Три руки для Скорпиона - Андрэ Нортон

Мы, хотя и без большой охоты, выразили готовность поучаствовать в этом, но Золан только отмахнулся и принялся готовиться к спуску, который был ничуть не менее опасным, чем подъем. Древолаз с неимоверной скоростью спустился вниз — намного проворнее Золана, хотя тот явно был готов к задуманному. По его сигналу мы сбросили вниз свободный конец веревки и стали ждать. Через некоторое время веревка дрогнула, и мы принялись тянуть ее наверх. Нам пришлось делать это втроем, потому что привязанные к ее концу Золаном два узла с одеждой оказались очень тяжелыми.

Несмотря на то что весной дни становятся длиннее, уже начали сгущаться сумерки, а заниматься этой работой в темноте мы не могли. После того как мы вытянули наверх веревку с поклажей в четвертый раз, сигналов больше не последовало. Вскоре к нам выбрался Древолаз. К его спине был привязан небольшой узелок. С ним он подошел ко мне, сел и посмотрел мне в глаза.

На миг перед моим мысленным взором возник водопад в пещере Золана. Все оказалось так просто. Жажда измучила меня настолько, что я даже губы облизнуть не могла. Руки у меня были заняты, я держала то, что мне принес рыжий зверь, — четыре пустых бурдюка.

Древолаз высунул язык. Заметив, что я смотрю на него, он поднялся и отвернулся, но тут же обернулся и снова посмотрел на меня. Я поняла его намек.

Там и Силла стояли у края обрыва и наблюдали, как наверх взбирается Золан. Я кивнула Древолазу, и он затрусил прочь. Я, устало передвигая ноги, последовала за ним. Похоже, мы двигались на север. Вскоре я услышала крики птиц, а в следующее мгновение сообразила, что к чему. Несколько месяцев назад, когда надвигалась жестокая гурлионская зима, я слышала точно такие птичьи крики. Тогда стаи птиц летели на юг, и их было так много, что и не сосчитать. Наверное, они улетали куда-то на зиму.

Мог ли человек, остротой обоняния так сильно уступавший зверям, уловить запах воды? Но я чувствовала, что приближаюсь к живительному источнику влаги, и невольно ускорила шаг. Жажда заставила меня забыть об усталости. Мы успели довольно далеко уйти от обрыва, и дорога пошла на спуск, но плавно, так что мне не приходилось долго искать удобный путь. Внизу стояли деревья — из тех, что круглый год сохраняют темную хвою. Они неровным кольцом окружали довольно обширное озеро.

Чуть погодя я поднесла к губам сложенные ковшиком ладони, чтобы сделать глоток холодной воды. Я жадно пила, и струйки текли по моему подбородку и шее. Но тут я вдруг вспомнила предостережение отца: «Если не пила давно, поначалу много не пей». Я села на берегу, опустила руки в воду и стала смотреть на перелетных птиц, кружащих вдали. Порой я позволяла себе сделать глоток-другой. В этом было такое блаженство, что я на время забыла обо всем остальном.

Подошел Древолаз, ткнул меня носом в бок, сжал в зубах один из бурдюков и потащил его к воде. Я встала и принялась наполнять бурдюки водой. Было уже почти темно, и мне стало стыдно, что я так забылась. Когда бурдюки были наполнены, я забросила их лямки на плечи. Древолаз нетерпеливо ждал меня, отойдя немного вперед.

ДРУСИЛЛА

Казалось, запас сил у Золана неисчерпаем. Пожалуй, наш спутник лучше нас умел распоряжаться своим даром. Он оттащил самые большие узлы, поднятые снизу, от края обрыва и разложил их неровным кругом. Плащ, о котором я так мечтала, покрывал мои плечи. Бина дала мне какие-то смятые листья, чтобы я приложила их к мозолям, образовавшимся на ладонях, натертых веревкой.

Бина вернулась перед тем, как окончательно стемнело, и рассказала нам о том, что нашла поблизости воду. Она принесла четыре тяжелых бурдюка. Запасы провизии, оставленные незадачливым купцом и ограбившими его разбойниками, уже не годились в пищу. Но Древолаз принес в зубах кролика, а Золан раздобыл кореньев, которые мы запекли в углях. Над костром на заостренных палочках жарилось мясо.

У Там руки были изранены не меньше, чем у меня, но она по-прежнему была занята работой. Она отрезала мечом толстую прядь своих волос и теперь пыталась сплести из этих волос маленькую торбочку. Время от времени она приглушенно ругалась или в отчаянии восклицала, но продолжала трудиться, склонившись к огню костра, чтобы лучше видеть свою работу.

Золан наконец сел по другую сторону от костра и стал смотреть на пламя с таким видом, будто читал в его языках какое-то важное послание. Свои длинные волосы он стянул в хвост и перевязал пучком травы. Кроме свежих царапин на оголенных руках я увидела длинный порез на его левой щеке.

Мы устроили стоянку. Но куда мы тронемся отсюда? Я зажмурилась и попыталась представить отметки на картах, которые я без особого тщания просматривала в Гроспере. Гроспер! Посыл… Не можем ли мы связаться отсюда с нашей матушкой — теперь, когда мы благополучно миновали все охранные заклятия Потемок?

И много ли Силы нам могло потребоваться для этого? Я помнила, как сильно мы бывали истощены, прибегая к помощи Силы совсем недавно. Я открыла глаза и уставилась на пламя костра. И тут я вспомнила о камне, найденном Там посреди руин. Такой талисман мог вполне оказаться способным усилить наш зов. Я безмолвно передала свои мысли сестрам.

«Да», — первой отозвалась Там.

Возможно, она размышляла о том же, о чем и я.

Согласие выразила и Бина.

Там сунула руку под куртку, а когда вытащила, между ее пальцами струилось золотое сияние.

— Кого вы вызываете? — спросил Золан вслух.

Не означал ли его вопрос того, что, оказавшись в Верхнем мире, его Сила несколько ослабела?

— Мы разыскиваем нашу матушку, — ответила я.

Словно хрупкую драгоценность, Там положила светящийся камень на землю. Мы сели поближе друг к другу, образовали круг и взялись за руки.

Я закрыла глаза. Вот тьме перед собой я начала рисовать образ матушки — такой, какой часто видела ее: сидящей за работой за столом, заваленным бумагами. Да, именно так… Она сидела на любимом стуле с высокой спинкой и пышной обивкой, на ней было платье с широкой атласной юбкой, складки которой были аккуратно расправлены (матушка терпеть не могла беспорядка в одежде). Мало-помалу ее лицо стало словно бы приближаться ко мне.

Я сумела ощутить, как наполняет меня Сила, исходящая от Там и Бины. Возможно, потому что я первой предложила позвать на выручку матушку, мне первой удалось установить с ней связь. Ко мне прихлынуло тепло — не обжигающее, а ласкающее, Казалось, матушка нежно обняла нас троих.

Я… пробилась к ней! Боясь потерять хоть мгновение этого зыбкого общения, я поспешно повела мысленную речь. Не теряя времени на мелочи, я рассказала о самом главном: о том, что мы теперь свободны, что мы снова находимся в Верхнем мире (вот только точно не знаем, в каком месте) и что мы несем необычайно важные вести. Словами я пользовалась будто нитями и сплетала из них нечто вроде хоругви, с которой воины вот-вот поскачут на битву.

Я тяжело выдохнула. Чувство у меня было такое, будто все эти слова я прокричала во всю глотку. И тут последовал ответ: «Если сумеете, отправляйтесь на Юг. Идет война. В Гурлионе междоусобная брань. Мы придем…»