Компас сердца. История о том, как обычный мальчик стал великим хирургом, разгадав тайны мозга и секреты сердца - Джеймс Доти

Уравновешенность – умение держать себя в руках даже при самых тяжелых обстоятельствах. Вместе с тем это качество не помешает и в хорошие времена, когда нам так хочется сохранить свое счастье. Проблема в том, что, пытаясь удержать хорошее, мы отвлекаемся от происходящего здесь и сейчас – точно так же, как и в случаях, когда стремимся убежать от плохого. Бессмысленно хвататься за чувство эйфории – это приведет лишь к разочарованию. Любые взлеты и падения мимолетны. Уравновешенность позволяет трезво мыслить и четко ставить перед собой конкретные цели.

Благодарность – признательность жизни за то, что она такая, какая есть, даже несмотря на присущие ей боль и мучения. Не составляет труда понять, сколь многие из нас в этом мире страдают. У огромного числа людей обстоятельства складываются так, что оставляют мало надежды на светлое будущее. И слишком часто люди, особенно на Западе, смотрят друг на друга с завистью. Потратьте немного времени на то, чтобы ощутить благодарность, и это удивительным образом отразится на вашем психологическом настрое… Вы тут же почувствуете, насколько благосклонна к вам жизнь.

Любовь. Если она искренняя и беззаветная, то способна изменить всех и вся. Любовь включает в себя все остальные добродетели. Она способна залечивать раны. Да, лечат не технологии или медицина, а любовь. В любви кроется наша человечность.

Целостность – четкое осознание своих намерений и понимание того, что представляет для человека наивысшую ценность. Цельным является человек, который неизменно придерживается этих ценностей в общении с окружающими. Ценности можно ненароком разрушить, причем поначалу этот процесс иногда протекает незаметно. Мало у кого это происходит намеренно. Но стоит один раз нарушить свою целостность, и в следующий раз сделать это будет гораздо проще. Будьте бдительны и упорны.

* * *

Размышляя над десятью перечисленными качествами, я раскрываю свое сердце. Они позволяют мне начинать каждый день с твердыми и благими намерениями. Если же в течение дня я сталкиваюсь со стрессом или испытываю чувство незащищенности, они помогают мне остаться тем, кем я желаю быть. Это язык моих намерений. Это язык моего сердца.

Думаю, Рут была бы рада узнать, что я наконец-то научился по-настоящему раскрывать свое сердце. И что это все изменило.

* * *

За сутки человеческое сердце совершает сотни тысяч ударов, перекачивая десять тысяч литров крови по развитой системе кровеносных сосудов, суммарная длина которых, если их выстроить в ряд, составила бы сто тысяч километров – хватило бы дважды опоясать земной шар. Древние египтяне верили, что сердце – «иб» (ib) – остается жить после смерти и в загробной жизни служит основанием для приговора человеку, которому принадлежало. Счастье они называли словом «эвт-иб», что буквально означает «широта сердца, души», а несчастье – «эб-иб», что значит «сломанное, отчужденное сердце». Во многих культурах – как в древних, так и в современных – сердце считается местом, где сосредоточена душа. Читая новость о том, что потерялся ребенок, мы ощущаем боль в сердце. Когда любовь оборачивается несчастьем, мы чувствуем, что наше сердце вот-вот разобьется, – иногда это и впрямь происходит. Когда нас отвергают, когда нам стыдно, когда о нас забывают, сердце может сжаться, словно закрываясь в себе, и стать меньше. Вместе с тем под действием сильной любви или сильных страданий сердце может расколоться на части и больше никогда не стать прежним. И это не просто метафора – существует реальная болезнь под названием «синдром разбитого сердца».

Мое сердце раскололось не из-за потерянных денег – утрата состояния, хоть я и стремился сколотить его, даровала мне чувство свободы. Мое сердце разбилось из-за того, что я слишком долго пытался держать его закрытым. Рут говорила: «То, чего, как тебе кажется, ты хочешь, не всегда то, что тебе нужно на самом деле». Много лет я гнался не за теми вещами, а когда сердце игнорируешь слишком долго, рано или поздно оно обязательно заставит себя услышать.

Помнил я и о том, что обещал Рут однажды научить магии других. Я не знал, когда подвернется такая возможность, но каждый вечер, занимаясь визуализацией, думал об этом. Порой я видел, как обнимаю страдающего пациента или его опечаленных родственников либо как выступаю на сцене, а иногда представлял, как беседую с великими философами и духовными лидерами. Я всегда был (и остаюсь по сей день) атеистом, но частенько размышлял о знакомстве с Рут и о том, что случилось со мной после аварии. И в результате я понял: можно оставаться свободным от предубеждений и догм, веря при этом, что не все в жизни поддается объяснению. Во многих смыслах это тоже подарок, сделанный Рут. Принятие того, что я не нуждаюсь в точном ответе.

Я чувствую, что все мы связаны между собой. Глядя на другого человека, я вижу в нем себя. Вижу свои слабости, свои неудачи, свою уязвимость. Но вижу и силу человеческого духа, силу Вселенной. В глубине души я верю, что любовь – тот клей, что скрепляет нас воедино. Далай-лама как-то сказал: «Моя религия – доброта». Доброта стала и моей религией.

Я всегда заботился об окружающих, в том числе о пациентах. Вместе с тем, когда учишься раскрывать сердце, это может принести боль. Сильную, порой невыносимую. Так было и со мной. Временами боль не позволяла полностью отдаться настоящему моменту, как мне того хотелось бы. Когда же я по-настоящему раскрыл сердце, как учила Рут, моя реакция на боль изменилась. Я больше не стремился убежать от боли – я стремился принять ее. Вот что позволило мне понять себя и ощутить связь с окружающими. Мои отношения с пациентами изменились. Я трачу больше времени на то, чтобы побеседовать с ними, и стараюсь по-настоящему раскрыть сердце для каждого из них. Я выслушиваю их жалобы, после чего прислушиваюсь к их сердцу – не с помощью стетоскопа, а с помощью собственного сердца.

* * *

Стетоскоп изобрели в 1816 году: одному французскому врачу было неловко прикладывать ухо к груди пациенток (как было принято делать в то время), и вместо этого он свернул трубкой двадцать четыре бумажных листа, благодаря чему между ним и пациентом появилось дополнительное пространство. Мне кажется, с тех пор врачи еще больше отдалились от пациентов. Я обнаружил, что больным становится лучше уже от того, что я трачу на них время и уделяю им внимание. Я позволяю каждому рассказать свою историю и признаю чужие страдания, достижения и муки. Во многих случаях это помогает снять боль лучше, чем лекарства, а иногда приносит больше пользы, чем хирургическое вмешательство. И по сей день я твержу студентам и стажерам: пусть современная нейрохирургия требует высочайшей квалификации и разностороннего оборудования, мой успех в качестве нейрохирурга стал результатом того, что я забочусь о пациентах и концентрирую на них внимание.

Еще одной удивительной переменой во мне стало то, что, куда бы я ни пошел, мне повсюду стали встречаться точно такие же люди, как я. Продавец в продуктовом магазине. Ночной уборщик в больнице. Женщина у светофора, которая просит денег у проезжающих мимо людей. Парень, который чересчур быстро мчится на «Феррари». У каждого из них своя история – точно так же, как у меня. У каждого свой жизненный путь. Каждому доводилось испытывать трудности и страдания. От самого бедного до самого богатого – все они такие же, как я.