Сириус - Стефан Серван

Авриль вспомнила слова Рассказчика про «каникулы» у римлян, про рыжих собак, брошенных в огонь, чтобы умилостивить звезды.

– Тогда и построили стену, – добавил Рафик, – чтобы защититься от заразы.

– И помогло?

Рафик пожал плечами:

– Откуда я знаю. Во всяком случае, у них там есть еда. Говорят, горожане якобы не заражены вирусом и у них по-прежнему рождаются дети. Не знаю, правда ли. Я ж там не был. Но слухи такие, вот.

Авриль представила себе сытых, жирных горожан в окружении целого выводка детишек. Девушка протянула консервную банку Рафику. К чаю она не притронулась.

– Ты знаешь, как можно перебраться?

– Куда перебраться? В город?! Туда не войти, кузина. Невозможно.

Авриль изобразила улыбку:

– Нет. Нам не надо в город. Мы хотим просто перебраться на тот берег. Но нам нужно средство, чтобы переплыть реку.

Подросток помотал головой:

– Нет. Тут не переправляются. Ни через реку, ни через стену. Видела, что случилось с той женщиной сегодня? Она не первая, кто пробовал. Это злит Грека. Да и весь Мост. Потому что это значит, что завтра придется затянуть пояса. Таково наказание: горожане не спустят еды.

– Почему беженцы не поднимут восстание? Если все ринутся на стену, горожане ничего не смогут сделать. И им придется делиться.

Рафик рассмеялся:

– На стену, говоришь? Знаешь, здесь, на Мосту, у нас есть еда. Согласен, немного. Но есть. Чего не скажешь о других местах на планете. Так что и не мечтай о революции: пока у нас что-то есть в животе, ее не планируется.

Авриль не могла не согласиться. Делясь крохами своей роскоши, горожане обеспечили себе спокойствие. Столь же хитро, сколько и жутко.

– Ну, кузина, ты же к Рафику пришла не о политике болтать? Давай, скажи, какие хочешь номера.

– Мне не нужны номера.

– Нет? Что тогда? Одеяла? Ботинки? Только скажи. Рафик может достать, – подмигнул ей подросток.

– Я хочу перебраться.

– Перебраться?

– На другой берег.

Рафик откинулся на надувной матрас.

– Я тебе говорил, здесь не переправляются.

– Неправда. Я видела лодку, которая переплывала.

– Нет, ты этого не видела.

– Видела! Малыш видел, – вставил мальчик. – Малыш видел лобку!

Рафик нахмурился:

– Он до сих пор так плохо говорит?

– Слушай, – сказала Авриль, наклоняясь к подростку, – я знаю, что перебраться можно.

Он почесал щеку.

– Ну и что с того? Даже если бы ты перебралась, ты не знаешь, что там, с той стороны. Думаешь, горожане будут рады видеть, как ты там высаживаешься? Знаешь, каких только не ходит рассказов о том, что там творится.

– Но мы даже не хотим в город. Просто переплыть на другой берег и пойти себе дальше, в сторону гор.

– Нет. Невозможно, – заявил Рафик. – Проси что хочешь. Куртку, серьги, плюшевого кролика, золотой слиток. Только не это.

Авриль кивнула.

– Что ж, очень жаль. Правда, жаль. – Она поднялась. – Пойдем, Малыш, мы уходим. Не будем показывать Рафику то, что у нас есть.

Подросток взглянул на девушку насмешливо.

– Классическая приманка на лопуха, – заявил Рафик. – Сделать вид, что у тебя есть что-то особенное. Только для него. И если лопух не воспользуется этим сейчас, то будет поздно. Знакомый прием, сам же его и придумал!

Авриль глянула на него презрительно.

– Ничего ты не придумал, «кузен». У меня действительно есть нечто особенное. И оно здесь, в этой тележке.

Рафик выпрямился. Авриль надеялась, что Малыш не устроит скандал. Теперь многое зависело от реакции мальчика. Сестра сжала его маленькую ручку, чтобы он понял: надо молчать.

– Я вижу только старое тряпье, – сказал подросток.

– О чем я и говорю, – ответила Авриль. – Ты даже не лопух, ты крот слепой. Дальше своего носа не видишь.

– Эй, кузина! Не очень-то любезно так говорить с Рафиком.

– А кто обещал любезности? Я сюда не затем пришла, чтобы твой тухлый чай распивать. Я пришла предложить сделку.

Подросток сжал кулаки. В тусклом свете вид у Рафика стал недобрым. Авриль глубоко вдохнула, стараясь сохранять совершенно спокойный вид.

– Мы хотим переправиться. В город нам не надо. Просто переплыть на тот берег. Но переплыть завтра. – Она указала на тележку. – Там спрятано нечто, что очень заинтересует горожан. Нечто, что можно выменять очень дорого. Нечто, что может даже обеспечить тебе, «кузен», место по ту сторону стены.

Рафик поднялся, внимательно разглядывая то Авриль, то ворох грязного тряпья. Малыш молчал, но она чувствовала через ладонь его злость. Авриль надеялась, что мальчик поймет хитрость и ничего не скажет.

– Ну и что же там у тебя такого драгоценного? Еда? Оружие? Ну?

Авриль положила руку на лохмотья. Они пошевелились.

– Животное.

Глаза у Рафика расширились от удивления и страха.

– Животное?

Авриль кивнула:

– Живое животное.

Авриль и Малыш вернулись в свой угол у парапета.

Они вздрагивали от каждого шороха, боясь, как бы Рафик или Грек не попытались выкрасть Сириуса. Рафик настаивал на том, чтобы Авриль показала животное, но она отказалась, надеясь тем самым подогреть интерес перевозчиков. В итоге подросток сдался. Он сказал, что понадобится время и нужно навести справки. «Перевозчики – люди опасные, – предупредил он. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь». Авриль небрежно пожала плечами. Хотя на самом деле ей было жутко страшно. Они договорились, что увидятся завтра. Рафик предложил ночевать в его хижине, но Авриль предпочла отказаться. В тесной лачуге девушка не чувствовала себя в безопасности. Если придется бежать, лучше спать под открытым небом. Авриль надеялась, что в темном закутке на краю Моста их никто не найдет. Даже Дарию будет непросто выманить их из логова.

Похоже, Малыш понял, что предложение Рафику – только уловка. И речи быть не могло о том, чтобы отдать поросенка. Авриль пока слабо представляла, что они будут делать, когда доберутся до другого берега. Придется действовать по обстоятельствам: возможно, драться или бежать, как только ступят на землю. Малыш, казалось, не очень-то беспокоился: он ласкал поросенка. Сириус мигом проглотил кусок батончика, который дал ему мальчик. Теперь поросенок свернулся у шеи Малыша, который шептал животному нежности.

Сначала Авриль показалось, что Мост может стать убежищем, но Рассказчик не обманул. Здесь, как и везде, люди наживались на чужой нищете. Даже самые бедные не давали друг другу спуску: всегда готовы обмануть ближнего ради пары крошек. В этом они не отличались от горожан.