Блеск и нищета шпионажа - Михаил Петрович Любимов

советника посольства в Лондоне Убожко решил направить на это место меня, однако не на должность шефа — без опыта в Англии это неоправданно большое повышение, а в качестве руководителя линии политической разведки и заместителя резидента, которым останется офицер безопасности. Убожко перевели на должность заместителя начальника разведки, на его место назначен Трохин, вернувшийся из Копенгагена. Подготовку я прохожу в отделе, также несколько раз выезжал для консультаций с Розановым, считающимся экспертом по Англии. Он уже два года как в отставке, развелся, женился на Ольге и даже поставил в московском театре свою пьесу. Считаю необходимым на время прервать нашу связь, ибо перед отъездом за границу все сотрудники разведки обычно подвергаются контролю со стороны службы наружного наблюдения. Себастиан».

— Визу для Себастиана возьмите под личный контроль, — сказал Смит. — А то эти дураки в Форин офисе обязательно наломают дров. С визой ему надо потянуть, создать впечатление, что мы этого не хотим, дождаться запроса русских, снова подождать. Вы поняли тактику?

Данн наклонил голову.

После некоторых проволочек Форин офис выдал визу Игорю Горскому. В КГБ это подозрений не вызвало: в конце концов, кому-то нужно выдавать визу, а Горский для англичан не опасен, да и Англии совершенно не знает.

Трохин, став начальником, изменился в соответствии со своим положением, даже усы у него стали длиннее, а физиономия — шире. Захватив бывшего начальника Розанова со скромной квартирки в центре города, где он жил с Ольгой, Трохин направлялся на домашний прием к Горскому по поводу отъезда. Персональная «Волга» легко летела по московским проспектам, как положено хозяину, Трохин сидел рядом с шофером. Отношения с Розановым незримо поменялись, и говорил он с ним, чуть-чуть повернув голову, несколько снисходительно.

— Я тебе завидую, — вещал он с переднего сиденья. — Ты добился своего: стал писать, поставил пьесу, наконец, женился на Ольге…

— Хочется быть великим, как Толстой! — засмеялся Розанов. — Кто еще будет у Игоря на квартире?

— Только мы вдвоем, как друзья по Дании. Для сотрудников он завтра дает банкет в ресторане, — сказал Трохин важно, дав понять, что сотрудник — это не пенсионер, уже не допущенный на сборища действующих бойцов невидимого фронта.

— А Лидия будет?

— Лидия и девочки на даче, чтобы не мешали. Ужин организовала ее мама, специалист по восточной кухне. Кстати, тоже жена азербайджанского чекиста.

— Ему везет на кавказцев и чекистов, — засмеялся Розанов. — Лидия не хочет меня видеть, я как-то в Копенгагене не слишком вежливо с ней обошелся.

Встреча друзей прошла на редкость весело. Пили, хохотали и даже спели под гитару любимую песню: «Играй, пока играется, играй себе пока то Окуджаву-пьяницу, то Баха-дурака. Играй! Какая разница? Зарплата есть пока. Пусть Игорь Горский-кисочка нас судит, как Дантон, его жена — форсистая, а сам он… миль пардон!»

Горский был счастлив: отъезд в Англию ему и не снился.

В Англию он влюбился сразу. Особенно ему нравилась Пикадилли с прилегавшим Грин-парком, любитель живописи с юных лет и коллекционер авангардистов, он обошел и Тейт, и Национальную галерею, побывал в галерее Куртод и даже в музее Кенвуд с дивным Гейнсборо. Приятно было бродить по Гайд-парку и Кенсингтонским садам, и только в посольстве, примыкавшем к этим местам, он чувствовал себя неуютно. Резидентом КГБ был Владимир Лукьяненко, едва ли не всю жизнь проработавший в контрразведке, крупный мужчина, почти всегда оплывший из-за постоянных возлияний, он сразу же невзлюбил Горского по всем параметрам: слишком интеллигентен, занимается спортом, не пьет и разбирается в политике. Лукьяненко собирался уезжать, его правой рукой и возможной заменой был Василий Снегирев, старавшийся угодить шефу, дабы занять его золотое место. Оба получали удовольствие, когда вызывали Горского в кабинет и учили его, как жить и работать в Англии.

— Ты хорошо устроился, — говорил Лукьяненко Горскому, сидевшему в кресле напротив. — И ты и я по должности — советники, но только мне приходится ворочать всей резидентурой, а ты занимаешься своими дочками. А деньги получаем одинаково.

— Но вы сами понимаете, что у меня еще слабый английский, чтобы заводить высокие связи. Дайте мне хотя бы полгода, я же только месяц как приехал… Надо же изучить Лондон, освоить прессу. А сейчас я полдня трачу на чтение газет из-за плохого знания языка… — оправдывался Горский.

— Да на фига они нужны, их дурацкие газеты? — специально подкалывал его Лукьяненко. — Я их вообще не читаю, но прекрасно представляю, что происходит в Англии.

— Но меня специально послали для сбора политической информации… — Горский нервничал и с трудом подавлял ненависть к шефу. — Я пойду, у меня дела… — он встал и двинулся к двери.

— Прежде чем уходить, ты должен спросить у меня разрешения. У нас тут не либеральный клуб!

— Разрешите идти? — Горский дрожал от ненависти.

— Говно-интеллигент, — сказал Лукьяненко Снегиреву, когда дверь закрылась. — Политическая информация! Мы и без него тут управлялись. Ни фига не понимает в Англии и хочет еще о ней что-то писать…

Снегирев кивал головой и поддакивал.

Горскому и впрямь приходилось трудно с освоением Англии, в свободное время он сидел, обложенный газетами, с постоянно включенным телевизором. Лидия и две маленькие дочки отрывали его от дела.

— Лидочка, пойми, эта сука Лукьяненко хочет меня съесть, он требует от меня невозможного: разве реально освоить этот участок в два месяца? Еще хорошо, что в Москве его считают полным дерьмом и собираются отзывать. Какое счастье, что в свое время я съездил с Убожко в Ютландию, — иначе не имел бы я в Москве поддержки!

Лидию все это слабо успокаивало, но она твердо решила целиком отдать несколько лет воспитанию детей, которых она обожала.

Горский вышел из дома, уселся в свой «форд» и медленно выехал на улицу Кенсингтон. Город он еще знал плохо, к левой стороне не привык и вел машину крайне осторожно. Вскоре он запарковался в районе Челси и прошел к афишам театра «Ройал Корт». Часы показывали ровно полдень. Справа медленно приближался Питер Данн, казалось, не замечавший ничего вокруг, кроме дымка своей сигареты. Взгляды их встретились, Питер прошел мимо, Игорь немного выждал и последовал за ним. Наконец Данн вошел в подъезд многоэтажного дома, Горский ускорил шаг, и партнеры встретились в подъезде.

— Это будет наша новая конспиративная квартира, чувствуйте себя как дома! — и он пропустил Горского в довольно просторные апартаменты, обставленные в современном стиле. Данн открыл бар, достал виски, воду в графине, орешки и чипсы.

— Ну, как идет процесс вашей адаптации?

— Пока тяжело. Позиции у меня тут слабые, я же аутсайдер, а мои коллеги собаку съели на Англии, — грустно