Эскортница по поручительству - Оксана Ильина

– Хороший ты человек, Игорек, повезло Маше с тобой, – произнесла соседка, положив руку на его плечо. – Дай Бог, все наладится.

Игорь просто махнул головой и хмуро посмотрел вслед уходящей женщине. Повезло Маше с ним… Повезло бы, если бы никогда его не встретила. Хороший человек… Нет, он никогда не был таким, полная противоположность этому слову. Никогда Шувалов не задумывался о других людях, делал только так, как выгодно ему. Мужчине было плевать на все и всех. Он сотнями увольнял людей на выкупленных объектах. Разорял компании, потом скупал их даром, перешагивал через закон. А сколько жизней загубил его банк… И это только малость того, что он сделал. Похоже, Игоря настигла карма, и его совесть неожиданно проснулась. Шувалов сам не знал, зачем снова приехал в эту квартиру. Наверное, он мазохист, потому что здесь вина чувствовалась в тысячу раз острее. Игорь сидел на стуле и ощущал, как внутри него все горит, словно сам ад там разверзся. Смотрел на фотографии Маши, где она еще малышка, и думал о том, на кого был бы похож их неродившийся ребенок. И эта мысль как скальпель полосовала грудную клетку. Он будто разлагался живьем, гнил, ощущая от себя мерзкий и противный запах. Но это все лишь его воображение, а с виду Шувалов оставался таким же сильным, холодным и непроницаемым. И вряд ли кто-то мог подумать, что внутри этого мужчины бушует ураган. Вряд ли в его глазах отражались все терзания совести.

***

Доктор категорически запретил мне вставать, заявив, что все нагрузки и волнения противопоказаны. Но я все равно несколько раз пыталась подняться. От чего жуткими резями простреливало низ живота. Все тело ужасно болело, будто по мне проехался танк. Голова то и дело кружилась, и все плыло перед глазами. Видимо, врач был прав и мне лучше пока не шевелиться. Но лежать на одном месте тоже было жуткой мукой. Закрывая глаза, я тут же видела картину, где меня пинает несчитанное количество ног. И такая внутри нарастала паника, что я в последний момент сдерживала крик, разрывающий грудную клетку. Ужасная истерика завладевала мной, и я начинала задыхаться, заливаясь слезами. Хорошо, что в палате кроме меня не было никого, иначе бы замучила людей своими приступами. Я понимала, что это нормально после того, что пережила, и пыталась убедить себя, что теперь все хорошо. Только почему-то не чувствовала, что я в безопасности. Наоборот меня изводила тревога вперемешку с плохим предчувствием. Но больше всего я волновалась за бабушку, как она там одна? Наверное, тоже сходит с ума от волнения. Доктор сказал, что ей сообщили о том, что я в больнице. Но тогда почему она все еще не навестила меня? Мне просто хотелось позвонить бабушке, услышать голос, спросить, как она. Сказать, что со мной все в порядке, попросить не переживать и напомнить принимать лекарства от сердца. Она же сейчас как ребенок, все нужно напоминать, объяснять, показывать. Господи, как же я волновалась за нее. Не дай Бог сердце прихватит, а бабушка лекарства не найдет… От одной этой мысли внутри все превращается в лед, который трескается и вонзает в тело свои острые иглы.

За две недели нахождения в больнице мое состояние не улучшилось. И не потому, что ломило все тело. У меня болела душа. И не просто болела, она изнывала и кровоточила. После произошедшего я, наверное, должна чувствовать себя жертвой, лежать с траурным лицом в кровати и жалеть себя. Но мне было не до самобичевания, потому что все мои мысли занимала бабушка. За эти дни я так и не узнала, как она, меня не выпускали из больницы и не давали позвонить. Чувствовала себя как в тюрьме и понимала, что это все не просто так.

