В погоне за удачей - Майкл Коннелли

— Так что же?

Разговор по-прежнему отдавался болью в груди, но он решил продолжить свой рассказ.

— Трудно определить, что именно произошло, Просто то, что случилось, каким-то образом заставило меня взглянуть на все твоими глазами. Понимаю, что я немного опоздал. Странно, но мне вдруг захотелось, чтобы ты знала, что я увидел свет в конце туннеля.

Никол покачала головой.

— Все это интересно, Генри. Но вот ты лежишь здесь с перебинтованной головой и разбитым лицом. И судя по всему, тебя кто-то намеренно подвесил за ноги на балконе двенадцатого этажа, а копы хотят с тобой побеседовать. С моей точки зрения, ты загнал себя в очень тяжелую ситуацию. Так что извини меня, если я не буду прыгать от радости и лезть обниматься только потому, что ты утверждаешь, будто совершенно изменился.

Пирс понимал, что, если бы он сейчас был в норме и мог подняться, они с Никол сумели бы вернуть взаимное доверие и снова выйти на общую дорогу. Но в данный момент он не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы убедить ее.

— Ты не могла бы еще раз позвонить Люси?

Никол зло ткнула пальцем в кнопку автодозвона своего мобильника.

— Похоже, придется оставить этот номер в режиме быстрого набора.

Глядя ей прямо в глаза, он услышал знакомый голос автоответчика.

Никол защелкнула крышку телефона и внимательно посмотрела на него.

— Генри, что с тобой происходит?

Он хотел ответить, но сразу почувствовал подступившую изнутри боль.

— Просто мне достался не тот номер, — еле слышно произнес он.

Пробудился Пирс от мрачного сна, в котором летел вниз с завязанными глазами, не представляя, как долго будет длиться его свободный полет. И лишь у самой земли, открыв глаза, он увидел перед собой детектива Реннера с его кривой усмешкой.

— Вы?

— Да, опять я. Как себя чувствуете, мистер Пирс?

— Прекрасно.

— Похоже, вам снилось что-то неприятное. Вы довольно сильно дергались и кричали во сне.

— Наверное, это вы мне привиделись.

— А кто такие лесные мошенники?

— Что?

— Во сне вы все время произносили это два слова — лесные мошенники.

— А, это обезьяны. Из джунглей.

— Обезьяны?

— Да. Зачем вы здесь? И чего хотите? Ведь это случилось в Санта-Монике, и я уже обо всем рассказал местным полицейским. Я просто не помню, как все произошло. У меня сотрясение мозга, вы, наверное, знаете.

Реннер кивнул.

— О ваших ранах мне все известно. Сестра сказала, что вчера утром вам наложили сто шестьдесят стежков на носу и вокруг глаза. Но здесь я по делам полиции Лос-Анджелеса. И похоже, нашему управлению придется объединить свои усилия с коллегами из Санта-Моники.

Пирс поднял руку и осторожно потрогал переносицу. Рваной раны уже не было. Кончиками пальцев он почувствовал лишь аккуратные швы и многочисленные припухлости. Он попытался припомнить, когда все это успели сделать. Но последнее, что сумел мысленно восстановить, было лицо хирурга, колдовавшего над ним в ярком свете операционных прожекторов. После этого Пирс погрузился во тьму, из которой только что вынырнул.

— А сколько сейчас времени?

— Три пятнадцать.

Из-за оконных штор пробивался яркий дневной свет. Значит, была уже не ночь. Оглядевшись внимательнее, Пирс понял, что находится в отдельной палате.

— Сегодня понедельник или уже вторник?

— По крайней мере, так написано в сегодняшней газете, если только можно верить тому, что пишут в газетах.

Физически Пирс чувствовал себя намного лучше. Судя по всему, он проспал пятнадцать часов подряд, но в душе оставался неприятный осадок от увиденного только что сна. И особенно от присутствия Реннера.

— Что вам надо?

— Ну, прежде всего я должен выполнить необходимые формальности и зачитать ваши права. Это защитит не только вас, но и меня.

Детектив подкатил к кровати поднос для еды на колесиках и положил на него свой диктофон.

— А что вы имеете в виду, говоря, что это вас защитит? От чего вам понадобилось защищаться? Какая-то чушь, Реннер.

— Вовсе нет. Необходимо обеспечить законность и целостность расследования. Поэтому я собираюсь записать все, что вы мне расскажете.

Он нажал кнопку, и на диктофоне загорелась красная лампочка.

Реннер продиктовал свое имя, время, дату и место, где состоялась беседа, потом назвал имя и фамилию Пирса и, вытащив из бумажника небольшую карточку, зачитал его конституционные права.

— Итак, вы поняли, какие за вами закреплены права?

— Я их запомнил, еще когда был ребенком.

Реннер удивленно вскинул брови.

— Их по сто раз на дню повторяют в кино и по телевизору, — объяснил Пирс.

— Пожалуйста, четко отвечайте на вопросы и перестаньте умничать.

— Да, я понял свои права.

— Отлично. Теперь не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

— Меня подозревают?

— В чем подозревают?

— Не знаю. Вы сами говорите.

— Ну, это пока трудно сказать. Надо еще посмотреть, что получится из нашего разговора.

— Но ведь вы сочли нужным зачитать мои права. Как я понимаю, для моего же блага.

— Да.

— Что же вы хотели узнать? Кстати, вы уже нашли Лилли Куинлан?

— Мы этим сейчас занимаемся. А вы не знаете, где она может быть?

Пирс покачал головой, отчего возникло легкое головокружение. И перед тем, как продолжить, он сделал паузу.

— Нет, хотя и собирался это выяснить.

— Да, все бы заметно прояснилось, если бы она сейчас вошла в палату, не так ли?

— Согласен. Это ее кровь была на кровати?

— Над этим тоже сейчас работают специалисты. Предварительные тесты показали, что это человеческая кровь. Однако у нас пока нет образца крови Лилли Куинлан, и нам не с чем сравнить. Думаю, мы найдем эти данные в ее медицинской карте. Женщинам ее профессии приходится регулярно сдавать такие анализы.

Пирс понял, что Реннер имеет в виду обязательные проверки на венерические заболевания и ВИЧ-инфекцию. Но уже сам факт, что найденная на матрасе кровь принадлежит человеку, подействовал на Пирса угнетающе. Фактически последняя надежда на счастливую судьбу Лилли Куинлан испарилась.

— А теперь позвольте мне задать вопрос, — продолжил Реннер. — По поводу этой девицы Робин, о которой вы обмолвились в беседе со мной. Вы с ней встречались?