Сфера времени - Алёна Ершова

пришло понимание. Ярость кипятком опалила нервы. Вот значит как! Брачный договор, приданное и собственное имущество. За дорого её, однако, купили. Пришлось закрыть глаза и выдохнуть. Не здесь, не сейчас и не при этой женщине спускать с цепи свою злость.

— Я не местная. Вокруг чужаков всегда полно слухов, — ответила она, тем не менее, спокойно.

— Это верно, — как-то грустно отозвалась женщина. — Что ж, вижу, что они по большей части надуманные. Ты грамотная?

— Да. Русский и латынь знаю.

Собеседница изумленно подняла бровь.

— А греческий?

Фрося смутилась.

— Очень плохо, к сожалению. Как-то не надо было.

На лице гостьи отразилась потрясающая гамма эмоций. От удивления до неверия. Она протянула руку к одной из дам, и та ей вложила небольшую книгу.

— Взгляни.

Фрося с трепетом взяла в руки томик, раскрыла и в изумлении прочла:

— «Мази госпожи Зои-Царицы[26]». Не может быть! — воскликнула она в восхищении. До её времени об этом медицинском трактате дошли лишь противоречивые слухи и фотографии, сделанные с кинопленки из Флорентийской библиотеки.

Ефросинья раскрыла посредине и снова прочла:

— «Об умеренности в пище, питье, сне и бодрствовании». Удивительно, — она погладила пальцами страницу. — А правда, что это Евпраксия Мстиславна написала?

— Кто ж ещё?! — усмехнулась родительница Давида. — А греческий твой и вправду ужасен. Нельзя так. Пусть тебе эта книга от меня подарком будет. Отчего-то мне кажется, она тебе лепше сундуков с шелком.

— Спасибо. Так и есть, — Фрося прижала к себе сокровище. — Мне даже нечем отблагодарить в ответ.

Женщина мягко улыбнулась.

— Будь хорошей женой сыну моему. Ведь не зря же говорят «замужем». Когда за мужчиной стоит женщина и прикрывает ему спину, он это кожей чувствует, потому и отступать ему некуда. И ещё, можешь называть меня мать Фотинья. Я после смерти супруга своего, князя Юрия Владимировича, постриглась в монахини, и теперь занимаюсь переписыванием книг при Свято-Троицком монастыре…

Услышанное понялось не сразу, а когда смысл сказанного достиг-таки мозга, в ушах раздается хлопок, и на несколько долгих мгновений комната наполнилась тишиной и звоном. Гостья ещё что-то рассказывала, но вокруг Ефросиньи царил пузырь безмолвия. В мыслях яркими цветами распускались воспоминания: «Давид Юрьевич из Рода Святославовичей — князь Муромский и Пронский. Друг и соратник Всеволода Большое Гнездо. Супруга, трое детей. История еще такая красивая была, как дочь древолаза от парши вылечила и пожелала за это в жены её взять… Стоп. Это что же получается?!»

— Ты чего бледная такая? — прорвался сквозь толщу тишины встревоженный голос матери Фотиньи.

Ефросинья подняла на неё глаза, полные ужаса и смятения. Хотелось сорваться и бежать без оглядки. Мысли путались, образы наслаивались. Паника, сумятица, страх и безысходность накатили разом. Она лишь муха в паутине времени. Марионетка, не способная на собственные решения. Кукла в руках мироздания.

— Что замерли? — прикрикнула монахиня на своих сопровождающих. — Живо принесите воды! — И аккуратно усадила сыновью невесту на кровать, присаживаясь рядом.

— Ты уже понесла от Давида? — спросила она хмуро.

Этот вопрос и вырвал Фросю из смерча нарастающей паники и отчаяния. Она пару раз моргнула, глубоко вдохнула и постаралась, чтобы её голос не дрожал.

— Нет, я не беременна. Мы не спали вместе.

— Жаль, — поджала губы гостья. — Тогда что?

— Мне никто не сказал, что Давид — князь, — ответила Ефросинья максимально честно. — Я и так замуж не очень хотела, но сейчас точно не пойду. Слишком много знаю лишнего.

Будущая свекровь как-то сразу подобралась вся, поджала в алую линию губы, нахмурила брови соболиные:

— Боишься? — на лицо её набежала тень. В близи было отчётливо видно, что женщина уже не молода, — Правильно делаешь. Страх, пока он не перерос в панику даёт пишу для ума. Знаешь лишнее? Возможно. Знания — это не только сила, но и огромная ответственность. Много ума на то, чтобы принять свою судьбу вслепую, не нужно, но решиться на серьезный шаг, зная и понимая, что тебя ждет впереди, — вот на это требуется воля воистину княжеская. Была б ты глупой крестьянкой, коей тебя считают в Муроме, я б и говорить бы с тобой не стала. Выполнил бы Давид своё обещание перед Богом, а после как надобно стало, отпустил бы тебя в монастырь, да женился на ком велено. А так. Сама решай. Вот кошель. Здесь четыре новгородские гривны серебра. Хватит, чтоб уйти и начать жизнь как пожелаешь. Будь здрава.

Сказав это, она встала и вышла. Фрося осталась одна. Недошитое платье лежало на столе.

Что делать?

Взять деньги и сбежать или остаться и прожить хотя бы двадцать лет в мире и достатке?

Высокий статус даст много свобод, защиту, но и плата будет высока. Знать, когда умрут близкие люди, и ничего не смочь сделать, потому что всё это уже произошло и задокументировано. Удастся ли пробить резиновый щит истории и как быстро затянется пробоина бытия? Не проще ли уйти, строя свою судьбу вдалеке от исторических вихрей. Не она, так какая-то другая «Феврония» станет женой князя Давида.

Мысли, замкнутые цепью, ходили по кругу, словно заключённые. И у каждой было по гире. Несколько часов Ефросинья просидела неподвижно. Боясь хоть на что-то решиться. Отзвонили бархатным звоном колокола, созывающие на вечернюю службу. В комнату вошла Ретка и принесла ужин.

Фрося посмотрела на девочку и представила, что её нет рядом. Вот уйдет она, а ребёнок тут жить останется. И не увидятся они больше.

Снова придётся потерять людей, к которым привыкла, с которыми хорошо и интересно. Шаг — и не будет хитрого прищура отца Никона, бесшабашной улыбки Юры. И Давида не будет с его суровым спокойствием. А будет лишь неизвестность и открытый финал.

Нормальный, привыкший к комфорту человек, попав в сложную ситуацию, постарается найти точку опоры. Захочет создать вокруг себя уют, а не мчаться в неизвестность. Однако у всего есть цена. У неё же кредит буде в двадцать лет, и отдавать его придется детям. Кровью и железом. Удастся ли их спасти?

Бежать или остаться? Принять судьбу или идти против? А есть ли она, это самая судьба? Или это всего лишь миф, призывающий к смирению?

Что если, попав в прошлое, она уже изменила историю, и старые сюжеты потеряли актуальность? Теперь впереди лишь чистое полотно бытия? Крои, как хочешь, слово платье свадебное.

А может не стоит мыслить глобально, ворочая миры и время, а просто жить? Постараться наладить быт и урвать кусочек тихого счастья рядом с надёжным человеком. Вдруг выйдет. Уйти ведь всегда можно. В любой момент. И с каждым днем, с каждой накопленной