Роковой шаг - Виктория Холт

Я написала ответ, как меня радует, что она нашла свое счастье с Ральфом. Я представляла Эмму хозяйкой какого-нибудь громадного дома с мужем много старше ее, который обожает свою жену.

Летние деньки пролетели, а я была слишком молода и неопытна и верила, что они будут продолжаться вечно.

Я не могла желать себе лучшего друга, чем Ланс. Он чувствовал себя в Лондоне, как рыба в воде, значительно лучше, как я поняла, чем в сельской местности. Он любил поболтать в кофейнях, и мы часто ходили туда, одетые попроще, чтобы не выделяться среди присутствующих. «Голова теленка», «Аполлон», «Октябрь»… Я везде побывала с Лансом. Мы сидели, слушая всякие разговоры, умные и даже остроумные, и Ланс часто принимал в них участие.

— Кофейни — это самое лучшее, что есть в Лондоне, — объявил он.

После театра мы шли в один из ресторанов, которые появились по всему городу. Мы ужинали у Понтака или у Локета — в двух самых шикарных ресторанах, но иногда шли в менее элегантные — для разнообразия, как говорил Ланс. Например, в «Приветствие» на Ньюгейт-стрит или в «Митру» на Флит-стрит.

Дни и ночи были наполнены новыми впечатлениями, и вообще брак оказался чем-то чудесным. Теперь я могла отвечать на страсть Ланса, что приводило его в восторг. Я уже больше не была смущающейся, нерешительной девушкой; впрочем, обо мне нельзя было сказать, что я стала искушенной в этих делах, просто я становилась полноценной женщиной.

Хотя ночные улицы были опасны и в темноте скрывались воры-карманники или еще кое-кто похуже, я чувствовала себя в безопасности с Лансом. Его карета с дюжим кучером и лакеем всегда поджидала нас.

— Слава Богу, мы избавились от «Золотой молодежи», — сказал Ланс Скандальный это был клуб…

Они творили разные бесчинства. Никто не чувствовал себя в безопасности. Они могли проткнуть шпагой портшез, а однажды спустили женщин в бочках со Снежной горы Уже несколько лет как их разогнали, но память о них все еще сохраняется, и хотя улицы продолжают оставаться опасными, все же с тех пор стало спокойнее.

Мы часто ходили в гости. У Ланса было много друзей в фешенебельной части Лондона. Я наносила с ним визиты в добропорядочные дома, и мы тоже устраивали у себя приемы. Это не доставляло мне лишних волнений, ибо все приготовления лежали на слугах: моя обязанность заключалась только в том, чтобы быть гордостью Ланса.

Общество приняло меня хорошо. Я была известна как член семьи Эверсли, а Ланс везде был любимцем. Двор мы не посещали, хотя Ланс считал, что когда-нибудь это придется сделать.

— При дворе сейчас невероятно скучно, — сказал он. — Эти германские обычаи здесь не годятся. Король скучный, нудный, королевы нет… только эти алчные любовницы, которые сколачивают себе состояния, дорого продавая свои милости. Короля критикуют за то, что он отстранил свою бедную жену Софию Доротею (говорят, она на положении узницы), и все только потому, что он подозревал ее в связи с графом Кениг-смарком. Если это и так, то она просто последовала примеру своего мужа.

Лондонская жизнь поглотила меня, и я была немного разочарована, когда Ланс сказал, что нам надо ненадолго съездить в его имение.

Клаверинг-холл был родовым гнездом в течение двухсот лет, и я оказалась в доме, который напоминал мне Эверсли и Эндерби. После простора и комфорта современного дома на Альбемарл-стрит загородный дом немного давил на меня. Как и все подобные дома, он нес на себе ауру прошлого, будто те, кто жил в нем раньше, наделили это место своими радостями и печалями — большей частью печалями.

Правда, ни один дом, в котором жил Ланс, не мог быть мрачным. Занавеси, ковры и другие подобные вещи были исполнены изящества, но массивные буфеты, широкие кровати и большие трапезные столы напоминали об ушедших веках.

Зал, конечно, был центром дома; две красивые лестницы с перилами вели в восточное и западное части дома; деревянные детали были превосходны, двери покрыты замысловатой резьбой; великолепные камины тоже украшались резьбой, воспроизводящей сцены из Библии. На стенах висели гобелены, выполненные в красиво сочетающихся тонах. Это был добрый, милый дом, и Ланс гордился им.

У него было большое имение, требующее много внимания. Несколько человек выполняли необходимую работу под присмотром очень добросовестного управляющего. Это устраивало Ланса, который, как я поняла, не мог отдавать много времени одному делу. Несколько дней он с энтузиазмом занимался хозяйственными делами, но потом это ему надоедало.

Дом часто заполнялся людьми, жившими по соседству; они приходили пообедать и, как я обнаружила, поиграть в азартные игры.

Однажды я очень встревожилась: после обеда дамы покинули стол, чтобы поболтать без мужчин, когда же я вновь вышла в зал, то увидела, что мужчины рассаживаются за карты.

В глазах Ланса я увидела азарт и поняла, что, когда Лансом овладевает игровая лихорадка, он становится другим человеком. Прежде я всегда чувствовала его ласковое внимание к себе на таких вечерах. Он постоянно был рядом, в чем я особенно нуждалась, когда он первый раз представлял меня своим друзьям. Он давал мне подробное и всегда занимательное описание людей, которых мы встречали, рассказывая мне, что им нравится, что не нравится, предупреждая меня об их недостатках, облегчая мне путь к успеху в обществе. Я всегда чувствовала эту особую заботу и была благодарна ему за нее. А теперь он попросту забыл про меня. И этот блеск в его глазах мне суждено теперь видеть многие годы.

Игра началась. Те, кто не принимал в ней участия, вынуждены были занимать себя сами. Несколько женщин присоединились к играющим, и я заметила, что они играют так же азартно, как и мужчины.

Когда те, кто не хотел сидеть за картами, уехали, я пошла в спальню. Ланс продолжал играть. Я лежала в постели, ожидая, когда он придет. Он пришел уже в четвертом часу, подошел к кровати и посмотрел на меня.

— Не спишь? — спросил он. — Ты должна была уже крепко спать.

— Ты тоже, — сказала я.

Он наклонился и поцеловал меня.

— Сегодня была хорошая игра. Я выиграл двести фунтов.

— Ты ведь мог их проиграть, — ужаснулась я.

— Что за мрачная точка зрения! Я выиграл двести фунтов, а ты говоришь о проигрыше. Ладно. Я куплю тебе новое платье, когда мы вернемся в Лондон.

— У меня достаточно новых платьев.

— Ну что ты, платье для женщины никогда не лишнее. Ты сердишься, дорогая. Это потому, что я надолго оставил тебя одну?

— Я хочу, чтобы ты не так сильно увлекался картами.

— С твоей стороны очень мило так заботиться обо мне, — беспечно сказал Ланс.

— Придет день… — начала я.

— Довлеет дневи злоба его, — процитировал он. — Хороший девиз. Это один из моих девизов. Ты должна сделать его своим, Кларисса. Ну вот, я пришел и через миг буду с тобой.

Пока Ланс не вернулся, я лежала в тревоге. Он тихонько скользнул под одеяло и обнял меня.