Объект "Убежище" - Дмитрий Соловей

отдельный. Мне наверняка для собственного ребёнка бокс понадобится. И вообще, вполне хватает работников.

Сашка по связи дал военным немного мутные пояснения. Никаких координат, только описание. Должны найти, если проезжали раньше по трассе. Пусть не осталось указателей, но горы-то сохранились. Увидим их с помощью камер, кто-то из наших выйдет и встретит. Естественно, обсудили момент о вооружении и что запускать будем по одному человеку.

Вояки тоже много чего не договаривали. Сказали, что их больше пятидесяти человек. Больше — это сколько? Восемьдесят и сто — тоже больше.

— Добрыня, ну что за ерунда⁈ — возмущался я. — Почему они замалчивают число?

— Мутят, — согласился Добрыня. — Предположительно, есть больные, которых думают или оставить, или там совсем не жильцы. Меня больше волнует, что кто-то ещё может слушать наши переговоры и приехать.

В результате договорились на двадцатое января. Мы своих эсбэшников взбаламутили, парни на работу не пошли, готовились к встрече. И тут отмена.

— Горючку не нашли, — пояснил Сашка, и снова послали за Макаровым.

Тот пояснил бывшим сослуживцам, что и где хранили, как залить.

Опять нам ждать. Решили, что те за пару дней управятся. Куда там! Аккумуляторы же все разряжены. Им вначале генератор пришлось завести, колеса подкачать, после масло искали, что-то ещё делали. Макаров уверял, что в гараже остались три кунга. Один со спецтехникой точно на ходу. Затолкать в него полсотни человек нереально. Про два рейса даже говорить не стоит. Вряд ли кто-то захочет возвращаться. Как вариант, могут притащить второй кунг на буксире.

Военные всё же завели две машины. Снова у нас «боевая тревога» и ожидание новых людей. И в очередной раз отмена — на улице снег пошел. Военные что-то там про радиоактивные осадки начали втирать. Ну, им виднее.

Кстати, наш народ по этому поводу мы не просвещали. Решили, что поставим позже уже перед фактом. По легенде, мы же замурованы под землёй и выхода не имеем.

Первого февраля вояки наконец покинули Молькино. Погода пусть и морозная, но ветер несильный. В нашем районе радиация около единицы зиверт. Вполне нормально для «прогулки».

Мы сидим в дежурке, с мониторов глаз не спускаем. Ждём-ждём, ждём-ждём, и ни гу-гу. Не появились, не вышли на связь. Сашка даже ночью остался дежурить. Илья его в пять утра сменил, но никто так и не появился. Снова позвали Макарова для консультации.

Тот несколько версий накидал, что могло случиться. Начиная с того, что военные не поделили транспорт, на котором собрались ехать (попутно перестреляли друг друга), и кончая тем, что нас могли слушать третьи лица, которые и перехватили кунги.

Следующие три дня мы пытались найти тех, кто собирался приехать. Но на связь больше никто не вышел. Даже предположив, что нас не нашли, не было здесь связи, они могли вернуться обратно и уточнить.

— Сашка, больше никому не отвечай. Зачем давать ложные надежды и нам переполох? — дал указание Добрыня. — Своих забот хватает без этих сталкеров.

В этом плане я Добрыню полностью поддерживал. Не нужны в убежище лишние нахлебники. Нам бы имеющихся людей прокормить. Посадки картофеля я увеличил почти втрое. Мешки с компостом расставил по клубничной ферме на полу. Николаю хлопот, конечно, прибавилось. Автоматикой поливать это всё не получится. Только вручную при помощи шлангов. Но работников за трудодни на полив нашлось достаточно.

С Марком Игоревичем мы сделали маркировку мешков. Для компоста и удобрений разные. Нужно же знать, какой лучше, а какой хуже. Сан Палыч нам в этом деле уже не помощник. Слёг совсем и квасит. Правда, в его версии это звучало немного иначе. Вроде как он приболел и лечится доступным лекарством.

— Печень не выдержит такие нагрузки, — предупредила его Алёна.

— Да и хрен с ней, — отмахнулся Сан Палыч. — Сколько проживу — всё моё.

Еду из столовой я ему приносил, пустые бутылки собирал и аккуратно складывал в специальном хранилище. Это не вторсырьё, а вполне годная тара.

Мусор на переработку пока собираем в тюки. Его не так-то и много. Хотя там оказалось несколько пластиковых ящиков для овощей. Мои девчонки нашли и наябедничали. Тётки из девятого коридора забрали часть ящиков себе. Им, оказывается, не в чем было носить постиранное бельё в сушилку, вот дамы и утащили эту тару. Потом деточки использовали в качестве игрушек: попрыгали, проломив днище. В результате пятнадцать ящиков на выброс.

