Девочка Каина - Виктория Победа

— Ты не рычи, командир, за тобой должок. Большой должок, — он встал, заставив меня напрячься, подошел к одному из шкафчиков и выудил оттуда бутыль. — Самогон, — объяснил, расставляя стаканы, — сам гнал.

— Я не буду, — отодвинул от себя стакан.

— Будешь, командир, будешь, ты мне должен, и ты даже не представляешь, насколько огромен твой долг, — он покачал головой и вернулся на свое место. На сумасшедшего он мало походил, казался более чем уравновешенным. Ребенок опять же на его попечении. Вопросов у меня становилось все больше, а ответов не находилось совсем.

— Какого хрена происходит, Макс? Отомстить вернулся? На семье моей сыграть, на друге?

— На друге, — усмехнулся он, разливая мутноватую жидкость по стаканам. — Я тоже был твоим другом, быстро ты меня забыл. Спалось по ночам нормально? Кошмары не мучили?

— Мы оба знаем, что ты это заслужил, и я бы…

— Ты бы что? — перебил меня. — Сделал бы это снова? Давай только без этой пошлости.

— Чего ты хочешь?

— Справедливости? Очистить имя. Я умер предателем, на меня записали все грехи. Удобно, да? Отвечать за чужие проступки, особенно если ты мертв и ничего не можешь доказать.

— Что ты несешь? Меня задолбали твои игры, Макс, — я подскочил с места, чуть не перевернув стол, и заорал в голос: — На секунду, лишь на секунду я поверил в тот бред, что ты наговорил мне по телефону. Феликс…я наставил пистолет на лучшего друга, из-за тебя суки. Чего ты добивался? Скажи? Чего? Хотел отомстить таким образом? Хотел, чтобы я замарал руки его кровью? Этого ты, сука продажная, хотел? — я схватил его за ворот, вынудив подняться. Готов был придушить его прямо здесь и на этот раз точно убедившись, что он мертв.

— Успокойся, — он вырвался и отошел назад. — Друга? В меня ты выстрелил не колеблясь, не выслушав!

— Не хрена было слушать, ты — единственный, кто мог слить информацию, только ты знал об отводе войск, только ты, Макс! Феликса там не было! Ты пропадал неизвестно где, ты сам себя закопал. И в твоем телефоне было достаточно, чтобы понять, за чью лигу ты играл. Феликс тебя за жопу схватил, собой рисковал, чтобы тебя, суку, вычислить и мне глаза открыть, я до последнего не верил в то, что это ты, к чему сейчас этот цирк.

— За жопу? — он расхохотался в ответ, вызывая у меня сомнения в его адекватности. — Этот дебил только подставился зря. Придурки, какие же придурки, — его смех переходил в истерику, он сполз по стеночке на пол и уткнулся в колени лицом, продолжая истерически посмеиваться. — Я ни хрена никого не продавал, меня развели, как дебила, развели. Я думал, что важная птица, мне всегда хотелось ею быть, чего-то стоить. И когда мне предложили влиться в отряд врага под прикрытием, я не сомневался даже. Ни секунды не сомневался. Думал, что служу родине, что…

— Что ты несешь, бля, какое на хер прикрытие.

— Мы теряли позиции, нас постоянно кто-то сливал, теряли припасы, оружие, поставки постоянно прерывались. Я был уверен, что у нас завелась крыса, потому что мне так сказали, и гордился, бля, тем, что я вне подозрений. Дебила кусок. А в итоге оказалось, что мною просто прикрыли зад, кинули на амбразуру, а я, павлин гордый, хвост распушил, гордился собой. Гордился, пока пацаны погибали, думал крысу ищу, а крысой сам был, понимаешь? Меня поимели, просто поимели, а я не понял даже. Тщеславие — штука опасная, особенно если ты молод и амбициозен. Меня оно погубило.

Я слушал, сопоставлял и поверить не мог. Все это бредом казалось каким-то.

— Ты, бля, может прекратишь загадками говорить и объяснишь толком. Кто сказал? Что сказал.

— Баталов, — усмехнулся Макс, подняв голову и взглянув мне в глаза. И если это все игра, то он должно быть чертовски хороший актер.

— Ты меня за дебила держишь? Баталов? Тогда почему я ни хрена не знаю о твоем якобы прикрытии? Почему тебя запомнили, как предателя? Не кажется тебе, дорогой мой друг, что ты заврался окончательно твоя теория трещит по швам.

— А ты не понимаешь? — Макс поднялся на ноги, запрокинул голову, взъерошив пальцами волосы. — Это он был крысой, он сливал информацию и сдавал посты. А когда начались подозрения и слив информации стал слишком очевидным, он нашел выход, как продолжать проворачивать свои делишки и в случае чего иметь козла отпущения.

— Ты хочешь сказать, что сливал инфу и не догадывался об этом? Тебя ничего не насторожило, хочешь сказать? — я не верил, не хотел верить, что мог выстрелить в невиновного, что казнил невиновного.

Не хотел верить в то, что человек, на которого я столько лет равнялся, был крысой и, что по его вине погибло много хороших ребят. Полковник Баталов, ныне генерал-лейтенант в отставке, тот, чье имя вызывало восхищение среди пацанов, тот, кто радел за меня все это время, зубами выгрызая мне пусть вверх по карьерной лестнице, продал нас тогда, больше десяти лет назад?

— Я хочу сказать, что я идиот, — ответил Макс, снова сев за стол и наполнив свой стакан. — Я сливал то, что давал мне он, не вникал особо, да и не было там ничего дельного практически. Это я потом понял, что там шифр был, одному только Мехшидову понятный. Меня даже не насторожил указ избавляться от полученных данных сразу после передачи врагу. Приказ есть приказ. Тем более его отдал Баталов.

Я восхищался им, его подвигами, прошлым и не видел очевидного. К тому же мы терпели потери с разной периодичностью, сопоставить передачу данных и очередное происшествие было невозможно, во всяком случае я об этом не думал. Я искал крысу, будучи уверенным, что это он сливает инфу, но ни разу не видел в лагере врага никого из наших, не слышал разговоров, имен. Думал, что ублюдок хорошо заметает следы и прячется. Из нашего отряда так могли только двое, ты и Феликс.

Тебя я с детства знал, мы на горшок ходили вместе, я не хотел верить в то, что это мог быть ты, но на тебя указывало многое, ты, блядь, был лучшим из нас, тебя даже не ранили ни разу серьезно, по всей логике крысой мог быть ты, но я знал тебя, слышишь, знал, и я бы никогда не поверил, что ты мог бы предать родину за бабки! Оставался Феликс.

— Феликс не знал о последнем распоряжении, — я цеплялся за последнюю веточку, желая подловить его хоть на чем-то. От его слов внутренности скручивало в тугой ком. Если он говорил правду, то я, сука, последняя тварь. Тварь, предавшая друга не разобравшись. Друга, которого знал как облупленного, того, кто всю жизнь прикрывал мой зад. Но ведь все было так логично, так правильно. Его вечные возмущения о нехватке денег, о постоянных рисках, рассуждения о том, что все это надо бросать и вообще достала такая жизнь. Телефон опять же. И все это сейчас рушилось, как карточный домик. Эффект домино, мать его! Нет. Этого просто не может быть, не может.

— Да брось, — он залпом опрокинул в себя содержимое своего стакана. — Ты всегда делился с нами на случай, если с тобой что-то произойдет. Кто же знал, что тот случай стал исключением.

Я тогда ничего не сказал. Не успел просто. Феликс был на вылазках, приказ отвести войска пришел внезапно, как гром среди ясного неба. А потом уже все обо всем и так узнали.