Огненный крест - Диана Гэблдон

искать отца Кеннета, — закончила я. — Марсали не узнала этого шерифа, так что придется попотеть.

Темные брови Роджера приподнялись, потом снова сосредоточенно нахмурились.

— Знаете… Кажется, я его видел. Вот только что.

— Отца Кеннета? — уточнила я, занеся нож над кексом.

— Нет, шерифа.

— Как? Где? — Бри обернулась и окинула поляну гневным взглядом, сжимая кулаки. Хорошо, что шерифа не было рядом, подумала я. Если Брианну арестуют за нападение, со свадьбой точно придется повременить.

— Он пошел вон туда. — Роджер махнул в сторону ручья… и шатра лейтенанта Хэйза.

Стоило ему произнести эти слова, как от тропы донеслись чавкающие шаги и вскоре перед нами появился Джейми — усталый, встревоженный и донельзя раздраженный. Священника он так и не нашел.

— Папа! — воскликнула Бри. — Роджер говорит, что видел шерифа, который арестовал отца Кеннета.

— Вот как? — оживился Джейми. — Где?

Он крепко стиснул левую руку в кулак, и я не смогла сдержать улыбку.

— Что тут смешного? — сердито спросил он.

— Ничего-ничего. Вот, съешь кусочек кекса.

Я протянула угощение, и Джейми шустро запихнул его в рот, снова поворачиваясь к Роджеру.

— Где? — невнятно сказал он.

— Я не уверен, что это тот самый человек, — начал Роджер. — Такой маленький, неприметный. Но он уже успел арестовать кого-то из Дранкард-Крика. По-моему, Макленнана.

Джейми закашлялся, куски наполовину разжеванного кекса полетели в разные стороны.

— Он арестовал Макленнана? И ты не вмешался? — Бри смотрела на Роджера в оцепенении. Их обоих не было на завтраке, когда Авель Макленнан рассказывал о своем горе, но Бри с Роджером знали этого горца.

— Я же не мог его остановить, — мягко возразил Роджер. — Окликнул и спросил, не нужна ли Макленнану помощь. Думал позвать твоего отца или Фаркуарда Кэмпбелла. Но Макленнан только посмотрел куда-то сквозь меня, а потом странно улыбнулся и покачал головой. Нельзя же просто взять и ввязаться в драку с шерифом. Если…

— Не с шерифом, — хрипло произнес Джейми. Глаза заслезились, и он опять разразился громким кашлем.

— Это охотник за головами, — пояснила я Роджеру. Чай еще не заварился, но у нас оставался эль, и я вручила мужу глиняную бутылку. — Куда он поведет Абеля? — спросила я. — Ты же говорил, что Хэйзу не нужны заключенные.

Джейми помотал головой, сглотнул и опустил бутылку с облегченным вздохом.

— Не нужны. Мистер Бобл — а это наверняка он — поведет Абеля к ближайшему магистрату. И если малыш Роджер видел его всего пару минут назад, значит, скорее всего, они пойдут к Фаркуарду. На Сбор приехали четыре мировых судьи и три магистрата. На этой стороне стоянка разбита только у Кэмпбелла.

— Слава богу, — вздохнула я. Фаркуард Кэмпбелл судил справедливо; строго следовал закону, но всегда проявлял сострадание — и, что самое главное, он был старинным другом Иокасты.

— Да, надо попросить тетю, чтобы замолвила за него словечко… Пожалуй, лучше сделать это до свадьбы. — Джейми повернулся к Роджеру: — Сходи к ней, Маккензи. А я пойду искать отца Кеннета, а то сегодня вообще никто ни на ком не женится.

Роджер совсем растерялся.

— Кхм… — неловко начал он. — Лучше бы мне пока не разговаривать с миссис Кэмерон.

Во взгляде, которым одарил его Джейми, смешались любопытство и легкое раздражение.

— Это почему же?

