Бумеранг. Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира - Майкл Льюис

Мейер и сам, будучи новичком, допустил эту ошибку. Однажды, вскоре после поступления в бригаду, он спрыгнул с пожарной машины, уже надев дыхательный аппарат, и кинулся в горящую двухкомнатную квартиру. Он выбил дверь и начал заливать огонь. К его удивлению, пожар не унимался. «По идее, температура должна была снижаться, но становилось все жарче и жарче». По защитной маске прямо перед лицом побежали линии, напоминающие дождь, струящийся по ветровому стеклу. Пожарные старой закалки не закрывали уши, чтобы не прозевать повышение температуры: жара содержала в себе критическую информацию. Мейер же мог лишь видеть жару: его шлем плавился. «Если шлем начинает коробиться и плавиться, пора забеспокоиться», – говорит он. Плавящийся шлем, помимо других проблем, указывает на то, что помещение скоро вспыхнет. Вспышка, объясняет он, «это когда одновременно загораются все горючие материалы. После этого вы превращаетесь в вареную картошку в мундире». Нужно было или увеличить подачу воды, или убираться, но его самолюбие велело ему оставаться в помещении, и он остался. Вскоре подоспел другой пожарник с рукавом, у которого была более мощная струя.

Позже он понял свою ошибку: в этом здании было три этажа, оно стояло на склоне, что мешало оценить его истинный размер, и пожар перекинулся на чердак. «Возможно, не подоспей мой коллега вовремя, я бы погиб, по его словам, так оно и случилось бы», – говорит он. Именно тогда у него появился этот шрам на лице. «Мне нужно было научиться правильно оценивать обстановку, – сказал он. – У меня было ложное ощущение безопасности».

Заботясь о чем-то, вы привязываетесь к предмету своего внимания, вот и Мейер привязался к Вальехо. Он испытывал крайнюю неловкость из-за конфликта между профсоюзом и гражданами и ввязался в скандал с участником переговоров от имени профсоюза. Мейер считал, что таких доверчивых идеалистов, как огнеборцы, легко надуть. А еще он считал, что рядовых пожарных обманывали и городские власти, которые постоянно врали во время переговоров, и собственное начальство, которое использовало возмущение пожарников для предъявления необоснованных требований при заключении контракта с городом, переговоры по которому велись профсоюзом. Однако за столом переговоров упустили из виду причину того, почему они зарабатывают на жизнь именно этим ремеслом. «Говорю вам, – убеждает меня Мейер, – когда я начинал, я даже не знал, сколько мне будут платить. Мне было все равно, сколько я получаю. И ничего не известно о льготах. Все то, что мы сегодня политизируем, мне и в голову не приходило. Я думал лишь о работе, о которой всегда мечтал. И вот еще что: в 2007 г. никого не интересовало, сколько я получал. Если сумма была шестизначная, мне говорили: “Блин, ты это заслужил, парень. Ты бросился в горящее здание”. Потому что у всех была работа.

О нашей работе знали только то, что она опасная. Как только экономика покатилась в пропасть, люди стали поглядывать друг на друга». Сегодня тот парень, который, возможно, спас его от смерти, вряд ли придет на подмогу. Когда Вальехо обанкротился, численность пожарной команды сократили со 121 до 67 человек, и это на город, где 112 000 жителей. В пожарное отделение поступает примерно 13 000 вызовов в год, что чрезвычайно много для такой численности населения. Когда люди чувствуют угрозу или беспокойство, не связанные с другими людьми, они звонят в отделение пожарной охраны. Большая часть этих вызовов – звонки по пустякам, например с просьбой снять кошку с дерева. («Как будто кто-то когда-то видел скелет кошки на дереве».) Им звонят люди, у которых болит голова. Звонят, у кого чешется в местах, куда они не могут дотянуться. Они должны отвечать на каждый звонок. («Самый прикольный звонок был о фантомных болях в ногах от парня, у которого ног не было».) Раньше для реагирования на такое огромное количество звонков у них было восемь станций, восемь экипажей из трех человек на пожарных автомобилях, экипаж из четырех человек на автоподъемнике (используемый исключительно для тушения пожара и проведения аварийно-спасательных работ), одно пожарное судно, одна спасательная команда для проведения операций в закрытых помещениях и одна команда для работы с опасными материалами. Теперь их ограничили четырьмя станциями, четырьмя пожарными автомобилями и автоподъемником. Это весьма заботит Пейджа Мейера, которого два месяца назад назначили новым шефом службы пожарной охраны Вальехо. Это удивило его: он не претендовал на эту должность. Просто однажды городской управляющий Фил Бэтчелор вызвал его в свой кабинет. «Он даже не спросил, хотел ли я занять эту должность, – говорит Мейер. – Он только поинтересовался, как семья, сказал, что предлагает мне эту работу, и спросил, не будет ли это для меня проблемой».

Это действительно не было для него проблемой. Он сел и составил список мер по улучшению работы отделения. Перед ним стояла новая сложная задача: как обеспечить прежний, или даже более высокий, уровень обслуживания при урезанных наполовину ресурсах. Как решить вопрос недостаточности средств. Он стал количественно оценивать вещи, которые раньше не измеряли. Причиной смерти номер один при пожаротушении был сердечный приступ. Причина номер два – авария автоподъемника. Теперь он отвечал за отделение, которому предстояло работать в условиях повышенной нагрузки и спешки. Если меньшими силами выполнять двойную работу, то это, скорее всего, приведет к удвоению травматизма пожарных. Он решил ввести специальные режимы физической подготовки. При меньшем числе пожарных станций с меньшим числом пожарных на них следовало ожидать увеличения времени реагирования. Ему нужно было найти способы ускорения работы. Увеличение времени реагирования означало, что у них меньше права на ошибку; увеличение времени реагирования означало, что им предстоит тушить более сильные пожары. У него были кое-какие мысли насчет борьбы с сильными пожарами. Короче говоря, он начал переосмысливать пожаротушение.

Когда люди накапливают долги, которые им будет трудно, а то и невозможно вернуть, они приводят сразу несколько доводов. Среди очевидных – то, что они хотят больше, чем в данный момент могут себе позволить. Среди менее очевидных – то, что их настоящие потребности настолько важны, что ради их удовлетворения они готовы пойти на некоторые трудности в будущем. Но, заключая такую сделку с самим собой, они надеются, что, когда эти трудности в будущем наступят, они придумают, как с ними справиться. Они не всегда делают это. Но нельзя исключить вероятность, что они сделают это. Каким бы идиотским ни казался порой оптимизм, он имеет обыкновение окупаться самым удивительным образом.

Каждый раз, когда книга подходит к концу, я понимаю, что есть люди, которые заслуживают большего, чем благодарность в конце книги. И эта книга не исключение. Действие второго акта финансового кризиса разворачивалось в местах, посетить которые мне никогда бы не пришло в голову. Благодарю Грей-дона Картера и Дуга Стампфа из журнала Vanity Fair за совет поехать туда, а Джейма Лалинде – за такое прекрасное изучение этих мест, что мне подчас казалось, что это он, а не я, должен был бы писать о них. Тео Фанос не только проявил дружеское участие и оказал поддержку, но, как заинтересованный – от начала до конца – инвестиционный менеджер, поделился своими проницательными наблюдениями. Совершенно неожиданно мне предложила помощь Джанет Бирн из книгоиздательской компании W.W. Norton. Она не просто отредактировала мой текст, но и, насколько это было в ее силах, спасла меня от меня самого. Старлинг Лоуренс остается моей лакмусовой бумажкой.