Найти и уничтожить - Александр Тамоников

– Понятно, а как же сестричка? Она же всегда рядом, неужели не пользуешься случаем обслужить и ее?

Полонин вздохнул:

– Валя девушка серьезная, жениха своего ждет.

– А тот куда делся? – продолжал допрос Монстр.

– В армии служит.

– В армии? – искренне удивился Буров. – Так она еще мокрощелка? Сколько ей годков?

– Под тридцать, точнее не скажу. А жених – офицер-десантник, сейчас в Чечне.

Георгий задумался, произнеся:

– Это, конечно, в корне меняет дело. – И тут же, встряхнувшись, продолжил: – Ну, показывай, как обещал, свою клинику. Посмотрим, как защищены наши дети в местах массового отдыха.

Полонин предложил Георгию зайти в лазарет.

В приемном покое их встретила та, о ком товарищи только что говорили, помощница Евгения – Валя.

Красота девушки поразила Монстра, и тут же желание овладеть ею остро пронзило тело Бурова.

Медсестра же, не обратив особого внимания на гостя, поздоровалась и представилась:

– Здравствуйте! Меня зовут Валя!

– Доброе утро! Георгий, – представился в свою очередь Монстр.

Полонин добавил, указывая на Бурова:

– Это, Валя, мой студенческий приятель. Учились вместе и вот после стольких лет впервые встретились, хотя все время жили в одном городе.

Девушка осталась невозмутимой, сказав:

– Я рада за вас, Евгений Сергеевич, и за вас, Георгий.

Полонин спросил у помощницы:

– Ну, что у нас с Крыловым?

– Ничего особенного, подвернул ногу, я сделала все, что нужно, скоро будет бегать! Он шустрый у нас, второй раз уже за помощью обращается, а смена только началась, чувствую, доставит он нам еще хлопот!

Полонин резонно заметил:

– Для этого, Валя, мы здесь и находимся!

– Евгений Сергеевич, разрешите сходить в поселок?

Врач разрешил:

– Конечно... что за вопрос.

Девушка, сбросив белый халат и шапочку, переоделась в коротенькую юбку и легкую блузку, рассыпав по плечам свои светлые, золотистые волосы, вышла из лазарета.

Когда она проходила мимо мужчин, Георгий невольно проглотил слюну, вдруг обильно заполнившую его рот. Он посмотрел на Полонина, спросил:

– И ты, Евгений, не можешь обломать эту соску? Ты что, Женя? К черту ее жениха, гоняет по горам Чечни местных аборигенов, и флаг ему в руки, пусть воюет, коль дурак, а девочка эта голодна в плане секса. По глазам видно, так и ждет, когда ты наконец предложишь ей ночь! Бутылочка шампанского, свечи, прочие прибамбасы, места тут у вас предостаточно, небольшой разговор, и... вперед! А ты, как лопух, какую-то старуху раз в неделю имеешь и то в опасении, не вернется ли неожиданно ее муж? Нет, не тебя надо было посылать сюда, а меня, я уж как-нибудь, да раздвинул бы ноги этой недотроге, будь уверен! Кстати, поверь моему богатому опыту, что девочки, строящие из себя этакий эталон невинности, на самом деле оказываются самыми что ни на есть шлюхами. Диву потом даешься! Надо только подход к таким правильный найти. Или силой брать.

Полонин улыбнулся, проговорил:

– Ты, Жора, ни капли не изменился в отношении женщин, все такой же ловелас. Продолжаешь волочиться за каждой юбкой. Поэтому и семьей не обзавелся?

Георгий с сожалением и долей презрения посмотрел на институтского товарища, ответил:

– А на черта она мне, семья эта? Иметь рядом постоянно чем-то недовольную жену, писк детей? Терпеть их не могу! Другое дело – свобода! И за бабами, Женя, я не волочусь, они сами с радостью и совершенно добровольно ныряют ко мне в постель.

– Может, прекратим этот разговор? Посмотрим лазарет, оценишь профессиональным взглядом нашу ЦКБ...

Буров с неохотой согласился, все равно делать было нечего:

– Ну, пойдем глянем на твою санчасть.

Они обошли все помещения здания.

В комнате, смотрящей окнами на лагерь, временно жил сам Полонин, напротив – обиталище Валентины, окна ее комнаты выходили на овраг. Рядом с ее комнатой пустовало третье помещение, где должен был бы жить фельдшер, но тот на третью смену назначен не был. Высокое медицинское начальство пришло к выводу, что лагерю будет достаточно врача с медсестрой.

Все равно сложные заболевания или травмы лечились в местной больнице, там же принимал и стоматолог.

Комната фельдшера пустовала, но была оборудована и кроватью, и столиком со стульями, и шкафом, и даже стареньким телевизором. Окна закрыты стандартными больничными шторами. «Интересно, какой интерьер в комнате девочки, – подумал Монстр, – вот бы взглянуть, наверняка не такой, как здесь». Но проверить свое предположение у Георгия не было никакой возможности.

Полному обходу здания вдвоем помешал посыльный мальчишка, прибежавший сообщить Полонину, что врача срочно вызывает в столовую сам начальник смены.

– Это теперь надолго, Жора, – вздохнул Евгений, – дотошный мужик этот начальник, из бывших военных, привык, блин, в армии строить подчиненных, ту же практику и здесь пытается применить. Ты вот что, хочешь, побудь здесь, а то пройдись по лагерю или по лесу вокруг. Особенно красиво на спуске к реке. А я пошел. Не дождешься, не обижусь, видишь, как получилось, а этот отставник меня не менее чем часа на три задержит, но на день рождения жду непременно, ты понял, Жора?

– Понял! Но я на твоем месте послал бы этого начальника на хер, и все дела. Чем он может навредить тебе? Ничем! Сейчас не советские времена с их профсоюзами, парткомами и активом общественности.

Полонин проговорил:

– Не все так просто, как ты представляешь, но это отдельный разговор, тебе совершенно ненужный! Отдыхай, Жора, а я пошел. Черт бы побрал этого самодура, сдался я ему, и именно сегодня! Но ничего не поделаешь, служба! Пока, Жорик!

Георгий придержал Полонина:

– Подожди, Жень, а как же лазарет?

– Будешь уходить, просто захлопни дверь. Валя придет – откроет. Она надолго из лагеря не уходит!

– Да? – задумчиво спросил Георгий. – Что ж, это совсем неплохо...

– Ты о чем?

– О личном! Ну что встал? Беги, начальство заставлять ждать не рекомендуется!

Полонин ушел, Георгий, выйдя на улицу, закурил.

Ему не давала покоя мысль о медицинской сестре. Вот бы кого подмять под себя. Но для того, чтобы уломать недотрогу, нужно время, а следовательно, необходимо жить здесь, что было невозможно. Хотя проститутка Светка внешне ничем не хуже сестрички, но та – жертва с уже решенной им участью, а эта... эта... совсем другое дело.