Лувр делает Одесса - Елена Роговая

– Господа, можете совершенно спокойно не иметь заботу относительно данной вещи и спать сном младенца. Она, можно сказать, документально зафиксирована на мраморной плите, где говорится о девятистах золотых монетах и других ценных дарах ольвополитов скифскому царю.

– Да-да, припоминаю этот факт, – подтвердил господин Бухер. – И сколько же вы хотите за столь бесценный шедевр?

– Сто тысяч, – уверенно произнес Гендлер.

– Сумма огромная! Мы не можем самостоятельно решать подобные вопросы.

Уже на следующий день была собрана комиссия из лучших искусствоведов и археологов. После тщательного осмотра и изучения документов, в которых когда-либо упоминалось о древней Ольвии и регулярно тиранящем ее варваре Сайтаферне, все как один пришли к заключению, что подобную вещь могли сделать только античные мастера, поскольку ни один из современных специалистов не владеет подобной техникой чекана. К тому же исторические документы подтверждают: текст о принесенной в дар тиаре в качестве примирения вполне мог находиться на отбитом куске плиты, да и надпись: «Царю великому и непобедимому Сайтаферну. Совет и народ Ольвии» говорит сама за себя. Корона представляет огромную историческую и художественную ценность!

На том и порешили. К большому сожалению (или радости), из-за отсутствия средств в императорском музее «жемчужина скифских мастеров» не была куплена.

Гендлер от несостоявшейся сделки ничуть не расстроился, а даже напротив. Теперь в его руках был настоящий заверенный документ, подтверждающий подлинность тиары лучшими экспертами Европы! С не менее ценной бумагой, чем и сама «находка», Ицхак отправился к знакомым венским антикварам на улицу Маргариты, с которыми не раз проворачивал греющие карман и душу сделки. В этот же день, будучи в здравом уме и светлой памяти, он оформил у нотариуса доверенность на имя Антона Фогеля и его компаньона Шиманского, дающую им право осуществлять дальнейшие сделки с золотой тиарой. С чувством выполненного долга очаковский торговец колониальными товарами благополучно отправился на Родину.

Уже через несколько дней наделенные вышеупомянутыми полномочиями коммерсанты с подлинной экспертизой и рекомендательными письмами от влиятельных людей уехали вечерним поездом в Париж будоражить умы французских ученых.

Лучшие французские специалисты братья Теодор и Саломон Рейнаки (бывшие одесситы), эпиграфисты Фукар и Олло во главе с директором Лувра Кемпфен при виде «древней» находки обомлели не меньше венских, потеряли на какое-то время дар речи и, придя в себя, решили, что вещь редкая, нужно брать. Поскольку объявленная сумма в 250 тысяч была нешуточной, вопрос о покупке тиары вынесли на обсуждение французского парламента, но тот, как назло, наслаждался каникулами. Фогель и Шиманский сделали безразличный вид и засобирались было уходить, как руководство музея разродилось идеей попросить помощи у меценатов и, по совместительству, сознательных французских граждан. Им клятвенно пообещали в ближайшее время вернуть все до последнего франка, о чем и написали в соответствующей бумаге с гербовой печатью. Тяжело вздохнув, меценаты скинулись и заплатили мошенникам объявленную сумму. В результате сделки века все стороны остались довольны, насколько это было возможным. Аферисты в тот же день отправили поздравительную телеграмму очаковскому другу о долгожданном выздоровлении тети и, разделив деньги согласно условиям договора, благополучно вернулись в венскую антикварную лавку до следующих волнующих встреч.

Конечно, многие удивятся и спросят, за какие такие красивые глаза на Фогеля свалилась столь огромная сумма? Но-но! Всем любопытным и подозревающим должно быть известно, что подобные сделки во все времена совершаются не без участия нужных людей, имеющих определенный вес в определенных кругах, поэтому не будем зря повышать кровяное давление, а просто поверим на слово: «Ему пришлось поделиться».

