалась стоимость пересылки. Операция несложная. Но неприятные сюрпризы могли подстерегать в виде случайного знакомого, который мог бы стать свидетелем отправки корреспонденции, да и самой поездки. Как-то я выехала в город Б. Закончила дело, и на привокзальной площади лицом клицу столкнулась с девушкой из группы, где мы вместе совершенствовали иностранный язык. На лице ее читалось радостное удивление. Она мило улыбалась, не открывая рта (а это искусство не каждому дано), чем напоминала мне мою любимую итальянскую кинозвезду Джульетту Мазину.

«Как некстати» — мелькнуло в голове. Но деваться было некуда. Пришлось взять инициативу разговора на себя и разыграть радость встречи.

— Жозефина! Какая неожиданность, так давно тебя не видела. Сколько раз вспоминала о тебе. Ты как-то внезапно исчезла. Как дела? Как складывается жизнь? — засыпала я ее вопросами, чтобы избежать встречных.

Выслушав ее внимательно, я извинилась.

— К сожалению, у меня мало времени, спешу на поезд.

— Простите меня за болтовню, но я так рада встрече