Покраснев до кончиков ушей, Роджер пересказал нам свою беседу с Иокастой. Под конец истории его голос сошел на едва различимый шепот.

Тем не менее мы все прекрасно расслышали. Плечи Джейми затряслись, губы дрогнули. Из моей груди тоже вырвался смешок, но он не шел ни в какое сравнение с бурным весельем Джейми. Он смеялся почти беззвучно, однако так сильно, что на глазах выступали слезы.

— Ох, бог ты мой, — всхлипнул он, схватившись за бока. — Кажется, я себе ребро вывихнул.

Потом снял с куста непросохшую пеленку и ничтоже сумняшеся утер ею лицо.

— Ладно, — сказал он, успокоившись. — Тогда иди к Фаркуарду. Если Абель там, скажи Кэмпбеллу, что я готов за него поручиться. И приведи его обратно в лагерь. — Он махнул рукой, и Роджер — лиловый от стыда, но исполненный чувства собственного достоинства — отправился выполнять поручение. Бри последовала за ним, бросив на отца укоризненный взгляд, который, впрочем, не возымел особого действия. Джейми снова рассмеялся.

Я спрятала улыбку за кружкой душистого чая. Предложила чашечку мужу, но он отмахнулся, решив прикончить оставшийся эль.

— Моя тетушка, — заметил Джейми, опуская бутылку, — хорошо понимает, что можно купить за деньги… а чего не купишь ни за какое богатство.

— Получается, она купила бедняге Роджеру добрую славу — и в своих глазах, и в глазах всего Сбора, — сухо ответила я.

Иокаста Кэмерон принадлежала роду Маккензи из Леоха; Джейми как-то сказал, что члены этого семейства «сладкоголосы словно жаворонки летним утром и хитры как лисицы». Быть может, Иокаста действительно сомневалась в чистоте намерений Роджера — или просто хотела погасить вздорные сплетни, которые неизбежно расползлись бы по Кейп-Фиру после его свадьбы с Бри. Так или иначе, замысел оказался весьма успешным, и в эту минуту старушка наверняка сидела у себя в шатре, упиваясь собственной хитростью и предвкушая, как она будет рассказывать друзьям о своем щедром предложении — и об ответе Роджера.

— Бедный Роджер, — согласился Джейми. Губы у него все еще подрагивали. — Бедный, но добропорядочный.

Он осушил бутылку до дна и поставил на стол, удовлетворенно вздохнув.

— Хотя если подумать, — он взглянул на меня украдкой, — из этой затеи и для Роджера вышел толк.

— «Мой сын», — процитировала я, кивая. — Думаешь, он успел осознать свои слова? Успел понять, что действительно любит Джемми как сына?

Муж только неопределенно дернул плечом в ответ.

— Не знаю. Надо бы ему свыкнуться с этой мыслью, прежде чем появится следующий малыш. Тот, в чьем родстве у него не будет сомнений.

Мне на ум пришел утренний разговор с Бри, но я промолчала. В конце концов, это касается только Роджера и Брианны. Я снова кивнула Джейми и принялась убирать припасы со стола.

В животе потеплело, и причина тому заключалась не только в горячем чае. Роджер пообещал, что примет Джемми как родного, кто бы ни был его отцом. Намерение, бесспорно, благородное и искреннее, однако голос сердца порой сильней любых обещаний.

Когда я, отягченная бременем, прошла через каменный круг, Фрэнк поклялся, что я останусь его женой, что он воспитает моего нерожденного ребенка как собственное дитя — и будет любить меня как прежде. Глас разума приказывал Фрэнку сдержать все три клятвы, но сердце выбрало только одну. Брианна стала его дочерью в то мгновенье, когда он впервые взял ее на руки.

Как бы сложилась жизнь, если бы у нас появился еще один ребенок? Тогда я и помыслить не могла о подобном, однако если допустить хоть на минуту, что… Я медленно