Мама дорогая, что началось во французской столице после покупки тиары! Ни раньше ни позже, а именно 1 апреля профессор Херон де Виллефосс дал интервью парижским газетам, в котором объявил о редкой удаче и приобретении Лувром золотой короны скифского царя Сайтаферна, проживавшего в III веке до нашей эры на берегах бескрайнего Черноморья. Толпы страждущих ринулись в музей посмотреть на чудо греческого ювелирного искусства, стоившее государству четверти миллиона франков. Народ собственными глазами хотел увидеть, чем заплатили несчастные ольвиополиты варвару за свое кратковременное спокойствие.

Французские газеты пестрели заголовками о тиаре скифского царя, поэтому совершенно естественно, что новость докатилась и до Одессы. Знакомый коммерсант, увидев Ефима, показал газету «Le Figaro», где на первой полосе красовалась сделанная им тиара, а под ней огромными цифрами сумма, которую заплатил музей за древнюю находку.

– Господин Разумовский, спешу вас поздравить! Вашу тиару купил Лувр за очень приличные деньги. Такие приличные, что при виде этой цифры хочется пить сердечные капли!

Первой реакцией Фимы была радость и даже гордость за свое детище, но уже через минуту в душу закралась обида.

«Гендлер нагло воспользовался тиарой, не спрося на то его согласия. Шутка ли, величайший музей мира приобрел фальшивку и трубит на весь свет о редкой удаче. Вейз мир, что будет, когда раскроется обман!»

Ефим попросил разрешения забрать газету. Он аккуратно ее свернул в несколько раз и, успокаивая себя, что рано или поздно справедливость восторжествует, отправился домой рассказывать Мэри последние мировые новости.

– Жена, меня посадят в тюрьму.

– Кто? – с глазами, полными ужаса, произнесла Мэри.

– Франция.

– Тю, напугал! Где та Франция, и где ты! Что такого ты мог ей сделать, чтобы она готовила тебе место в камере.

– В том-то и фокус, что сделал, сам того не подозревая.

* * *

Чем больше создавался ажиотаж вокруг уникального приобретения, тем чаще ученые намекали руководству Лувра о покупке подделки. Уже в июне профессор, историк античного искусства мюнхенского университета, знаменитый археолог Адольф Фуртвенглер, будучи проездом в Париже, посетил выставку произведений древнегреческого искусства и остался в большом разочаровании, о чем и написал в журнале «Revue Cosmopolis».

– Как такое могло произойти! – возмущался ученый. – В наше время, при наличии достаточного количества книг и атласов по древнегреческому искусству! Черт возьми, для кого я, в конце концов, публикую свои труды и выступаю в научных собраниях? Не распознать фальшивку, которую видно с первого взгляда! Я не говорю о художественной стороне вещи, тиара выполнена безукоризненно. С точки зрения эпиграфики и стиля написания текста тоже все отлично: шрифт на тиаре полностью совпадает со шрифтом декрета, выдолбленным на мраморной плите. Удивительно талантливая работа, но историческая ценность определяется совсем другими параметрами. Где красная патина на золоте, которая имеется только на древних украшениях? Неужели ее отсутствие не насторожило и не навело ученых мужей на определенные мысли? Идем дальше. Несколько изображенных персонажей были взяты с терракотовой вазы из южной Италии и щита Сципиона, который, между прочим, хранится в Лувре! Возможно, эти работы и вдохновили ювелира, но он не учел разность стилей. Античный мастер никогда бы не допустил подобной ошибки. Да-да! Это элементарная неосведомленность и незнание коллегами области, в которой они считают себя корифеями! Позже несколько сцен я нашел в атласе. Они принадлежат совершенно разным эпохам и разным локациям. А этот эпизод, где богиня Ника венчает голову скифского царя лаврами! Вы можете себе представить, чтобы варвара, совершающего постоянные набеги на греческие поселения, почитали как народного героя! Гражданам Ольвии приходилось откупаться от скифов, но не думаю, что они это делали с радостью и почтением. В печь! В плавильную печь эту фальшивку! Ну а если не туда, то уж из зала античного искусства точно!