Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

«Его высочество требует, чтобы одиннадцать полных бочонков знаменитого гарума из запасов его подданного Натана из Магдалы было доставлено за десять дней до празднования свадьбы его высочества с Иродиадой. От имени самого могущественного и великодушного Ирода Антипы

magistef officiorum Хуза»[22]

Разумеется, все заявки приняли, но, чтобы выполнить их, требовалось приобрести новые сосуды. В том числе особо прочные, пригодные для перевозки на дальние расстояния.

Ездра высказал предположение, что гарум для Антипы придется преподнести как подарок, однако прибыль от заморской торговли с лихвой перекроет возможный убыток.

— Антипа привык, чтобы все склонялись перед его желаниями, — заметила Мириам, жена Ездры. — А что, если ты представишь ему счет на гарум? Может быть, он этого даже не заметит?

— Заметит непременно, — возразил Иоиль. — Этот человек замечает все. А мы должны помнить об этом и вести себя правильно.

Когда они проходили мимо той части побережья, куда в былые времена Мария забредала, чтобы побыть в одиночестве и почитать стихи, она вдруг увидела хананейский культовый камень, которого раньше не замечала, и непроизвольно застыла, ощутив исходящую от него силу.

«И ты тоже? — подумала она, — Надо же, я была окружена со всех сторон, но совершенно этого не чувствовала. А ведь ты одна из причин моего душевного разлада».

Ей хотелось каким-то образом дать понять языческому алтарю, что она отвергает его, но группа шагала вперед, продолжая разговор об Антипе.

Одна из женщин попыталась занять Марию беседой, но та слушала вполуха.

— Непохож на проповедника, — сказал кто-то.

Что она пропустила?

— Кто? — уточнил Иоиль.

— Тот человек, который называет себя Крестителем, — сказал Ездра, — Тот, который собирает у реки Иордан огромные толпы.

— У Иордана? — переспросила Мириам, — А где именно?

— У брода, где проходит дорога между Иерусалимом и Амманом. Все путники идут тем путем: он единственный между этими двумя городами.

— И чем он там занимается? — не унималась Мириам.

— Проповедует в духе древних пророков: дескать, надобно покаяться, потому как мир, каким мы его знаем, катится к неожиданному концу, и вот-вот грядет Мессия. Ну, это еще полбеды. Покаяние, Мессия — все это Антипу не волнует. А волнует его то, что этот проповедник, его прозвали Иоанном Крестителем, поскольку он окунает людей в Иордан, осудил предстоящий царский брак. Ведь Иродиада — жена брата Антипы. Это против иудейского Закона, о чем Иоанн заявляет напрямик, не стесняясь в выражениях. Интересно, сколько еще времени ему будет позволено крестить? — Ездра рассмеялся, — Что касается нас, мы пошлем Антипе все, что он требует, без возражений.

— Неужели мы такие трусы? — вдруг неожиданно для себя спросила Мария.

Иоиль остановился на тропке и посмотрел на нее с недоумением.

— Вообще-то мы собираемся поставить к его столу пряный рассол, не более того, — промолвил он наконец, — Антипа не спрашивал нашего мнения о своем браке.

— Но мы собираемся помочь ему отпраздновать этот нечестивый брак, — заупрямилась Мария.

— Если мы откажемся от поставки, свадьбу он все равно сыграет, а потом найдет повод, чтобы устроить нам неприятности. И кто от этого выиграет?

Конечно, Иоиль был прав. Торговцы рыбой никак не могли повлиять на Антипу, а их строптивость могла бы обернуться крушением семейного дела. Стоит ли идти иа такой риск, неизвестно ради чего?

— А вот этот Иоанн Креститель, неужели он не боится? Откуда он родом? — спросила Мария.

Авигея, жена Иакова, пожала плечами:

— А какая разница? Он обречен.

Иаков на удивление резко оборвал ее:

— Не говори так! Этот человек пророк, и Господь знает, что пророк нам нужен. Истинный пророк, а не такой, который говорит только то, что угодно слышать Антипе и ему подобным языческим подпевалам. Родом Иоанн из Иерусалима, — эти слова были обращены уже к Марии, — но почему удалился в пустыню и где получил свое послание, мне неведомо.

— А вот бы нам на него посмотреть, — заявила легкомысленная Авигея. — И прогуляться до того места, где он макает людей в реку.

— Это далеко отсюда, — проворчал Иаков, — Кроме того Иоанн сразу узнает тех, кто приходит к нему из праздного любопытства, указывает на них и называет их «порождениями ехидны». Не знаю, милая, нужно ли тебе подобное внимание?

Она беспечно рассмеялась.

— Нет уж. Лучше я схожу в Тивериаде на базар.

Иаков покачал головой.

— Рынка, в нашем понимании, там нет. Город выстроен в греческом стиле.

— А, это когда площадь называется «агора»? — уточнила Авигея.

Город, названный в честь Тиберия, спланировали и построили в соответствии с самыми современными архитектурными веяниями. Прямые улицы сходились к расположенной в центре агоре, на окраине возвели большой стадион, а крепкие стены, защищавшие его с трех сторон, выступали так далеко в воду, что всадник не смог бы объехать их верхом. Правда, система укреплений еще не была завершена, но даже сейчас выглядела внушительно.

Путники из Магдалы вошли в большие северные ворота, у которых кипела работа — плотники готовились навесить прочные, тяжелые створы. Сразу за воротами царила деловитая суета, свойственная торговому городу.

— Так вот, мне сказали, чтобы попасть в лавку нужного нам торговца амфорами, надо спуститься вот по этой главной улице, пройти мимо дворца, потом у фонтана Афродиты повернуть налево… — Иоиль сверился с самодельной картой.

Улица, на которой они остановились, была полна народу: купцы. мастеровые, дворцовые чиновники и приезжие сновали во всех направлениях. И при этом многолюдстве Марии бросилась в глаза удивительная чистота. Кроме того, все здесь дышало новизной. может быть, благодаря запаху недавно обработанного камня. Плиты мостовой еще не были вытерты шаркающими ногами небо над широкими улицами не закрывали привычные для жителей иудейских городов балконы, навесы и арочные перекрытия, Казалось, что сама планировка этого поселения обеспечивает ему порядок и покой.

Направляясь к центру города, они прошли мимо святилища какого-то чужеземного божества; тут же находилась его статуя. Остальные не обратили на идола внимания, Мария же задержалась, с удивлением глядя на людей, которые, пританцовывая, распевали какие-то гимны, омывали лица водой из плескавшего у ног статуи фонтана, а порой зачерпывали влагу пригоршнями и плескали в лица тем, кто стоял в толпе позади них. Некоторые из них стонали, другие просто устремляли вперед пустые взгляды, а третьи даже пребывали в оковах. Последние сами не пели и не раскачивались, но другие люди из толпы брали их за руки и затягивали в свой круг. То и дело доносился полный страдания вой, странно звучавший на фоне оживленного городского шума.