Коллекция бывших мужей - Татьяна Алюшина

Проворчав под нос — не люблю, когда кофе остывает, а меня отвлекают, пошла открывать дверь.

— О, кофе! — потянув носом, радостно заметил Башкирцев.

— Идем, — безнадежно вздохнув, пригласила я. — Только сварила.

— Я говорил, что ты лучшая жена в мире?

— Когда была женой, говорил, — подтвердила я и, чтобы не влезать очередной раз в полемику о нашем совместном социальном статусе, спросила, наливая кофе ему в кружку: — Ты перекусишь что-нибудь?

— Обязательно, — кивнул он, схватив кружку со стола, и, не садясь, сделал пару осторожных глотков. — Ум-м-м! Классно.

Я полезла в холодильник, достала еду, поставила сковородку, и в дверь снова позвонили.

— Я открою, — кивнул Илья.

Витя с Валей. Пришлось кормить всех и еще варить кофе. Только после этого мы с ребятами поехали в морг и по всем неотложным похоронным делам, а Башкирцев отправился в полицию заниматься раскрытием моего дела.

Ребят Илья вызвал сразу, как только стало понятно, что мне все же предстоит ездить по всему городу и его окрестностям, то есть на кладбище, а у него новые обстоятельства дела в виде трупа Макса.

К вечеру я чувствовала себя совершенно обессиленной, и на этот раз уж точно не от последствий отравления. А просто от того, что пришлось намотаться по всяким инстанциям и кабинетам, подготавливая похороны Аркадия, которые состоятся завтра.

Парни терпеливо таскались за мной по тем же инстанциям, кабинетам и кладбищенским аллеям, определять место захоронения.

Домой мы с Витей и Валей вернулись часов в восемь. Дверь открыл Башкирцев и сразу же отдал распоряжение ребятам ехать в гостиницу и отдыхать до завтра. Мы с ними поужинали в кафе, но про Илью не забыли — снова привезли целую кучу всяких контейнеров и упаковок с едой, в том числе и с так понравившимися господину полковнику десертами. Парни быстренько перетаскали все из машины в кухню, не ропща ни намеком — еще бы они выступали, сами же уничтожают большую часть запасов.

Вообще-то готовить я люблю и делаю это первоклассно, без ложной скромности. Но посреди боя рокового, что проистекает сейчас вокруг меня, на готовку нет ни сил, ни времени, ни вдохновения. Слава богу, меня наши повара выручают, а готовят они отменно, потому что лучшие! Так что мы при горячих блюдах, разнообразных закусках и… куда ж без них: великолепных десертах.

Я кинула сумку на консоль в прихожей, устало опустилась на банкетку и стащила с себя обувь.

Илья сел передо мной на корточки, взял мою ладонь в руки и спросил с участием:

— Ты как?

— Устала.

— Да вижу, — с намеком на ворчание на тему моих ненормированных перегрузов произнес он. — Как себя чувствуешь?

— Истерик не было и уже не будет, — отрапортовала я. — А в остальном усталость и слабость, только и всего.

— Я чаю заварил. Будешь?

И мы снова посмотрели друг на друга, осознав, что это еще один разговор из чужой жизни про семью.

— Буду, — твердо произнесла я, как бы в противоречие этой обманчивой картинке семейственности, и подтвердила кивком.

— А?.. — вопросительно протянул он.

— Твои любимые десертики тоже есть, — усмех-нулась я.

— Ты лучшая жена на свете! — похвалил торжественным тоном Башкирцев.

— Бывшая, — устало вздохнула я и внесла уточнение: — Я лучшая на свете бывшая жена.

— Да какая там бывшая… — привычно отмахнулся он.

И вдруг я вспомнила:

— Время смерти установили? — встрепенулась я.

— Установили, — усмехнулся Илья. — Днем, тогда с тобой находились парни и вам меняли замок в двери. Они дали показания еще в гараже, так что алиби у тебя железное, — он подхватил меня под локти и поднял с банкетки. — А я все ждал, когда спросишь.

— Устала, — оправдалась я.

— Дорогая, никакая усталость, перегруженность или болезнь еще никогда не мешали тебе четко мыслить, — уверенно возразил Башкирцев.

— Это да, — согласилась я с его оценкой моих умственных способностей и замученно, как репетитор нерадивому ученику, попыталась повторить в сотый уже, наверное, раз: — И…

— Да-да, я помню, — перебил меня Илья, разворачивая и направляя в сторону кухни, — не называть тебя «дорогая».

— Это убийство? — продолжила расспросы я, усаживаясь за стол.

— Убийство, — подтвердил он, накрывая стол к чаю.

— Как его убили?

— Сначала обездвижили электрошокером, а потом сделали укол смертельно завышенной дозы сильнодействующего сердечного препарата, у Иваницкого оказалось слабое сердце. Смерть у него была не из приятных: он пришел в себя и умер от сердечных спазмов, очень болезненное дело. Поэтому он так и выглядел.

— Ужас какой-то, не напоминай! — передернула я плечами и постаралась скорее отогнать от себя эту картинку.

Мы пили чай и вели совершенно не застольную беседу: Башкирцев рассказывал мне, что удалось установить о трупе.

А я, в свою очередь, рассказала Илье о том, что похороны состоятся завтра в три часа дня и, похоже, я буду единственной, кто проводит Аркашу в последний путь. Подумала было пригласить сотрудников их фирмы, но поняла, что получается конфуз: он же их подставил и обворовал.

Если кто и придет, то, может, в виде акта христианского прощения. Что вряд ли. Людям зарплаты не выплатили и поувольняли из-за него. Если и придут, то, скорее всего, для того, чтобы плюнуть.

Но, подумав, я решила все-таки сообщить в их контору о времени похорон и дать объявление в газету и там, где их обычно дают.

Может, кто и придет, ну бог знает. И на всякий случай сделала заказ, человек на пять-семь в нашем кафе на поминки. Посидим, помянем, как положено.

Все же человек, хоть и сволочь.

Так что буду одна.

— Да с чего бы это? — возразил Башкирцев и пояснил в ответ на мое молчаливое удивление: — А ты думала, что я тебя одну отпущу куда-то?

— Но вообще-то это похороны моего второго мужа, — напомнила я.

— Да какого там второго, — пренебрежительно скривился он и хмыкнул: — Надеюсь, остальных твоих «гостей» тебе хоронить не придется, — и расплылся в улыбке. — Анекдот такой есть. Приходит в оркестр филармонии работать новый скрипач и выспрашивает о принятых в коллективе правилах у пожилого заслуженного скрипача: «На свадьбах что лучше играть, что идет хорошо?» — «Да все, что заказывают гости», — отвечает тот ему. «А на похоронах что лучше не играть?» Старик подумал и сказал: «На похоронах лучше не играть «Позови меня с собой», а все остальное в минорчике вполне приемлемо».

— Смешно, — согласилась я без энтузиазма. — Особенно если не вспоминать о моей ситуации. — Призадумалась и поделилась неожиданной мыслью: — Хотя… «Позови меня с собой» применительно именно к моей ситуации, по-моему, звучит очень даже актуальненько.