📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеАлександр Македонский. Пески Амона - Валерио Массимо Манфреди

Александр Македонский. Пески Амона - Валерио Массимо Манфреди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 87
Перейти на страницу:

Только теперь, мой любимый муж, только теперь, когда ты далеко, я поняла все значение вашего искусства, приводящую в трепет силу, с которой вы, яуны, воспроизводите наготу богов и героев.

Я бы хотела созерцать твое обнаженное тело, хотя бы глядя на статую или картину, а потом закрыть глаза и представить, что по воле какого-нибудь бога этот образ может ожить и сойти с картины или с пьедестала и подойти ко мне, как в тот день, когда мы в последний раз наслаждались друг другом, чтобы ласкать меня твоими руками, целовать меня твоими губами.

Но война удерживает тебя вдали, эта война, несущая только горе, слезы и разрушение. Вернись ко мне, Мемнон, пусть другие ведут полки Дария. Ты уже достаточно сделал, никто не может упрекнуть тебя. Все рассказывают о твоих подвигах при обороне Галикарнаса. Вернись ко мне, нежнейший муж мой, мой блестящий герой. Вернись ко мне, потому что все богатства мира не стоят одного мгновения в твоих объятиях.

Мемнон вновь свернул свиток, встал и подошел к планширу. Огни города мерцали в спокойном вечернем воздухе, и с темных улиц и площадей доносились крики детей: они играли в прятки, пользуясь последним осенним теплом. Чуть дальше слышалось пение юноши, певшего своей возлюбленной, которая, возможно, слушала его, краснея в темноте.

Мемнон ощутил, как на него навалилась бесконечная тоска и смертельная усталость, однако сознание, что на его плечах лежит судьба безграничной державы, надежда великого монарха и уважение стольких солдат, не позволяло уступить этому чувству.

Он знал, что последние его несгибаемые воины, окопавшиеся в галикарнасском акрополе, сражались до конца, страдая от голода и жажды, и не мог смириться с мыслью, что ничем не сумел помочь им. О, если бы, в самом деле, существовал великий Дедал, отец Икара, мастер, способный дать человеку крылья! Тогда он, Мемнон, ночью полетел бы к своей жене, чтобы доставить ей радость, а потом, еще до рассвета, вернулся бы на свой пост.

Но приказы Великого Царя предписывали иное: ему надлежало отплыть на остров Лесбос и подготовить с него высадку на Эвбее. Первое персидское вторжение за сто пятьдесят лет.

Недавно командующий получил письмо от спартанцев, они выражали готовность вступить в союз с царем Дарием и поставить во главе антимакедонского восстания греческого полководца.

Он вернулся за свой столик и принялся писать.

Мемнон Барсине, нежнейшей супруге: здравствуй!

Твое письмо вызвало во мне прекраснейшие и мучительные воспоминания о часах, проведенных нами вместе в нашем доме в Зелее перед последней разлукой. Ты не можешь себе представить, как больно мне ощущать твое отсутствие. Образ твоей красоты является мне по ночам во сне. Ни одна женщина не покажется мне желанной, пока я не смогу снова обнять тебя.

Мне предстоит последнее усилие, решительное сражение, а потом я смогу отдохнуть со своими сыновьями и в твоих объятиях, пока боги не отнимут у меня жизнь и дыхание.

Поцелуй за меня детей и береги себя.

Он запечатал письмо, думая, как к этому бесчувственному папирусу прикоснутся пальцы Барсины, легкие, как лепестки цветов, и такие же благоуханные. Вздохнув, Мемнон позвал курьера и протянул ему свиток.

— Когда она его получит? — спросил он.

— Скоро, не пройдет и двадцати дней.

— Хорошо. Счастливого пути, и да хранят тебя боги.

— Да хранят они и тебя, командующий Мемнон.

Он смотрел, как курьер садится в шлюпку, потом повернулся к кормовой надстройке и позвал капитана:

— Отчаливаем, капитан. Дай световой сигнал прочим кораблям.

— Уже? Но разве не стоит дождаться рассвета? Будет лучше видно, и…

— Нет. Я хочу, чтобы наше передвижение оставалось в тайне. То, что мы собираемся сделать, имеет чрезвычайную важность. Просигналь также, что я созываю командиров всех боевых частей здесь, на флагманском корабле.

Капитан, грек из Патары, поклонился и отдал соответствующие распоряжения. Чуть погодя к кораблю Мемнона подошли несколько шлюпок, и люди из них поднялись на палубу. Мемнон сидел на месте наварха. Он закутался в синий плащ поверх доспехов. На табурете рядом лежал коринфский глухой вороненый шлем с серебряной родосской звездой.

— Навархи, судьба дает нам последнюю возможность отстоять нашу солдатскую честь и оправдать милость Великого Царя. У нас за спиной больше нет портов, где мы нашли бы убежище, разве что в далеких бухтах Киликии или Финикии, до которых много дней плавания. Так что у нас нет выбора. Мы должны пойти вперед и обрезать корни, из которых наш противник черпает силы. Я получил тайное послание от спартанцев — депешу, намотанную на скитале. Если мы высадимся на континенте, они готовы присоединиться к нам. Поэтому я решил взять курс на Лесбос, а оттуда на Скирос и Эвбею, где нас встретят афинские патриоты, готовые нас поддержать. Я направил послание Демосфену и не сомневаюсь, что ответ будет положительным. Пока это все. Возвращайтесь на свои корабли и приготовьтесь.

Флагманский корабль медленно вышел из порта с зажженными кормовыми огнями, и остальные суда последовали за ним. Ночь была ясная и звездная; кормчий Мемнона уверенной рукой держал руль. На следующий день погода переменилась, и под сильным южным ветром море разбушевалось. Несколько кораблей доложили о повреждениях, и флотилии почти два дня пришлось идти на веслах.

На пятый день они достигли цели и вошли на западный рейд Лесбоса в ожидании, пока непогода уляжется. Мемнон приказал произвести ремонт поврежденных судов. Он послал своих помощников набрать наемников и взять их на борт, сам же тем временем вышел на остров. Остров был действительно очаровательный, и полководец велел показать ему дома поэтессы Сафо и поэта Алкея, жителей Лесбоса.

Прямо перед домом, по преданию принадлежавшим Сафо, сидели бродячие писцы. По заказу они переписывали стихотворения поэтессы на деревянные таблички или более дорогие папирусные свитки.

— Можешь написать стих по-персидски? — спросил Мемнон одного писца восточной внешности.

— Да, конечно, властительный господин.

— Тогда напиши мне тот, что начинается такими словами:

Богу равным кажется мне по счастью

Человек, который так близко-близко

Пред тобой сидит, твой звучащий нежно

Слушает голос и прелестный смех.[12]

— Я знаю этот стих, господин, — сказал писец, обмакивая тростинку в чернильницу. — Это песня ревности.

Мемнон с бесстрастным видом кивнул. Он знал, что Барсина побывала в руках Александра, и от этого ему порой становилось страшно.

ГЛАВА 34

Покинув Галикарнас, Александр повел свое войско вдоль побережья на восток, хотя все пытались отговорить его от этого. В Ликии имелись места, зимой совершенно неприступные. Там был лишь один проход между отвесными утесами и морем, усеянным подводными рифами, открытым для бурных западных ветров.

1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 87
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?