Когда уже наши люди начнут ценить имеющиеся вещи? Ведь они не вечные. Мы у себя в убежище пополнять сможем разве что запасы лампочек. Всё остальное будут чинить ремонтные бригады, и то до определенного момента.

Есть, конечно, люди, что более трепетно относятся к вещам. Особенно к одежде. Те, кто попал в убежище случайно и не имел чемоданов со шмотками, бережно всё хранят. Юлька свою старую обувь не сдала на склад, а поменяла на шаль. У нас теперь по сети можно зайти на площадку рынка и устроить торговлю. Выглядело это примерно так: «Обменяю кожаный ремень и три трудодня на красивое платье для девочки пяти лет. Нужно на день рождения ребёнка».

Юлька тоже где-то платье нашла. Нарядилась на восьмое марта. Трикотажное синее платье обтянуло стройную фигурку, демонтируя едва появившиеся выпуклости. В принципе неплохо. Только тапки не слишком стильно смотрелись с её нарядом. Но я, как истинный джентльмен, сделал вид, что не обратил внимания на этот казус. Подарил от себя подарок: цепочку золотую с кулоном и десяток конфет. После добавил нормальный «взрослый» поцелуй, чем очень порадовал девушку. Наверняка решила, что не зря в платье рядилась.

Одежды мы запасли много, но купить платья не сообразили. К чему они? Предмет роскоши, и не более того. У нас здесь сплошной унисекс, и никак иначе. Мужская часть населения без всех этих хитростей расхватала дам. Тот шкет четырнадцатилетний так и продолжал за Юлькой увиваться. Наглец такой, подошёл ко мне требовать, чтобы я им совместную работу дал! Пришлось объяснить, что у меня на Юльку свои виды.

— Женька, твои девушки ещё растут. Не страдай ерундой, присматривай из тех, кто ходит на занятия к Елене Сергеевне.

— Так им по восемь-десять лет! — возмутился пацан.

— В самый раз для тебя. А Юльку оставь. Женилка у тебя ещё не выросла.

— А у вас выросла? — продолжал он мне дерзить.

— Вполне, — сурово посмотрел я на подростка и после этого разговора пошёл договариваться о переводе Юльки в нашу столовую, чтобы снизить вероятность их встреч с Женькой. Маму её предупредил, не став объяснять почему так. Но она сама наверняка догадалась, для кого дочь наряжается и сияет улыбками.

На самом деле холостяков, которые могли составить мне конкуренцию, и без Женьки хватало. Спецназовцев мы поставили на ноги. Последствия пребывания в радиоактивном районе пока себя не проявляют. Парни молодые, симпатичные. На харчах уже отъелись, вернули себе прежнюю форму, занимаясь в бассейне и на тренажёрах.

Поначалу женщины опасались вступать в близкие контакты с военными (вдруг больной, заразный и так далее). Самые хлипкие и ослабленные давно умерли. Потом кто-то «вступил в связь», расхвалил подружкам и понеслось! У военных особого выбора не было. В том плане, что если с женщина с ребенком, на неё тоже обращали внимание и охотно соглашались узаконить отношения, поставив в системе галочку напротив пункта о семейном положении. У нас с этим просто и без затей. Никаких тебе ЗАГСов и оповещения начальства. Решили — сами фиксируете семейное положение в общем списке.

Очень удобно. Всё видно и понятно. Илья таблицу составил, где разделил нас по возрасту, полу и по номеру коридора. Посмотрел я на досуге тот список. Десятый коридор — все семейные. В девятом только в четвертом боксе женщина без пары. Это мама Люсеньки. Кажется, не я один догадался, что дама с прибабахом. Больше свободных женщин (даже с детьми) не осталось. Юлька не в счёт. Она у нас пока числилась подростком.

Еле дождался её семнадцатилетия, отгоняя озабоченных самцов. Бдил, как тот дракон. И в столовую мы вместе ходили, и на работы я её сопровождал. Гостей из нашего коридора деликатно выставлял, чтобы не смущали девушку своим вниманием. Я аж похудел от ревности. Богатыри меня подкалывали, но не вмешивались, понимая, что чужие советы будут лишними.

Я же прямо на Юлькино день рождения пошёл официально свататься к Марии Александровне. Так-то она и сама понимала, что восемнадцати лет я ждать не буду, но все же немного всплакнула, пробормотав