Бездыханные - Кон Айзель

его руках. Раз твоя душа теперь заточена в человеческом мире, ему не осталось ничего другого как сделать тебя одним из его приспешников.

— То есть ты хочешь сказать, что за то чтоб спастись мне пришлось…

— Стать демоном, — закончил он за мной.

Я прижала руки к груди. Отсутствие сердцебиения меня не удивило. Внезапная ненависть, порывы злости, ужасные противные ощущения, огромная сила — все объяснилось. Теперь моя душа стала двухсторонней медалью: с одной стороны была я, а с другой то, что во мне.

— Значит, то существо, о котором ты говорил, был не какой-то монстр, а твоя демоническая сущность?

— Я не знаю. Мелори и Данте почти ничего об этом не говорят. Но я уверен, внутри нас скрыто что-то ужасное, что постепенно лишает нас человечности. — Крис сжал в руке лист, который секунду назад упал ему на ладонь.

Я начала обдумывать все сказанное им.

— Но как ты пробудил эту силу в себе? — спросила я.

— Как? Я просто поддался, — объяснил парень, — Когда ты очень зол, или очень расслаблен, или находишься на грани отчаяния, эта сила, этот демон начинает захватывать тебя. Ты чувствуешь огромную ненависть ко всему, и у тебя появляется желание убивать. Ты становишься сильным, просыпаются инстинкты. Можно противостоять этому, а можно поддаться. И если будешь невнимателен — демон захватит тебя. Если это случится, очнуться очень сложно.

Я задумалась. Действительно, моя сила и ненависть появлялись только тогда, когда я была либо слишком зла, либо в отчаянии.

— Значит, в тот момент ты просто потерял контроль?

— Да. Я просто еще слишком слаб, чтобы полностью сопротивляться своему внутреннему чудовищу. Даже Мелори это дается немного сложно. О Рейне я вообще не говорю. А вот Данте…  Сколько я его знаю, он всегда прекрасно совладал со своей демонической сущностью. Когда он пробуждает ее, то даже не теряет рассудок. Иногда мне кажется что он и демон это одно целое.

— Данте? — переспросила я. — Как по мне он не очень похож на демона. Скорее наоборот.

Крис нервно засмеялся.

— Ты мало его знаешь. Когда Данте в гневе — он ужаснее любого демона. Когда он злится, демоническая сущность срабатывает сама собой, будто она и есть его гнев. Даже Мелори старается не злить его. Но это еще не все. Иногда в Данте просыпается настоящий животный азарт. Он может запугивать свою жертву, играть с ней, как хищник с едой, пока та не выдохнется и не вымолит о пощаде. И под жертвой я подразумеваю настоящего врага, а не игровую цель.

— Правда что ли? — я удивилась. — Никогда бы не подумала. На вид он такой добрый. Кстати об играх! — воскликнула я. — Ты что, с ума сошел?!

— Чего? — удивился Крис.

— Тогда, когда ты играл в твистер с Локки, на кой черт ты себе руку сломал?

— А, это. Привычка. Мы когда-то часто играли в нее с Мелори и остальными, и знаешь, чтобы победить нужно было мухлевать. Мы все мухлевали, — равнодушно пожал он плечами.

— Но остальные ведь не знают о том, что для тебя сломанная рука сущий пустяк! — взбесилась я, — Они были очень удивлены.

— Не все. — Парень нахмурился, — ты ведь слышала, что сказал Локки. Он узнал, что я жульничаю.

— Ну…  конечно узнал, — неуверенно произнесла я.

Все-таки Крис же не знает, что его тайна уже известна Локки.

— Думаю, он пошутил, чтоб вывести тебя из равновесия.

— Думаешь? Ну да ладно. Сейчас меня это не волнует.

Крис закинул голову назад и взглянул на небо. Я сидела, и обдумывала все, что он сказал. Тут возле моих ног что-то зашуршало. Я опустила взгляд и увидела, что прямо возле меня, в листьях копался ворон. Я не испугалась, напротив, я любила ворон. Вольные птицы: летают, где хотят, делают что хотят, не боятся холодов и не ищут теплых мест. Мне почему-то нравилось слышать их карканье — оно меня успокаивало.

Однажды в младшей школе мы всем классом пошли в зоопарк. Там было много животных со всей земли, но меня привлекла только одна клетка. Огромный крук, размером в половину меня сидел в маленькой клетке, в которой он мог, разве что, только развернутся. Он пытался расправить крылья, бился клювом о клетку и иногда громко выкрикивал. Когда я подошла к клетке, крук остановился и стал внимательно смотреть на меня. Казалось, что он хотел показать свое величие, что он даже в этой ситуации остается гордой птицей.

Я подошла к нему настолько близко, насколько этого позволяло ограждение. Мы долго смотрели друг другу в глаза. Наверное, в тот момент я и полюбила этих птиц. Но в итоге я так и не увидела остальных животных. Когда же мне сказали что экскурсия окончена и пора уходить, я до самого выхода смотрела на крука. В самый последний момент я мельком увидела, что он опять начал биться в клетке. Тогда я почему-то заплакала. Я была маленькой, и мне стало жаль птицу. Меня пришлось утешать всему классу.

— Красивый, — прошептала я, глядя на ворона.

— Любишь ворон? — спросил Крис, увидев предмет моего внимания.

— Угу.

— Это хорошо. В твоем-то состоянии.

— О чем это ты? — я перевела взгляд на парня.

— Оглянись.

Сказав это, он указал куда-то вверх. Я взметнула голову и увидела, что на каждом дереве возле нас сидит как минимум по четыре ворона. Сзади нас, на траве, их было тоже не мало. Меня это не удивило.

— Ну, сейчас ведь осень. Их тут много.

— Уверена? — он внимательно посмотрел на меня. — Взгляни куда они смотрят.

Я удивилась, но последовала его указанию. Вороны над нами, позади нас, даже тот, что был возле меня, без сомнения, все они неотрывно смотрели на нас.

— Видишь? — услышала я голос Криса. — Мы их привлекаем. Люди говорят, что вороны это предвестники смерти. Это так. Вороны чуют смерть, она их притягивает. Понимаешь, о чем я?

— Кажется, да, — ответила я, смотря на птицу у моих ног.

Казалось, все вороны вокруг нас ждали чего-то, будто мы должны что-то сделать. Возможно, их присутствие означает, что они видят наш конец, но не могут понять, почему мы не покидаем этот мир? Наверное, они еще не поняли, что мы не можем уйти, так как уже защелкнули замок от оков на своих руках. И теперь даже смерть не в силах его отпереть.

Глава 11

Маленькая стрелка на часах упорно пыталась дотянуться до цифры четыре. Но так как большая стрелка только-только отползла от десяти, первой ничего не осталось, кроме как