Прости, если сможешь - Аля Морейно

— Макс, подожди, ничего не получится.

— Ну и что, мы что-то придумаем. Я тебя просто поласкаю.

Он снова начал лизать и посасывать мои соски, и я, кажется, уже готова была кончить от остроты ощущений. Затем он стал спускаться ниже, немного задержался на животе, осторожно развёл мои ноги в стороны. Я чувствовала себя неловко, пыталась как-то прикрыться, но он не позволил.

— Дай мне на тебя посмотреть. Ты ещё красивее, чем я представлял.

Макс раздвинул языком мои складочки. Он творил там со мной нечто такое, от чего я буквально сходила с ума. Я ёрзала, мяла руками простыни, пытаясь адаптироваться к этим ощущениям. Но они всё усиливались и в какой-то момент оглушили меня взорвавшимся фейерверком.

Я лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала, отходя от сильнейшего оргазма. Макс навис надо мной и нежно поцеловал.

— Анечка, любимая, как ты?

— Хорошо, — из горла вылетали только хрипы, на большее я сейчас не была способна. Эмоции зашкаливали. Я словно летала высоко в небе на ковре-самолёте. Меня качало и обдувало тёплым ветром, я тонула в ощущениях непередаваемой лёгкости и восторга. А Макс всё целовал и целовал меня. Это было волшебно!

— Ты меня поласкаешь?

Он наконец-то снял с себя шорты, и я увидела его член. Рука сама потянулась дотронуться до головки. Она была крупная, бархатистая, скользкая от смазки.

— Смелее.

Он положил мою руку на ствол и начал двигать её вверх-вниз.

— Попробуешь его ртом?

Я растерялась. Эйфория от оргазма постепенно отпускала меня, и мозг снова начал пытаться спустить меня с небес на землю. Макс был так жесток со мной 6 лет назад, затем он отнял у меня дочь и упивался моими страданиями. Неужели я готова была взять в рот его член? Но предательница-душа шептала: это всё в прошлом, теперь мне хорошо с ним, а пять минут назад он своим языком довёл меня до сумасшедшего оргазма, заставил меня кричать от удовольствия. Так почему бы не ответить ему тем же?

Я несмело потянулась к его члену и лизнула головку. Она была солоноватой.

— Я не знаю, что я должна делать.

— Обхвати его губами, только аккуратно.

Я приоткрыла рот и втянула головку.

— Не бойся. Собери во рту слюну, так будет легче. И двигайся.

Он осторожно взял руками мою голову и начал задавать направление и темп движениям. Головка упиралась в нёбо и в горло, не хватало воздуха, но Макс не давал мне отстраниться. Заметив, что я задыхаюсь, отпустил ненадолго и дал продышаться.

— Дыши носом.

И снова взял мою голову. Он начал двигать бёдрами, толкаясь в горло. Я пыталась дышать носом, получалось у меня плохо, но я старалась изо всех сил, мне очень хотелось, чтобы Максу понравилось. В тот момент, когда я опять стала задыхаться, он задвигался быстрее, и я почувствовала во рту тёплую вязкую жидкость. Ощущение его спермы во рту шокировало меня и вызвало какую-то совершенно новую гамму чувств. Я радовалась, что, несмотря на свою дефектность, смогла доставить ему удовольствие.

— Анечка, это было потрясающе! Иди ко мне.

Он уложил меня на себя и впился губами в мой рот. Его не смутило, что там были ещё остатки его спермы?

Устроившись у него на плече, я прикрыла глаза. В голове начали возникать картинки, как могли бы развиваться события, если бы мы не ограничились одними оральными ласками. Не заметила, как заснула и фантазии перешли в мой сон. Они были такие непристойно горячие!

Проснулась я уже засветло от плача:

— Мамочка! Мамочка, ты где?

Вскочила, пытаясь найти свою одежду. Макс был быстрее. Он натянул на голое тело брюки и побежал в соседнюю комнату. Мила сидела на кровати. Лицо в слезах.

— Привет, котёнок. Ты проснулась?

— Папа, а где мама? Её нет!

— Я тут, я встала пораньше.

Кажется, выкрутились.

— А почему меня не позвала с собой?

— Ты спала, я не хотела тебя будить.

Когда мы с дочкой спустились на кухню, там уже копошился Макс.

— Я нарезал бутерброды и сделал нам с тобой кофе в термос. Идёмте на пляж завтракать.

— Никогда не слышала, чтобы люди ходили на пляж завтракать. Но заинтриговал. Мне надо минут 10 — и я буду готова.

Возле воды было ещё прохладно, но это совершенно не останавливало детей. Они купались, носились вдоль берега, обливали друг друга. Периодически брызги прилетали и к нам. Я наслаждалась вкусным бутербродом с горячим кофе и мягким утренним солнышком.

Ты мне сегодня всю ночь снился.

— Опять кошмар?

— Напротив, сон был очень… неприличный.

— И тебе со мной в твоём неприличном сне было хорошо?

— Очень!

— Тогда я непременно хочу к тебе в сон, — прошептал он мне на ухо, обняв меня и притянув к себе.

— Макс, люди смотрят!

— Где люди? Нет никого.

— Значит, дети.

— Дети слишком заняты строительством, им не до нас.

Макс навис надо мной и поцеловал в губы. Это было в тысячу раз круче, чем во сне.

— Я тебя сейчас съем, ты такая сладкая.

— Давай хотя бы дойдём до дачи, а не у всех на виду.

Спустя два часа солнце стало припекать, и мы едва уговорили детей уйти домой.

Оставшееся до обеда время мы провели в предвкушении того, что после еды разморённые дети лягут спать, и мы сможем наконец-то уединиться.

Максим

День за днём я добивался Аню, это стало для меня идеей-фикс. Чувствовал, что её тоже ко мне тянет, но прошлое висело между нами и мешало ей довериться мне. Я всё понимал и старался сдерживаться, не торопить её. Дело было не в сексе, хотя хотел я её, как одержимый. Мне нужно было её прощение, её доверие, её душа, её желание быть со мной. Я мечтал о взаимности, чтобы всё было, как раньше, когда мы готовились к свадьбе.

Я знал, что полноценный секс нам с Аней в ближайшее время не светил. Похищение, с одной стороны, сблизило нас, а с другой, могло отбросить её лечение к исходной точке, если не дальше. Я перечитал кучу статей о её диагнозе и понимал, что справиться с ним при правильной терапии и доверительных отношениях между нами вполне реально. Шаг за шагом я шёл к ней навстречу.

Вчерашний головокружительный оральный секс явно доставил ей удовольствие. И очень хотелось его повторить. Я с нетерпением ждал, пока детей сморит послеобеденный сон, и мы сможем наконец-то побыть вдвоём.

— Ну что, спят? — спросил я, когда Аня зашла в мою комнату.

— Да, Мила сразу уснула, а Дима сначала крутился и пытался протестовать, уверяя меня, что он уже взрослый.