Я отпускаю тебя - Клер Макинтош

– Мне очень жаль.

Жидковато, но искренне.

– Чего именно? – Патрик не дает мне легко отделаться.

– Того, что я лгала тебе. Я должна была признаться, что я…

Я недоговариваю, но Патрик помогает:

– Убила человека?

Я зажмуриваюсь. Когда я снова открываю глаза, Патрик идет к двери.

– Я не знала, как тебе сказать, – вырывается у меня. Слова в спешке налетают друг на друга: – Я боялась, кем ты меня сочтешь…

Он качает головой, видимо, не зная, что обо мне и думать.

– Скажи мне одно: ты действительно уехала от того мальчика? Я могу понять несчастный случай, но ты уехала, не остановившись помочь?

Его глаза ищут мои, прося ответа, который я не могу дать.

– Да, – говорю я, – уехала.

Патрик рвет на себя дверь с такой силой, что я отшатываюсь, и через мгновение скрывается в ночи.

В тот раз ты осталась на ночь. Я натянул одеяло на нас обоих и лежал рядом, глядя, как ты спишь. Твое лицо было гладким и безмятежным – лишь едва заметные движения глаз под полупрозрачными веками. Когда ты спала, мне не надо было притворяться и держать дистанцию на случай, что ты поймешь, как сильно я в тебя влюблен. Я мог нюхать твои полосы, целовать твои губы, пить твое мягкое дыхание. Во сне ты была совершенна.

Ты улыбнулась раньше, чем открыла глаза. Ты потянулась ко мне без подсказки, и я расслабился и позволил тебе заняться со мной любовью. Впервые я был рад женщине в кровати утром и понял, что не хочу, чтобы ты уходила. Не будь это абсурдным, я бы сказал тебе там же и тогда же, что люблю тебя. Вместо этого я сделал тебе завтрак, а потом снова увел в кровать, чтобы ты знала, как сильно я тебя хочу.

Я испытал удовольствие, когда ты попросила о новой встрече. Это означало, что мне не придется жить еще неделю в одиночестве, выжидая подходящего момента позвонить. Поэтому я позволил тебе думать, что решения принимаешь ты, и мы встретились вечером и еще раз через день. Вскоре ты уже приходила каждый вечер.

– Ты должна оставить здесь какие-нибудь свои вещи, – однажды сказал я.

У тебя сделался удивленный вид, и я понял, что нарушаю правила: мужчины не торопят отношения. Но когда я возвращался с работы, только перевернутая кружка на сушке доказывала, что ты вообще здесь была, и неуверенность выводила меня из равновесия. У тебя не было причин возвращаться, тебя здесь ничто не держало.

Вечером ты пришла с маленькой сумкой, поставила в стакан в ванной новую зубную щетку и положила чистое белье в выдвижной ящик, который я тебе выделил. Утром я принес тебе чай и поцеловал, уходя на работу. Я чувствовал твой вкус на губах, когда ехал в офис. Позвонив домой, я понял по твоему немного сиплому голосу, что ты снова заснула.

– Что стряслось? – спросила ты.

Как я мог сказать, что просто захотел снова услышать твой голос?

– Можешь сегодня заправить постель? – попросил я. – А то ты никогда не заправляешь.

Ты засмеялась, и я пожалел, что позвонил. Вернувшись домой, я сразу пошел наверх, не сняв обуви, но твоя зубная щетка оказалась на месте.

Я освободил для тебя место в шкафу, и постепенно ты перевезла большую часть своего гардероба.

– Сегодня меня не будет, – сказала ты однажды, когда я сидел на кровати, надевая галстук. Ты пила чай в кровати, волосы у тебя были спутаны, вчерашний макияж немного размазался вокруг глаз. – Мы с ребятами с нашего курса сегодня договорились кое-куда сходить…

Я ничего не сказал, сосредоточенно завязывая темно-синий галстук идеальным узлом.

– Ты же не против?

Я обернулся.

– А ты знаешь, что сегодня ровно три месяца с того дня, как мы познакомились в студенческом клубе?

– Как, неужели?

– Я заказал столик в «Пти Руж» – это туда я водил тебя на первое свидание, помнишь? – Я встал и надел пиджак. – Я должен был сначала узнать твое мнение. Нет причин, отчего бы тебе помнить такую ерунду, как тот день.

– Но я помню! – Ты отставила чашку и откинула одеяло, передвинувшись на кровати и поднявшись на колени возле меня. Ты была обнаженной, и когда ты меня обняла, я ощутил тепло твоих грудей сквозь рубашку. – О том дне я помню все: как по-джентльменски ты себя вел и как сильно я хотела увидеть тебя снова.

– У меня для тебя кое-что есть, – вдруг сказал я, надеясь, что он до сих пор в ящике тумбочки. Пошарив, я нащупал его у задней стенки, под пачкой презервативов. – Вот.

– Это то, что я думаю? – озорно улыбнулась ты, играя ключом в воздухе. Я спохватился, что не снял брелок Мэри, и серебряное сердечко закружилось и засверкало.

– Ты же здесь каждый день. Ключ может тебе пригодиться.

– Спасибо, это многое для меня значит.

– Мне нужно на работу. Хорошего тебе вечера. – Я поцеловал тебя.

– Нет, я отменю. Ты же столько старался… Я с удовольствием пойду с тобой на ужин. Теперь, когда у меня есть это, – ты подняла ключ, – я буду здесь, когда ты вернешься с работы.

Головная боль начала проходить уже по дороге в офис, но окончательно отпустила, лишь когда я позвонил в «Пти Руж» и заказал столик на вечер.

Верная слову, ты ждала меня с работы в платье, вызывающе облегавшем твою фигуру и открывавшем длинные загорелые ноги.

– Как я выгляжу? – Ты покружилась и, улыбаясь, остановилась передо мной, оперев руку на бедро.

– Прелестно.

Отсутствие восторга в моем голосе было явным, и твоя поза сразу изменилась: плечи чуть поникли, рука пробежала по платью спереди.

– Слишком откровенно?

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал я. – А что еще у тебя здесь из вещей?

– Очень обтягивающее, да? Но у меня только джинсы, в которых я была вчера, и чистый топик…

– Идеальный вариант, – сказал я, подходя тебя поцеловать. – Такие ноги созданы для брюк, в джинсах ты выглядишь прекрасно. Беги переоденься, мы еще заедем выпить до ужина.

Я беспокоился, что зря дал тебе ключ, но тебя увлекла новизна ведения хозяйства. Почти каждый день меня встречал запах свежих пирогов или жареной курицы, и хотя ты готовила самое элементарное, ты училась. Когда твои творения оказывались несъедобны, я их оставлял нетронутыми, и скоро ты стала стараться не на шутку. Однажды я застал тебя за чтением кулинарной книги, а рядом лежали ручка и листок.

– Что такое соус ру? – спросила ты.

– Почем мне знать?

У меня был трудный день, и я устал.

Ты будто не заметила моей грубости.

– Я готовлю лазанью – как положено, без консервов. У меня есть все ингредиенты, но рецепт будто написан на тарабарском языке…