Игра снайперов - Стивен Хантер

– Мистер Свэггер, вам доводилось бывать в роли человека, на которого охотятся. К тому же вы чрезвычайно искусный и опытный стрелок. Как сейчас дела у Джубы – с психологической точки зрения?

– Просто отлично. Он сбежал, получил свою винтовку и возится с ней день-деньской. Для человека вроде Джубы это не бремя, а удовольствие. Услада. Это снайпер, у него есть цель, он понимает, что делает большое дело – так, как диктует его вера. Короче, он совершенно счастлив.

– Значит, сделайте так, чтобы он не был счастлив, – велел какой-то зомби.

– Свэггер – снайпер, – сказал Ник. – Делать людей несчастными – это его работа.

Ранчо, мастерская

Винтовка не была красивой. Ее разработчики не стремились создать произведение искусства. Они знали, как должны выглядеть винтовки, любили изгибы мореного дерева, вороненую сталь, симметрию и плавность линий. Это знание было у них в крови, и в то же время они понимали: нельзя отвлекаться на песнь сирены. Перед ними стояла ровно одна задача – сделать оружие для выстрела, ибо без выстрела не бывает убийства: выстрел – это все, а убийство – ничто, поэтому убийственная красота здесь ни к чему.

Винтовка напоминала дырявый костыль с двумя вросшими в него огромными трубками. Отверстие позволяло стрелку взяться за рукоятку прямо под затвором. Расположение, угол наклона, размер рукоятки были выбраны не случайно. В этой винтовке не было ничего случайного. Все детали тщательно разработали, протестировали, отладили, снова протестировали и лишь после этого внесли в спецификацию. Приклад за отверстием для большого пальца выглядел впечатляюще: монструозная конструкция, сплошь из впадин и выпуклостей, стянутых воедино с помощью винтов. У приклада было бесконечное множество вариантов настройки – под длину шеи, руки, ладони, толщину плеча, ширину груди, силу мускулов, твердость хватки, под любую особенность человеческого тела, – и перед первым выстрелом обладателю этого оружия следовало найти идеальную гармонию, чтобы винтовка слилась с ним воедино, обратив уникальные свойства скелета и мускулатуры в неоспоримое преимущество. Все части приклада, выполненные из ударопрочного пластика, тускло поблескивали – пожалуй, как кожа рептилии, как нечто холодное и бесчеловечное. Винтовка создавалась не для любви, а для уважения. Она радовала сердце, но не стрелка, а офицера разведки, генерала, президента или муллы. Это было оружие стратегического назначения.

Все детали – самого высокого качества. Все пружины – из лучшего металла. Все стальные части – идеальный баланс прочности и гибкости. Ход спускового крючка – мягкий, как женское лоно, укротить его способен лишь палец, делавший это сто тысяч раз. Мало кто понимает, что в оружии почти все зависит от механической обработки, и тот, кто всю жизнь шлифовал металлические детали, способен сотворить истинное чудо. Затворная группа стоит на эпоксидной смоле и прикручена к ложе – намертво, чтобы за годы стрельбы ничего не разболталось. Этой винтовкой можно пользоваться вместо молотка, с ее помощью можно построить дом, но использовать ее в мирных целях – кощунство, надругательство над святыней. Ствол был отдельным произведением искусства и притягивал глаз даже сильнее остальных деталей, потому что эта длинная стальная трубка, по которой сверхзвуковой снаряд несется навстречу цели, не может быть прекрасной, нет, этого мало, трубка должна быть идеальной, а идеал – дорогое удовольствие, в него надо вложить много денег и труда. Те, кто изготовил этот ствол, много лет оттачивали свои навыки в британских оружейных компаниях, таких как «Парди», «Холэнд энд Холэнд» или «Уэстли Ричардс». Эти люди знали решительно все о внутренней динамике стали и нанесении нарезов на полированный канал ствола. Вооружившись спектроскопами, они высматривали изъяны, способные вызвать нежелательную вибрацию, ибо правильная вибрация должна быть выверенной, как вибрация скрипичной струны, без нее не сделать идеально точного выстрела. Задача не из легких: эксперименты, пробы и ошибки, за которыми кроется многолетний опыт.

Теперь прицел. Немецкий, ведь немцы делают лучшую оптику, трубка диаметром тридцать четыре миллиметра из алюминия, стали, пластмассы и полированного стекла с барабанами увеличения, фокусировки, поправки на ветер и угол возвышения, даже с лазером, красная точка которого обозначает цель, чтобы стрелок четко видел ее в тусклом мире линз. Увеличение от пяти- до двадцатипятикратного. Внутренности у такого инструмента – просто поразительные: все движется гладко, точно детали покрыты нефтяной смазкой. Смена фокусировки и режима увеличения происходит незаметно для стрелка. Все прицелы неплохо справляются с такими задачами, но изделия «Шмидт и Бендер» работают лучше остальных.

Но есть и обратная сторона медали. Оптика усиливает не только взгляд стрелка, но и последствия любого его движения: стоит вздрогнуть, дернуться, вдохнуть, фыркнуть, сглотнуть, рыгнуть, пернуть – и прицел будет сбит. Точный выстрел невозможен без полного контроля над физиологическими позывами, а такое доступно лишь немногим. Чем дальше цель, тем более неподвижным должно быть тело стрелка, желающего в нее попасть. Это вовсе не мелочи. И Джуба, и Боб Ли Свэггер, и другие, в совершенстве владеющие искусством убивать с помощью винтовки, умеют замереть до полной неподвижности. Даже если ты талантлив, требуются годы тренировок, ведь такую непредсказуемую вещь, как человеческое тело, непросто взять в стальные тиски. Вот, к примеру, легкое нажатие пальца на спусковой крючок: на первый взгляд ничего сложного, но на деле это совсем не так. Даже если ты делал это миллион раз, когда-нибудь непременно ошибешься. Почему? Потому что ты обычный стрелок, а великим стрелком становятся лишь через бесконечные тренировки, через единство силы воли, дыхания и мышечных реакций, отточенных до автоматизма и ставших второй натурой.

Он открыл желто-зеленую коробку и достал из нее патрон – «.338 Лапуа магнум» фирмы «Ремингтон». Разумеется, для решающего выстрела он не будет пользоваться фабричным патроном, самодельный превосходит его по всем статьям, и Джуба уже был на полпути к идеальному заряду. Но даже этот патрон выглядел весьма вдохновляюще. Вроде миниатюрной ракеты: больше трех дюймов в длину и почти полдюйма в диаметре, ладный и тяжелый, гораздо тяжелее, чем можно было ожидать, тяжелый даже на вид, цельный, самодостаточный, без малейшего намека на мягкость. Серьезная вещица. Пожалуй, серьезнее всех остальных вещиц на свете.

Он взвесил холодный патрон на ладони, перевернул его, оценил идеальную окружность закраины, идеальное расположение капсюля – точно в центре донца. Провел пальцем по гладкой латуни до ската – туда, где гильза сужается, образуя дульце для пули. Сама пуля выглядела весьма внушительно: свинцовый сердечник в латунной оболочке, и снова идеальное расположение, полная соосность. Такие пули – премиальные, лучшие в мире – производит компания «Сьерра», не жалея средств для достижения совершенства. Джуба любовался идеальным изгибом ведущей части – соблюдены все законы аэродинамики, – гладкостью оболочки, рассматривал сплющенный кончик с микроскопическим отверстием и представлял, как пуля, закрученная благодаря нарезам в стволе, устремится к цели и поразит ее, к лучшему или к худшему, но в точном соответствии с замыслом стрелка.