Пусти козла в огород - Людмила Милевская

Сколько лун ждать звездного взлета? О, сколько лун!

Воцарились на небе звезды. Разлетелись узором созвездий.Небо в плен их втянуло вечный.

Сколько лун ждать звездного часа? О, сколько лун!

Тщетно Мастер молил Небо. Умолял возвратить душу.

Небеса отличает бесстрастье!

Тысячу мер нефрита сложил Атуэй к краю свода.

Скорбел о души утрате. В ответ шелестела вечность.

Что для вечности смертный?!

В месяц Белого Ягуара, в пору Змеиных Перьев, спустилась снебес рабыня, похитив Мастера душу.

На остров Вечной Печали легко опустил ее ветер, ласкаявздохами кожу.

По следам памяти предков направил свой парус Мастер. Наострове Вечной Печали — сыскать удалось беглянку.

Прикрыла лицо рабыня.

— Сколько ждать тебя, Мастер? Сколько лун одиночествусветят? О, сколько лун!

— Долог миг ожиданья. Ты же. Мастер, не знаешь спешки.

Не меня ты ищешь. Забаву!

Сколько лун искупят разлуку? О, сколько лун!

Обогрел ее взглядом Мастер. Вплел в янтарные косы Верность.

Улыбнулась рабыня. Взглядом обогрела лицо Атуэя. Омыл оннежностью масла ее обнаженное тело.

Подняла их ладья на гребень. Унесла за черту свода.

Стража полночью их схватила. Смерть, Пернатого Змея милость,обещала за преступленье.

За разврат! За святотатство!

Перед казнью плечо рабыни украсил искусно Мастер. Нарисовалсозвездье.

— Татуированная Аматтальма, — Мастер назвал ее имя. — Тыобретешь свободу! Любовь моя больше безумья. Любовь моя выше смерти.

Не думай! Ступай к звездам.

Смахнула слезу Аматтальма. Ступила на звездный полог.

Прикрыли лучами звезды исчезнувшую Аматтальму.

Уберегли от смерти!

Уберегли от неволи!

В Землю Вечной Любви опустили.

Опал серым пеплом Мастер, сожженный яростью Неба. Сдул ветергорных ущелий прах души Атуэя.

Долго ль ждать, чтоб новые звезды обогрели ушедших вВечность?

Долго!

Пабло закончил рассказ, и девушка успокоилась. Улыбнулась.Даже грабитель показался ей не таким страшным. Она выглянула из-за колонны, синтересом рассматривая его. Он тряхнул головой, бейсболка соскочила, обнаживстранной формы череп, обритый наголо.

— Вы иностранка, — сокрушенно сказал Пабло. — Мне стыдно,что Мексика встретила вас так неласково. Вот, возьмите.

Он протянул девушке нефритовый пояс, сверкнувшийполированным камнем.

— Эта священная вещь придаст вам сил и поможет забыть этотужасный день, — прошептал Пабло.

— Нет! — в голос закричала девушка, не зная, почему и отчего она отказывается. — Нет!

Грабитель даже не взглянул в ее сторону. Пабло же быстрозастегнул пояс на талии девушки.

Ее охватило чувство покоя и отрешенности.

С улицы, между тем, донеслись звуки полицейской сирены.Грабитель подхватил сумку с деньгами и скрылся в чреве банка.

* * *

Дома отец застал ее погруженной в раздумья. Перед дочерьюлежали красивейшие вещицы из нефрита. Она поостереглась рассказывать, что этоподарки, полученные при очень странных обстоятельствах.

— Купила нефрит, — заметил отец. — Правильно. В этом камнедуша Мексики. Конкистадоры испытали потрясение, узнав, что индейцы ценят нефритзначительно выше золота.

— Алиса, что происходит? — спросила я, обнаруживая себялежащей на незнакомой кровати в незнакомой комнате.

Осмотрелась. Прикроватная тумбочка, шкаф, потертый коврик,старый телевизор. На тумбочке белые цветы — великолепный свежий вереск.

— Где я?

— Ты в больнице, — всхлипывая, сообщила Алиса. — Отравлениелекарством, сумасшедшая доза. Жидкость только спасла. Огромное количествожидкости. Ты много пила, много пила.

Я вспомнила посиделки у Карины, у Нюры и Лоры — все онисопровождались обильным чаепитием. Фаина угощала меня кофе. Действительно многопила, вот и думай теперь, какая стерва меня отравила.

— Соня, — хлюпая носом, пропищала Алиса, — тебя Фаиначем-нибудь поила?

— Кофе у нее пила. Кстати, когда меня вытащили из сетки, япотеряла сознание, а очнулась уже в ее кабинете, на диване.

Алиса схватилась за голову:

— Соня! Это она! Пока ты была без чувств, она как-тозапихнула в тебя это лекарство.

Как тут не призадуматься? Я призадумалась и пришла к выводу:«Слишком Фаина умна, чтобы действовать так прямолинейно. Отравил меня кто-тодругой, скорей всего Нюра. Или Карина. А может, даже и Лора».

Прислушавшись к своему организму, я поняла, что почтиздорова, не считая легкой слабости. Но она сразу пройдет, как только я займусьделом.

— Где моя одежда? — спросила я. Алиса кивнула на шкаф:

— Там.

Я вскочила с постели, резво забросила себя в костюм и пришлав восторг — юбка с меня сползала, пиджак болтался как на вешалке.

— Здорово мне кишки промыли, — похвастала я. — Хоть бери икаждый день травись! Худит получше всякой диеты.

Алиса с ужасом уставилась на меня.

— Доктор прописал тебе постельный режим, постельный режим, —лепетала она.

— Режим буду соблюдать ночью, — пообещала я, выбрасывая избутоньерки старые цветы и втыкая в нее стоящий на тумбочке вереск.

— Соня, — взмолилась Алиса, — скажи хоть, куда ты собралась?

Я удивилась:

— Как — куда? Разумеется, к Фаине.

— Она добьет тебя! — запаниковала Алиса. — Соня, прошу,сейчас же уезжай! Уезжай в Москву, пока еще жива! Я не хочу тебя потерять!

— Я тебя тоже терять не хочу, но кто-то из этих кикимор,твоих подруженек, спит и видит, как бы с тобой расправиться. Поэтому я и непоеду никуда, пока до правды не докопаюсь.

Алису не устроил такой ответ. Она вцепилась в меня ипринялась с жаром уговаривать. Я, конечно же, сопротивлялась. Алиса все доводыперебрала, но так и не доказала, что мне пора возвращаться в Москву.