Вечный попадос - Виктор Котович

проживая недавние события. В какой-то момент мне кажется, что моё зрение начинает адаптироваться к окружающей темноте. По крайней мере, я различаю постер со львом, висящий напротив кровати. Интересно, кто его повесил? Прошлый хозяин этого тела?

— Каким он был? — негромко интересуюсь я у льва. Тот, конечно, не отвечает, многозначительно кося взглядом на надпись внизу. — Судя по всему, жилось ему весело.

Разговаривать с воображаемыми львами мне быстро надоедает. И я отправляюсь в ванную, переодеваюсь и вплоть до восьми часов валяюсь в обнимку с триафоном. Не ищу что-то конкретное, просто смотрю, как тут, в этом мире, всё устроено. Мне же тут, наверное, ещё жить и жить.

К восьми часам я нахожу несколько инфосайтов с новостями и всякими смешными историям, а также кучу видео с котиками. Ясно одно: люди здесь ничем не отличаются от людей в моём мире. А значит, как-нибудь приспособлюсь.

Но сначала надо поесть. Открываю дверь и нос к носу сталкиваюсь с Марусей в неизменном сером платье и белом переднике.

— Доброго вам утра, уважаемая, — любезничаю я. Ну а что, лишний союзник мне в этом доме никогда не помешает.

Она шутливо замахивается:

— Тьфу, шебутной! Как чёрт из коробочки. Напугал!

— Простите великодушно, — чуть склоняю голову.

— Ох, да ладно, балабол! Скажешь тоже! — смущается женщина. — Я чего пришла. Борис Петрович тебя к завтраку требует.

— Надеюсь, не приготовить?

Она тихо смеётся, прикрывая рот ладонью:

— Как есть балабол! Нет, они сегодня яишницу с беконом кушать изволят.

— Яичница — это хорошо. Ведите!

Весело болтая, мы приходим в знакомую мне столовую. Люди, присутствующие здесь, мне тоже знакомы, по крайней мере, большинство. Это хозяин дома и его дочь Саша. Несмотря на раннее утро выглядят они так, будто три часа наводили марафет. Саша даже очки свои сняла. Не иначе, ради особого гостя. Понятное дело, не меня.

Гость сидит по правую руку от хозяина, развалившись на стуле. Это кудрявый блондин лет тридцати с пушистыми бакенбардами. Одет в серый клетчатый костюм и смотрит так, будто делает всем здесь огромное одолжение.

Маруся старомодно кланяется и куда-то убегает.

Дядя хмурится при виде моих кед и футболки, но возмущаться не решается. Напротив, его лоб немедленно разглаживается, а рот старательно кривится в дружелюбной улыбке:

— А вот и Олежек пришёл! Садись сюда, — указывает на стул слева от себя. Ого, вот это прогресс в отношении! Я-то думал, он ещё неделю будет зыркать недоверчиво.

— Доброе утро всем, — крайне любезно здороваюсь я и спешу принять щедрое предложение. Потому что яичница манит!

Саша приветственно кивает, гость смотрит оценивающе и с гаденькой такой насмешкой. Но если он таким образом надеется испортить мне аппетит, то это он зря. После Блока 13 я слона готов сожрать!

Не раздумывая и не медля, принимаюсь за еду. Я ж сюда не болтать пришёл! В отличие от БП.

— Олежек будет представлять наш дом на турнире, — приторно-любезно просвещает гостя старикан. Так и хочется спросить: кто ты, и куда дел прежнего злыдня? — Он у нас очень способный, минимум на третье место претендует.

Поразительно, как с недавних пор в меня верят в этом доме! Саша, правда, подозрительно закашлялась, но на неё никто не обратил внимания. Яичницы, к слову, ей не досталось, только какая-то зелень с парой помидоров.

— Правда способный? — без особого интереса тянет мужик, но взглядом меня так и буравит. Глаза у него светло-голубые, почти белые. На фоне радужек зрачки выглядят чёрными провалами. Брр, жутковато.

— Стараюсь помаленьку, — скромно отвечаю я. Во-первых, спорить с БП — себе дороже. Во-вторых, да, я — способный.

Больше со мной никто не разговаривает, поэтому я могу спокойно поесть и послушать болтовню БП с гостем.

Выясняется, что мужика зовут Виктор Алексеевич Романовский и он принадлежит к какому-то суперкрутому дому в Симулякре. А Борис Петрович так и жаждет впихнуть в этот дом кого-нибудь вроде меня. Интересно только, с какой целью. Почему-то кажется, что она мне совсем не понравится.

— А что это Сашенька у нас ничего не кушает? — вдруг громко интересуется Романовский. — Не выспалась?

Вместо ответа Саша опускает голову к тарелке.

— Хватит с неё, — безжалостно рубит дед. — И так скоро ни в одно платье не влезет. Свадебное расшивать придётся.

Романовский хохочет, будто старикан выдал смешную шутку. Хотя, может, тут такое принято, кто их знает, этих иномирцев. Ожидаю, что острая на язык девушка что-нибудь на это ответит, но она просто молчит и ковыряется вилкой в своём салате.

— Ну что же вы, Борис Петрович! Хорошего человека должно быть много! — продолжает угорать Романовский.

— Так то хорошего, Виктор Алексеевич, — в тон отвечает БП и мгновенно серьёзнеет, откладывая столовые приборы. — А теперь извольте-ка в мой кабинет. И свадьбу обсудим, и остальное. Кофе туда подадут.

— А вы, мальки, доедайте пока, — это он уже нам.

Как же здорово, БП, что вы распорядились! Иначе я бы даже не догадался!

На стол рядом с моей тарелкой ложится чёрный прямоугольник визитки. Романовский смотрит оценивающе, как биолог на труп лягушки.

— Ну что, «способный», — он так выделяет голосом это слово, что сразу ясно, какого мнения он о моих способностях. — Будет какой результат — пиши, обсудим. ВладеМиру победители нужны. И только они.

— А можно всех посмотреть? — без задней мысли ляпаю я. Очень уж этот придурок меня бесит.

— В каком смысле? — опешивает Романовский.

Я откидываюсь на спинку стула:

— Ну как же! Победители всем нужны, не «ВладеМиром» единым, как говорится. И что это за имя такое странное? Может, Владимир?

Саша закашливается, БП нервно хихикает:

— Виктор Алексеевич, он шутит. Такой весельчак иной раз бывает — обхохочешься, — и грозит мне скрюченным пальцем.

Романовский смотрит на меня, как сытый кот на обнаглевшую мышь:

— ВладеМир — это Владеющие Миром, величайший дом в Симулякре. Чтобы этого не знать, надо быть полным кретином.

Да там в кого ни плюнь, каждый считает свою халупку величайшей. А пальцем ткнёшь… Вижу, как за спиной Романовского БП строит мне страшные рожи и проглатываю уже готовые сорваться с губ слова. Таких вольностей он мне точно не простит. А ведь у меня только жизнь налаживаться начала…

Подскакиваю с места и хлопаю себя по лбу:

— А, точно! Прощения прошу,