Возлюбленная кюре - Мари-Бернадетт Дюпюи

– Где твой сын?

– У моих родителей в Ла-Рошфуко. Они должны завтра его привезти.

Дрожа всем телом, Матильда положила пяльцы на колени. Она испытывала противоречивые чувства. В одну секунду ей хотелось броситься к Шарвазу и обнять его, в другую – презрительным жестом прогнать его.

– Это так глупо, дорогая, – сладким, бархатистым голосом продолжал любовник. – Мы избавились от Анни и не пользуемся этим! Знаю, нам стоило бы какое-то время не встречаться наедине, но без тебя я чувствую себя таким несчастным!

И он погладил ее сначала по плечу, потом по шее. Прикосновение теплых пальцев привело Матильду в еще больший трепет.

– Прошу, говори тише! Сюзанна убирает наверху, – проговорила она шепотом. – Тебе действительно так плохо без меня?

Темная сторона ее души набирала силу, подминая желание быть верной женой и любящей матерью. Кюре это почувствовал и стал настойчивее.

– Приходи в пресбитерий! Нам хватит четверти часа. Никто не удивится, даже если увидит тебя. Ты навещала меня и раньше.

Матильда встала, отошла от любовника и умоляющим взглядом указала ему на дверь.

– Скорее уходи! Может, я и приду.

– Никаких «может», или я шагу отсюда не сделаю! А потом мы поговорим.

Из этого следовало, что в любовных утехах кюре себе отказывать не собирается.

– Обещаю, я приду через десять минут, – ответила Матильда без радости.

* * *

С нетерпением поджидая любовницу, Ролан Шарваз позаботился обо всем. Зная, как чувствительны дамы, он запер комнату, где умерла служанка, а дверь в свою спальню оставил открытой, чтобы сразу проводить туда Матильду.

Молодая женщина вошла, не дав себе труда постучать, – так же, как и он вошел в ее дом полчаса назад.

– Ты! Наконец-то! – воскликнул Шарваз.

– Я поддалась на твой шантаж, Ролан, но не жди от меня ничего, кроме присутствия.

Изнывая от вожделения, он притворился, что ничего не слышит и не понимает. В ту же секунду кюре порывисто обнял ее и завладел губами. Сначала женщина пыталась вырваться, но пылкими поцелуями любовник быстро пробудил дремлющее пламя страсти, о которой она в последнее время вспоминала как о чем-то постыдном.

– Иди ко мне! – шептал он, дурманя ее грубыми ласками и торопясь снова сделать своей.

– Ты запер дверь на замок? Что, если кто-нибудь войдет?

Матильда захлебывалась словами. Ею овладела приятная истома, волны удовольствия захлестывали и насыщали каждую клеточку ее истерзанного любовной жаждой тела. Никогда в объятиях мужа она не испытывала ничего подобного.

– Сейчас! Иди пока в спальню.

Шарваз вернулся через минуту. Он рывком снял с Матильды манто и опрокинул ее на кровать, одной рукой жадно сжимая грудь через ткань платья, а другой поднимая нижние юбки. Еще через пару секунд он резко, с иступленным криком вошел в нее.

– Я люблю тебя, Ролан! Как же я люблю тебя! – стонала она, задыхаясь от удовольствия, на грани экстаза.

Почти звериная пылкость этого мужчины отвечала самым потаенным ее желаниям, которые Матильда вряд ли осознавала. Но, насытившись, он вдруг стал нежным и ласковым, что потрясло ее еще больше.

– Быть в разлуке с тобой – му́ка! – прошептал он ей на ухо. – Но теперь все испытания позади. Ты придешь завтра? Пообещай!

– После смерти Анни я живу в страхе, Ролан. Я перестала спать, не смею выйти из дома. Я говорила себе, что кто-нибудь нас обязательно заподозрит, хотела вырвать тебя из сердца, но у меня не хватило сил. Ты делаешь меня такой счастливой!

Вздохнув с облегчением, кюре прижал к груди свою вновь обретенную любовницу. О неприятном визите сына Анни он решил ей не рассказывать.

Долгий поцелуй – и Матильда вышла из дома священника, спустилась по лестнице и пошла по дороге. Шарваз провожал ее взглядом. Она обернулась и умиротворенно улыбнулась ему.

Они не знали, что сегодня любили друг друга в последний раз.

Сен-Жермен-де-Монброн, в пятницу, 14 декабря 1849 года

Утром Арно Фуше проверял документацию в своем кабинете, когда в дверь громко и настойчиво постучали. Мэр городка Сен-Жермен невольно вздрогнул и не без раздражения сказал:

– Войдите!

Вошли трое мужчин. Судя по одежде, это были горожане, а по уверенной манере держаться – представители чиновничьего сословия. И действительно, господа представились работниками судебного ведомства, а в Сен-Жермен они явились по распоряжению прокурора Республики.

– Но в чем суть дела? – спросил он.

– Нам поручено расследовать обстоятельства смерти Анни Менье, состоявшей в услужении у местного кюре. Ее сын подал в прокуратуру жалобу, – ответил один из судейских.

Удивленный мэр кивнул.

– Понятно. И чем же, господа, я могу вам помочь?

– Первым делом проводите нас на кладбище. Будет произведена эксгумация тела покойной с целью проведения аутопсии. Мы привезли экспертов из Ангулема – доктора и фармацевта, они ожидают в коридоре.

Новость быстро распространилась по Сен-Жермен. Первой проболталась служанка семейства Фуше, а потом уж ее подхватили и зеваки, которые собрались посмотреть на незнакомый экипаж с упряжкой черных лошадей. Словом, переполошился весь городок.

Все видели, что доктору де Салиньяку пришлось побегать между кладбищем, пресбитерием и собственным домом, в то время как его супруга стояла у окна в гостиной, сжимая в руке носовой платок.

Матильда была сама не своя от страха. Муж рассказал ей о предстоящей аутопсии, отчего у нее задрожали руки и пересохло во рту. «Господи! Господи! – повторяла она про себя. – Мы пропали!»

Предчувствие надвигающейся катастрофы не оставляло и Шарваза. Ему стоило больших усилий скрыть панику, когда доктор пришел к нему и рассказал о приезде судейских и тех действиях, которые они намеревались предпринять.

– Пренеприятная история, мой бедный друг! Прокуратура требует произвести аутопсию, и я вынужден при этом присутствовать. Господь свидетель, я совершенно этому не рад. Представляете, какой там будет запах? Эксгумировать тело, которое начало источать миазмы сразу после смерти! Прошла почти неделя, так что запах будет еще хуже.

– Просто бессмыслица какая-то, – согласился с ним кюре.

Ризничий присутствовал при этом разговоре, поскольку предложил отцу Ролану занести наверх дров для очага. «Вот проныра, наверняка следит за мной! – подумал Шарваз. – Анни и ему бог знает что наплела!»

Нет, ни в коем случае нельзя себя выдавать! На первых порах ему приходилось прилагать усилия, чтобы с безмятежным спокойствием объяснять, что происходит, пришедшим за новостями горожанам, но потом это стало получаться само собой. Сначала к нему явились местные старухи, затем кузнец, потом подстегиваемый любопытством учитель Данкур, следом за ним Туанетта, которая все не могла поверить, что позволено выкапывать мертвых из могилы, и наконец служанка Салиньяков Сюзанна.