Еще в первые сутки я осознала, кто виновен в моих бедах. Когда мой мозг просветлел, первое, что вспомнила, это как Игорь предлагал устроить меня проституткой. И все так удачно совпало. Сомнений не было, это он отправил меня на тот заказ. Мерзкий подонок! Но сейчас я даже не могла ненавидеть его в полной мере, потому что в моей голове была только бабушка.

Каждое утро на тумбочке возле кровати появлялись цветы. Красивые, дорогие букеты. Честно, мне было плевать, откуда они взялись. Да и фрукты, которые пакетами приносила медсестра, я тоже не ела. В один из таких дней молодая санитарка снова принесла букет и с улыбкой сказала:

– Какой же у вас заботливый жених. Так любит вас.

– Жених? Любит? – удивленно приподняла я брови, это что-то новенькое. Без меня меня женили, называется.

– Ну да, Игорь Владиславович, – выдала девушка и, поставив цветы, поспешила удалиться.

Я в принципе догадывалась, кто приносит эти подачки, но вникать не хотела. Значит Игорь? Ммм, похоже, его совесть замучила. Да нет, какая совесть? У таких самовлюбленных черствых подонков ее нет. Зачем он вообще носит их каждый день? А сам, видимо, боится зайти в палату? Да уж, я думала, он смелее! И с чего вдруг Шувалов стал моим женихом? Сам так представился? Или догадки медсестры? Плевать, не важно! Вот только не Игорь, случайно, стоит за тем, что мне не дают телефон?

Еще через несколько дней я вовсе отчаялась и стала обдумывать варианты побега из больницы-тюрьмы. Сегодня меня навестила Наташа, и вела подруга себя довольно странно. Я спросила, как бабушка, а она сжато ответила, что нормально, и перевела тему. Мое предчувствие, не переставая, било тревогу, и я как наяву слышала этот оглушительный звук сирены. Возможно, это паранойя, но слишком уж все странно. Не могла бабуля за такое долгое время не навестить меня. Не могла, это сто процентов. Значит, здесь что-то не так. Возможно, она заболела. И за ней даже некому ухаживать. От такой мысли мне хотелось рыдать в голос, а ноги сами по себе отказывались держать. Бабушка была для меня в тысячу раз важнее собственного здоровья. Она единственный родной человек на земле. Когда я смотрю в ее добрые глаза, сразу становится легче и верится в то, что все будет хорошо. И сейчас мне жутко не хватало ее поддержки. Хотелось взять в ладони теплую морщинистую руку и сидеть часами, не отпуская. И от понимания того, что ей, возможно, сейчас нужна моя помощь, все внутри сворачивалось от отчаянья.

Я больше не могла ждать! Иначе точно сойду с ума. Нужно было действовать, попытаться вырваться из больницы. Я знала, что Игорь приходит с утра, и решила его подкараулить. Пусть объяснит мне, что происходит, и даст телефон! Или я за себя не отвечаю.

Я выглянула из палаты, когда Шувалов передавал цветы медсестре, при виде его в груди неприятно закололо. Мужчина окинул взглядом коридор и развернулся, чтобы уходить. И тут, собрав все силы в кулак, я полностью вышла, крикнув:

– Игорь?

Я отчетливо видела, как он замер, и его плечи напряглись. Но Шувалов даже не обернулся, просто, ускорив шаг, пошел прочь. И внутри у меня будто все оборвалось, к горлу подступали рыдания. Проглотив комок, я как можно громче крикнула:

– Шувалов, стой!

Попыталась догнать его, прекрасно зная, что негодяй слышит меня, но ноги стали ватными и не слушались. Он ушел. И я словно в тумане видела, как за ним закрылась дверь. И этот хлопок эхом звучал в ушах.

Пошатнулась, даже не заметив, что слезы катятся по щекам. Продолжала смотреть на дверь, не понимая, что происходит. Господи, что здесь происходит? Ко мне подскочила медсестра и, удерживая, повела в палату, что-то причитая. Но я не слышала, шагала дрожащими ногами автоматически. Как он мог после всего, что натворил, вот так уйти, даже не взглянув на меня?