ПереКРЕСТок одиночества – 2 - Дем Михайлов

На следующий день, встав свободным и окрыленным, товарищ Апостолов собрал библиотечные книжки, добавил к ним несколько книг из своей полярной личной библиотеки и неспешным шагом начал спускаться. Он намеревался вернуть прочитанное и взять что-нибудь про рыбалку, походы, можно еще порыться на полке советского детектива или проверить свежую подшивочку роман-газеты. Заодно небрежно вручит зачитанные до дыр, но еще вполне крепкие книги о полярниках библиотеке в дар. Безвозмездно.

Он даже вслух это слово произнес — безвозмездно. Широко улыбнулся… и удивленно распахнул глаза, глянул через плечо — у стены подъезда стоял тот самый неприметный мужичок. Который из леса у реки… Тот тихо улыбнулся, шагнул вперед и… мягко толкнул Андрея в спину. Он сделал неверный шаг вниз, все еще ошарашенно глядя на мужичка. А тот, подняв руку, сказал:

— Постарайся выжить. И помни — выбор за тобой.

Андрей открыл рот, чтобы даже не выматериться, а издать что-то вроде изумленного «Ась?». И тут его обожгло холодом. Желудок рванул к горлу, растворилась в сером сумраке лестничная ступенька, а следом ушло и сознание.

Тьма…

Вот такая вот удивительная история — для того мира. А здесь банальная до зевоты. Очередной сиделец прибыл на место отбытия долгого-долгого срока. Хотя в тот момент он, само собой, еще ничего не знал. Он очутился в стылой воде, в темноте наполненной хриплым эхом от его криков. Он полдня бродил туда сюда по темному и по щиколотку затопленному коридору, замерзая все сильнее. Полдня! Сколько же раз он прошел мимо рычага дарующего свет и тепло? Да уж…

Найдя рычаг — дернул, разумеется.

С этого мига можно и начинать его тюремную одиссею, что потекла так же как и у других. Постепенно разобрался с рычагом, понял, что нельзя медлить, затем, когда интервалы увеличились, обследовал тюремную келью, отыскал туалет, а в нем висящее на цепи тело предыдущего хозяина кельи. И Андрей до сих пор не может сказать, было ли это самоубийством от тоски одолевшей — никакой табуретки он там не обнаружил. Как-то ради интереса пытался — и вроде можно по цепи с мачете забраться повыше и захлестнуть ее вокруг шеи. А дальше уже все — стоит убрать руки и даже если передумаешь, то хрен освободишься. Но… как-то слишком уж дико. Да и из одежды на сидельце были лишь трусы линялые, а сырая кровать разворошена. Одеяло на пол скинуто… Такое впечатление, что узник мирно спал, но по пробуждении вдруг резко встал, сбросил на пол одеяло, в трусах промаршировал до туалетной цепи, взобрался, захлестнул петлю, расслабился… Не складывается как-то. Тем более в позднее найденных тайниках обнаружилось немало таблеток, включая снотворные. Нашелся и алкоголь. В общем захоти он уснуть навеки — все бы решил прямо перед сном.

Мелькнула тогда еще в голове пугающая мысль — а может его кто за шкирку сонного затащил в туалет, поднял в воздух за грудки, обмотал цепь и отступил, наблюдая как корчится и сучит ногами агонизирующий узник.

Кто бы мог такое сотворить?

Ну как кто. Позже ему сообщили кто — Черный Тюремщик, кто ж еще. Тот, кто карает излишне старательных узников, дергающих и дергающих за третий спусковой рычаг…

Вот так… Как узнал о Чертуре, то иногда стал пропускать сеансы стрельбы. Ведь так хочется жить. Хотя захотелось далеко не сразу. Сначала была ярость, злоба, потом горе, страх, безнадега… Но он держался. Дергал рычаги. Жрал вкусные подачки, наслаждаясь невероятным вкусом. Бродил и бродил по кресту. Но так… машинально… без искры. Как робот. И на свиданки с другими узниками особо не рвался поначалу. Особенно когда понял, что те, как обезумевшие пытаются выменять или выпросить лекарства, золото, монеты, теплую одежду. Но расспрашивал, само собой. Многое узнал — тогда же рассказали ему и страшилку про Чертура.

Но все равно…

Не было искры. Да еще этот долбанный бессвязный шепот, что никак не утихал в голове…

Но безразличность и апатия длились ровно до тех пор, пока он не дернул рычаг открывающий створки кокпита…

Как только он увидел снежную пустошь за бронированными стеклами тупоносого кокпита…

В тот миг изменилось все.

Вообще все.

Перетащив в кокпит постель, еду, книги, он провел в голове креста следующие двое суток считай безвылазно. Читал, созерцал, читал, созерцал, машинально жрал, дергал за рычаги, созерцал, читал, созерцал, читал…

Вот его мечта — прямо за холодным стеклом. Вот он его крайний Север — крайней не бывает. Вон и Полюс его — полыхающая громада Столпа. Вон ледовые поля, торосы, сугробы. Он с жадностью вглядывался в каждый облачный разрыв. На летящие рядом кресты первое время даже внимания не обращал.

Короче — он ожил. Узник Апостол взбодрился. Начал жить. И жизнь та размеренная, восторженная, терпеливая, продолжалась долго. Сиделец Апостол истово верил — он не умрет до срока. Он проживет все сорок лет заключения, сохранит здоровье, не повредится мозгами. О нет. Он доживет до волшебного момента и наконец-то окажется там — в снегах и льдах, что с детства будоражили его душу.

Глупости? Бред? Безумие? Пусть так! И что с того? Что не безумно в этом темном холодном мире? Они летают по кругу вокруг замороженное колоссальной медузы размером чуть ли не с планету! Они бортовые стрелки летающих тюремных камер! В их головах не умолкает чей-то шипящий шепот! Они… да продолжать можно долго. В этом мире столько безумия, что его места вполне к месту!

Да…

Он жил. Трудился. Дергал за рычаги. Молился. Читал и перечитывал книги. Выменивал их, не жалея продуктов, но разумно сберегая вещи более ценные. Он планировал свою грядущую старость. Составлял списки самых необходимых и просто желательных вещей. Представлял как он, поглубже нахлобучив мохнатую шапку, стоя на лыжах, пристально оглядит с вершины снежного холма мрачную пустошь и скажет…

И тут случилась катастрофа…

На крыло его кельи упал сбитый Столпом крест из верхнего эшелона. Кувыркаясь, они пробили облака и вместе отправились к чертовски твердой земле…

В этом месте Апостол Андрей прервался. Парой глотков допил кофе. Забрал кружки и пошел к печи, где в котле забурлила закипевшая вода.

— Пачку открывать не хочешь?

— Не хочу — признался я, глянув на непочатую пачку сигарет.

— Сберегаешь для кого-то?

— Старикам в Холле.

— Паразитов кормишь — беззлобно заметил Андрей — Ладно. Сейчас еще принесу. И с тобой курну. А ты готовься. Дальше рассказ интересней будет.

— Да куда уж — хмыкнул я и поежился — Неконтролируемое падение…

— Так выкуришь еще одну?

— Выкурю.

— А пятьдесят грамм?

— Максимум — кивнул я.

— Хорошо. Выпьем рома. Настоящего.

— Ого… Андрей, слушай, а чего он ждал?

— Кто?

— Мужичок тот. Почему он тебя сразу в полет так сказать не отправил? Прямо там в лесу…