Хозяйка Тишины - Анна Снегова

Срываю надоевшую шапку, швыряю на пол. Волосы тугими локонами падают на плечи – ощущение такое, будто разбила стальной обруч, сжимавший виски смертельными тисками. Как же хорошо! Ещё бы безрукавку туда же, и остаться в одной просторной рубахе, вздохнуть полной грудью – но моё нечаянное безумие всё же не настолько безумно, чтобы начать раздеваться. Хватит и одного сумасбродного поступка. Вся надежда на мастерство Малены в зельеварении и то, что её сонное зелье достаточно крепко, чтобы Дункан не проснулся от моего присутствия рядом.

Какая ирония! Разве я могла подумать еще недавно, что стану думать о Малене так? Но сейчас я даже ей благодарна. Потому что её подлянка подарила мне драгоценные минуты наедине. Когда я наконец-то смогу прикоснуться к этому мужчине так, как мне хочется и так долго, как только смогу – чтобы проверить свою теорию.

Хотя… кому я вру. Конечно, не только поэтому.

И всё же. Пророчество сковало нас в тот момент, когда Дункан меня коснулся. Этого нельзя было делать, это было запретно. И предсказано было, что смертельно опасно. В этот момент он как будто забрал себе мою жизнь, и с тех самых пор держит её в руках. Так не должно быть – так не может больше продолжаться! И моя теория состояла в том, что если я смогу по-настоящему долго к нему прикасаться, моя энергия, моя магия, мои жизненные силы вернутся обратно.

Вот сейчас и проверим.

Я глубоко вздохнула, отёрла вспотевшую ладонь о штаны.

Мысленно дала себе пинка. Хватит волноваться, Тэмирен! Как вор на месте преступления, которого вот-вот настигнут, ей-богу. Наверняка, Малена в случае удачи – и то бы так не волновалась! Да что там – зуб даю, не волновалась бы совсем. А я-то не собираюсь делать с ним ничего… неприличного. Так, за ручку подержусь… наверное.

Но рука моя сама собой потянулась к его лицу. Вот поделом будет, если разбужу! Но удержаться было выше моих сил.

Сделала то, чего мне так давно хотелось – разгладила кончиками пальцев хмурую складку меж бровей. Дункан вздохнул. Но выражение лица его стало спокойным и каким-то… умиротворённым. И не проснулся, хотя повернул голову в другую сторону – ко мне. Это придало мне уверенности.

Тыльной стороной ладони – по шершавой щеке. Колючки отросли. Это были волнительные дни – когда ждали Тишину. Не до бритья, наверное. Но мне так нравилось больше. Напомнило те дни, в Тихом лесу, когда он был только мой. Принадлежал только мне одной на всём белом свете. Удивительное чувство! И сейчас было почти так же.

Осмелев, раскрасневшись, ныряю пальцами в его волосы, удивляюсь их неожиданной мягкости. Почему-то казалось – будут жёсткими, такими же, как его характер. А он снова меня удивляет.

Боль уже отступила – я даже не заметила, когда это случилось. Просто схлынула без следа, смытая чистым, ничем не замутнённым наслаждением. Это сладко – невероятно сладко, касаться его кожи. С ним я превратилась в настоящую сладкоежку.

Время застыло, усмирило свой бег, утратило значение. Да и что такое время? Его придумал человек. Времени просто нет в бесконечном и вечном мироздании. До меня, до нас – всё так же всходило солнце на востоке и садилось на западе. Так же вгрызались в землю упорными корнями деревья. Так же цвели цветы и небо осыпалось дождями. И после нас всё останется таким же.

А значит, не нужно торопиться жить. Прямо сейчас, в этом замершем мгновении – я счастлива. Поэтому не хочу даже думать о том, что будет дальше. Что будет, если у меня не получится разорвать связь.

Гори оно всё синим пламенем! Он всё равно не узнает.

Кладу руку ему на грудь и клонюсь ниже – к губам. Плотно сомкнутым, жёстким, по-мужски красивым. Если завтра меня здесь уже не будет… Если завтра меня не будет не только здесь, если просто не будет… Я хочу унести на губах вкус его поцелуя.

Я пропустила миг, когда всё изменилось. Когда рисунок его дыхания стал иным. Рваный ритм, глубокие вдохи. Опаляющий жар, что исходил от его кожи, капелька пота, бегущая по виску… всё это должно было подсказать мне, наивной, что не только сон-трава была в зелье Малены. Потому что для выполнения её плана никак нельзя было, чтобы мужчина просто валялся в постели до утра сонным бревном.

Но я была слишком наивна, чтобы о таком подумать.

Прежде, чем я коснулась его губ, веки Дункана дрогнули. Я замерла перепуганным зверьком – готовясь бежать, если он откроет глаза.

Но не успела.

Не открывая глаз, заблудившись на перепутье меж сном и явью, он почувствовал всё же моё присутствие. Одной рукой поймал и сжал моё запястье, другой – сдавил в медвежьем объятии талию.

Рывок – и я оказываюсь под ним. Моё выбитое дыхание. Тяжесть его тела.

В моих безумных, безумных фантазиях, которым я иногда давала волю, мне казалось, что такой медведь, как он, просто раздавил бы хрупкую меня. А вот теперь оказывается, что эта тяжесть – она как благословение. Как обещание, как клятва – в том, что ты нужна. И никуда-никуда тебя не отпустят. И не нужно тебе больше никуда бежать. Потому что единственное, самое правильное место на свете – то, где ты находишься прямо сейчас. И тело отвечает на эту клятву – признавая, подчиняясь в немом ответном обещании. И вот уже темнеет в глазах, и кровь бежит толчками в унисон.

Синие камни таинственно мерцают в прячущем нас полумраке. Медальон покачивается надо мной, когда Дункан замирает на пару мгновений, так и не открыв глаз – а потом склоняется, чтобы уткнуться носом мне в шею. Жадно втянуть аромат.

- Ты всё-таки пришла… снова… я же говорил, что больше не пущу…

Его губы на моём пульсе. Обжигают кожу на шее первым, самым жгучим и сладким поцелуем. От которого все мысли в моей голове осыпаются лепестками роз, и я совершенно забываю о том, что должна сказать или сделать. Я, кажется, хотела остановить, сказать, что это ошибка, что он просто бредит… или попросить не останавливаться? Мои пальцы впиваются в плечи – чтобы оттолкнуть, или прижаться сильнее? Я не знаю. Я забыла.

Проклятое колдовское зелье. Понимает ли он сейчас, что происходит? Осознаёт ли, кто я?

Но, кажется, наши тела знают лучше. Они знают ту правду, которая не видна разуму, затуманенному магией, травами, страхами и предрассудками. Правду – древнюю, как мир и жестокую, как удар кинжала.

Мы нужны друг другу. Несмотря на ложь между нами, его ненависть к колдуньям, мой долг и его долг, которые тянут нас в разные стороны.

Отчаянно нужны.

А всё-таки жаль, что я не успела поцеловать его по-настоящему.

Горячая ладонь нетерпеливо врывается под одежду. И касается того, чего не бывает и быть не должно у мальчишки-оруженосца.

- Дункан… - мой испуганно-удивлённый шёпот.

Камин почти догорел, в комнате совсем темно. Лишь слабые отблески умирающего огня рисуют очертания его тела.

Он застывает надо мной – неподвижный, как каменное изваяние. Открывает глаза – и бешеный, чёрный как ночь взгляд, в котором зрачок полностью съел серую радужку, останавливается на моём лице. И по мере того, как постепенно рассеивается дурман, в этом взгляде появляется осознание.