47 - Алексей Чумаков

Ничего страшного не произошло. Странный разговор – и только. Но во мне все перевернулось. Кажется, я узнал этот голос…

Я закрыл глаза. Даже понимая абсурдность ситуации, я не мог побороть ощущение, что только что вернулся в прошлое и поговорил с Ней – с живой, мыслящей, настоящей. И чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что это был именно Ее голос. Как такое было возможно? Может, это запись или идиотская игра, и кто-то действительно обладал в точности таким же голосом… Позже я несколько раз набирал тот номер, но никто так и не ответил.

14:00

Я порылся в шкафу и нашел целлофановый пакет с документами: паспорт, дипломы, чеки… Там же была и записная книжка – потрепанная, исписанная вдоль и поперек. Маленький островок воспоминаний из далекого прошлого, уникальный в своем роде.

Успокаивая себя, я сел на диван с кружкой теплого чая с медом и начал листать пожелтевшие страницы, пытаясь отвлечься от навязчивого вопроса: «Показалось или нет?»

«Телефоны, имена, даты, планы… Как давно я не читал все это, не держал в руках! Огромное количество фамилий, которых я никогда больше не вспомню. Сотня людей, которых никогда больше не встречу. Десятки тех, кого уже нет в живых. А ведь раньше это был, пусть и не самый близкий, но круг моего общения. Все те, кого я знал и чьи контакты посчитал нужным зафиксировать в личной записной книжке. Как тут, скажите, не задуматься о скоротечности нашего существования? Как не впасть в ностальгию?»

На последних страницах нашел несколько своих стихов. Надо же… Читая, вдруг замечаешь, насколько изменился, вырос и растерял главное – наивность и прямоту, обязательные атрибуты прекрасной, безответственной, глупой юности, которые уходят с появлением «мозгов», обязательств и постоянной гонки за несуществующим завтра.

Смешное творение в подростковом духе глобальной романтики. Порой мне так не хватает этого бесстрашия и безоглядной честности перед самим собой.

Я невольно улыбнулся, прочитав эти строки. Надо же, я и забыл, что когда-то писал стихи и был до мозга костей творческим человеком.

Мне вообще кажется, что вся моя одаренность испарилась в тот момент, когда я повзрослел. Словно весь жизненный опыт – не что иное, как непроходимый фильтр для вдохновения. Будто я перекрыл сам себе кран с творческими, смелыми мыслями… Не знаю, одинок ли я в этих ощущениях, но, читая свои стихи, я вдруг понял: то, что раньше казалось нереальным, сейчас вполне осуществимо, но то, что было легко и рождалось само собой в юности, сейчас не повторить, даже если очень постараться.

14:23

Я все-таки нашел домашний телефон своей одноклассницы. Хотя, перебирая в памяти фамилии, ее так и не вспомнил. Пришлось просмотреть каждую страницу, но когда наткнулся на знакомое сочетание букв, зрительная память не подвела: я сразу узнал то, что искал. В подкорке остались все имена и фамилии мальчиков и девочек, с которыми коротали перемены в школьные годы. Это был домашний номер, и ответила мне пожилая женщина – ее мама. С трудом узнав меня, она продиктовала мобильный номер, и я сразу же позвонил.

– Приветик! – нарочито бодро воскликнул я и представился.

– Ого-го! – Она, конечно, не ожидала. – Какими судьбами, романтик? – Так меня звали девочки в классе.

– Да вот, решил набрать…

– Неужели?

– Если честно, альтруизма в этом мало, – улыбнулся я.

– В любом случае, очень рада тебя слышать!

– Спасибо. Тоже очень рад. Я вот почему побеспокоил тебя…

– Успеешь рассказать, зачем позвонил. Сначала скажи, как ты, хоть в двух словах!

– Я в норме, работаю. Все хорошо. Немного простыл только, но это неудивительно.

– Да, сейчас все сопят и чихают. Мои вон все в лежку по очереди.

– Пусть не болеют.

– Спасибо! Что нового?

– Вот собаку завел. Теперь хоть не один дурью маюсь.

– Ух ты! Какой породы?

– Дворовой. Но умная и воспитанная. – Я зачем-то хихикнул.

– А мне такие нравятся, они настоящие.

– Это точно.

Мы еще немного перекинулись ни к чему не обязывающими фразами, помогающими преодолеть растерянность, но вскоре она замолчала. И я знал, о чем она задумалась.

– Как ты справился? – негромко послышалось в трубке. Ее тон был печальным.

– Справился как-то… Хотя иногда понимаю, что до сих пор не верю. Мне все кажется, что она у подруг или в отпуске и позже приедет. Так проще. – Я устало улыбнулся.

– Я не стала звонить тебе тогда, чтобы не теребить лишний раз… И до сих пор места себе не могу найти из-за этого.

– Да ну что ты! Перестань. Все хорошо. А что тут скажешь, «соболезную»? Я и так понимаю, что это не обрадовало тебя. Так что не переживай.

– Я была в шоке, когда узнала… Мы ведь дружили в школе, помнишь?

– Конечно, помню.

– И тут такой ужас… Водителя посадили?

– Да, дали три года. Но я этим не занимался, судебными тяжбами Ее не вернуть. И без того три жизни сломано. Или четыре, если считать меня. Его прямой вины нет как таковой; разве что в том, что не предвидел ситуацию как водитель.

– А почему четыре жизни? Кто-то еще пострадал?

Мое сердце забилось скорее.

– Человечек маленький пострадал. Она была беременна.

Тишина в ответ – естественная реакция на такие слова. Я бы тоже не знал, что сказать в ответ. Через несколько секунд в трубке послышались всхлипы. Мои же глаза были сухи, только горло немного свело. Видимо, слишком много слез вылилось за последний год и четыре месяца.

– Прости, пожалуйста, – приходя в себя, сказала она. – Прости.