Академия и Земля - Айзек Азимов

Корабль точно выдерживал высоту, тщательно отслеживая параметры атмосферного давления и силы притяжения. Полет протекал на большой высоте, чтобы не задеть горные вершины: на планете не так давно прошла очередная стадия горообразования. И все же компьютер на всякий случай прощупывал путь впереди микроволновым локатором.

Тревайз вгляделся в бархатную черноту и задумчиво проговорил:

– Для меня наиболее убедительный признак необитаемости планеты – это отсутствие искусственной освещенности на ночной стороне. Ни одна технологически развитая цивилизация не будет мириться с темнотой. Как только покажется дневная сторона, мы спустимся ниже.

– Какой будет от этого толк? – спросил Пелорат. – Здесь ничего и никого нет.

– Кто сказал, что здесь ничего нет?

– Блисс. И ты.

– Нет, Джен. Я сказал, что здесь нет излучений техногенной природы, а Блисс утверждает, что здесь нет признаков ментальной активности людей, но это не означает, что здесь вообще ничего нет. Если даже на планете нет людей, здесь наверняка должны быть какие-нибудь реликты. Мне необходима информация, Джен, и остатки техносферы могут в этом смысле представлять собой определенную ценность.

– Спустя двадцать тысяч лет? – дрожащим голосом произнес Пелорат. – Как ты думаешь, что может пережить такой срок? Здесь не может быть ни фильмов, ни рукописей, ни книг – металл заржавел бы, дерево сгнило, пластик рассыпался бы в порошок. Даже камень растрескался бы и выветрился.

– Может быть, прошло не двадцать тысяч лет, – спокойно сказал Тревайз. – Я назвал этот срок как максимальный, потому что легенды Компореллона повествуют о ее процветании в те времена. А вдруг последние люди умерли, или исчезли, или улетели отсюда только тысячу лет назад.

Корабль пересек границу ночной стороны. Разгорелась заря, и почти мгновенно засиял солнечный свет.

«Далекая звезда» опускалась ниже, замедляя скорость, пока не стали ясно видны детали поверхности. Теперь можно было отчетливо видеть и маленькие острова, рассыпанные вдоль берегов материков. Большинство из них было покрыто зеленым ковром растительности.

– Пожалуй, – сказал Тревайз, – особенно внимательно следует изучить пустынные области. Мне кажется, что в тех местах, где люди жили особенно скученно, больше пострадало и экологическое равновесие. Эти места могут быть и центрами распространяющейся волны растерроформирования. Что скажешь, Блисс?

– Возможно. В любом случае, при отсутствии точных знаний, мы можем осмотреть то, что легче всего осмотреть. Степи и леса могли скрыть большинство следов обитания человека, так что высадка там может оказаться пустой тратой времени.

– Меня поражает то, – сказал Пелорат, – что планета постепенно восстанавливает равновесие, располагая и тем, что на ней осталось. Могут образоваться новые виды, и эти пораженные области будут снова заселены, только по-другому.

– Все может быть, – кивнула Блисс. – Это зависит прежде всего от того, насколько разбалансирована была эта планета. И для того чтобы мир исцелил себя сам и достиг нового равновесия в ходе эволюции, потребовалось бы намного больше двадцати тысяч лет. Может быть, миллионы лет.

«Далекая звезда» больше не кружила над планетой. Она медленно дрейфовала над протянувшейся на пятьсот километров саванной с редкими купами деревьев.

– Что вы на это скажете? – внезапно спросил Тревайз, указывая вниз. Корабль перестал дрейфовать и повис в воздухе. Слышалось лишь тихое, но непрерывное гудение гравитаторов, почти полностью нейтрализующих силу притяжения планеты.

Ничего особенного там, куда указывал Тревайз, не было видно. Обрывистые холмы с выветренной почвой и редкой травой – вот и все.

– Мне сказать нечего, – пожал плечами Пелорат.

– А ты посмотри повнимательнее на расположение холмов. Ведь это параллельные линии. А еще линии потоньше, и они пересекаются под прямыми углами. Видишь? Видишь?! Ты не встретишь такого ни в одной природной формации. Это человеческая архитектура, остатки фундаментов и стен, такие же ясные, словно они вес еще стоят здесь.

– Предположим, это так, – сказал Пелорат. – Но это всего лишь руины. Если бы мы должны были проводить археологические исследования, нам пришлось бы тут копать и копать. Профессионалам потребовались бы годы и годы, чтобы проделать все это по правилам…

– Да, но у нас нет времени, чтобы делать все по правилам. Здесь мог стоять древний город, и что-нибудь от него могло остаться. Проследим за этими линиями и посмотрим, куда они нас приведут.

Вскоре на краю одной области, неподалеку от места, где деревья росли не так густо, они увидели полуразрушенную стену.

– Неплохо для начала. Садимся, – сообщил Тревайз.

35

«Далекая звезда» опустилась у подножия небольшой возвышенности холма на совершенно плоской равнине. Тревайз сделал это, почти не задумываясь, считая само собой разумеющимся, что лучше, чтобы корабля не было видно на мили со всех сторон.

– Температура снаружи – двадцать четыре градуса, – сообщил он, – скорость ветра около одиннадцати километров в час с запада, переменная облачность. Компьютер еще недостаточно знает об общей схеме круговорота воздуха, чтобы уверенно предсказать погоду. Однако, поскольку влажность около сорока процентов, дождь вряд ли пойдет. В общем, мы, похоже, выбрали подходящую широту и время года, и после Компореллона это радует.

– Думаю, – сказал Пелорат, – если на планете продолжится деградация, климат со временем станет более контрастным.

– Я просто уверена в этом, – кивнула Блисс.

– Будь уверена, в чем хочешь, – сказал Тревайз. – У нас в запасе еще тысячи лет. Сейчас же это – приятная планета и останется такой, покуда мы живы, и даже столетия после нас.

Произнося эту тираду, он застегивал на поясе широкий ремень.

– А это что, Тревайз? – довольно резко спросила Блисс.

– Ничего особенного. Старая привычка – со времен службы во флоте. Я не выхожу в неизвестный мир безоружным.

– Ты что, серьезно намереваешься взять оружие?

– Совершенно серьезно. Здесь, справа, – он хлопнул по кобуре, в которой находился массивный пистолет с широким дулом, – мой бластер, а здесь, слева – пистолет поменьше с тонким глухим стволом – нейрохлыст.

– И то, и другое несет смерть, – недовольно проговорила Блисс.

– Только один. Убивает бластер. Нейрохлыст не для этого. Он лишь раздражает болевые окончания, и это настолько ужасно, что сам будешь молить о смерти; по крайней мере, так мне говорили. По счастью, в меня никогда не целились из этой штуковины.

– Зачем ты берешь их?

– Я же сказал тебе. Это – чужая планета.