Слабость Виктории Бергман. Часть 1. Девочка-ворона - Эрик Аксл Сунд

Он сразу понял, что она собирается делать. Прежде такое с ним проделывал только один человек – в детском доме под Уханем, где он вырос. Там за ним несколько раз гонялся по коридорам старик со шрамом. Он всегда попадался, и тогда старик доставал нож. Он так крепко держал Гао за ноги, что тот начинал плакать, а старик, достав нож из маленького деревянного футляра, принимался хохотать, обнажая беззубый рот.

Ведь он ее очень любит, как же она может так поступать с ним – это нехорошо.

Потом она ослабила веревки и принесла ему поесть и попить. Он отказался прикасаться к еде, и когда она, устав гладить его по лбу, ушла из комнаты, он долго лежал с открытыми глазами, думая о том, что она совершила.

В тот момент он ненавидел ее и не хотел больше оставаться у нее. Почему она причинила ему боль, когда он так ясно показывал ей, что не хочет этого? Прежде она никогда так не поступала, и ему это не понравилось.

Но чуть позже, когда она опять пришла к нему и он заметил, что она плакала, он почувствовал, что ноги больше не болят и не кровоточат, как всегда кровоточили, когда их резал старик.

Тут он впервые заговорил с ней.

– Гао, – сказал он. – Гао Лянь…

Солнце уже несколько часов как взошло и успело высушить утреннюю росу на газоне.

Жанетт Чильберг посмотрела в окно кухни и поняла, что день будет жарким. Безветрие и тепловые волны на черепичных крышах по другую сторону дороги.

Разносчик газет с детской коляской проследовал мимо около семи часов.

Мартин Телин, подумала она. Как и в случае с Джимми Фюрюгордом, алиби Телина трудно поставить под сомнение. В то время когда Фюрюгорд выполнял секретное задание в Судане, разносчик газет находился на лечении – шесть месяцев в Хельсингланде[53]. Хуртиг дважды проверил даты, когда его ненадолго отпускали из лечебницы. Мартин Телин явно не замешан.

Часы показывали половину восьмого, и Жанетт завтракала на кухне в полном одиночестве.

Юхан все еще валялся в постели, а где находится Оке, она не знала. Накануне он провел вечер в ресторане с каким-то приятелем. Ночевать домой не явился и не ответил, когда она звонила ему полчаса назад.

“Как, черт возьми, он может шляться по ресторанам, когда у нас нет денег?” – думала она.

Из полученных от отца пяти тысяч две она дала Оке. Кореша угощают, сказал он, уходя. Конечно. Она прекрасно знала, как он ведет себя после нескольких рюмок. Аттракцион невиданной щедрости: угощаю всех! Щедрый кореш Оке. Их деньги. Нет, ее деньги, которые она заняла у отца и которых должно хватить на Юхана тоже.

Они с Оке почти не виделись несколько дней, и ей вспомнился неудавшийся вечер с посещением кинотеатра и ресторана.

Какими они стали разными.

Перемена произошла не за один день, а подкрадывалась медленно, и назвать точную дату невозможно. Пять лет назад, два года назад, полгода назад? Теперь и не скажешь.

Она знала лишь, что ей не хватает их прежнего общения. Несмотря на разные взгляды по целому ряду вопросов, они разговаривали, спорили, проявляли любопытство, удивляли друг друга. Постепенно диалог превратился в два молчаливых монолога. Главными темами разговоров стали работа и материальное положение, но даже тут им не удавалось вести диалог, хоть это, казалось бы, просто.

Общение сошло на нет.

Она чувствовала себя сварливой, он раздражался и отвечал полным безразличием.

Жанетт допила кофе и убрала со стола. Потом пошла в ванную, почистила зубы и встала под душ.

Общение, думала она. Где же оно у нее есть?

С девчонками из футбольной команды – безусловно. Не всегда, но достаточно часто для того, чтобы она скучала по ним, если перерывы между матчами и тренировками оказывались слишком долгими.

С ними она могла общаться. И не только вербально, но и физически. Игра, взаимодействие на поле, когда, чтобы понять друг друга, достаточно взгляда или жеста. Инстинктивное общение благодаря коллективным, физическим движениям.

Когда это срабатывало, получалось потрясающе. Все выходило так легко. Вербальность отпадала сама собой.

Десять-пятнадцать разных индивидуальностей, с разными взглядами, предпочтениями и исходными данными образуют единство. Естественно, не обходится без разногласий, но можно открыто разговаривать друг с другом почти обо всем. Смеяться, шутить или ссориться – не имеет значения.

Два игрока, хорошо взаимодействующие на поле, могли стать друзьями, невзирая на то, что они совершенно разные по характеру.

Тем не менее за пределами стадиона она ни с кем из них не общается. Они знакомы уже несколько лет, встречаются на праздниках, иногда ходят в рестораны или просто выпить пива. Но домой она никогда никого из них не приглашала.

Она знала, с чем это связано. У нее просто не хватало энергии. Энергия требовалась ей для работы, и она понимала, что пока занимается тем, чем занимается, это суровая необходимость.

Жанетт вылезла из-под душа, вытерлась и начала одеваться. Взглянув на часы, она сообразила, что рискует опоздать.

Она вышла из ванной, приоткрыла дверь в комнату Юхана и увидела, что тот по-прежнему крепко спит. Потом зашла на кухню и написала ему коротенькую записку: “Доброе утро. Буду поздно. Ужин в морозилке. Только разогреть. Хорошего тебе дня. Целую. Мама”.

На солнце было около тридцати градусов, и она предпочла бы сейчас лежать где-нибудь на пляже вместе с Юханом. Но ясно, что об отпуске речь пойдет еще очень не скоро.

Однако окажется, что отнюдь не так не скоро, как ей думалось.

Полчаса спустя Жанетт уже сидела на работе и проводила краткое, безотрадное совещание с Хуртигом, Шварцем и Олундом.

Чуть позже она узнала, что ей разрешают продолжать расследование лишь потому, что было бы некрасиво закрыть дело так быстро.

Говоря открытым текстом, эти три мальчика никого не волновали. Между строк ясно читалось, что в настоящий момент единственной целью ее работы является сбор информации, которая сможет пригодиться в случае, если вдруг обнаружится мертвый мальчик, о пропаже которого кто-нибудь заявит.

Истерзанный, мертвый шведский мальчик, имеющий родственников, которые смогут обратиться в прессу и обвинить полицию в недостаточной активности.

Жанетт не думала, что это станет актуальным, поскольку была убеждена в том, что преступник выбирает жертвы целенаправленно.

Жестокость и методы настолько совпадали, что речь явно шла об одном и том же преступнике. Хотя полной уверенности у нее не было. Иногда к делу примешиваются случайности, затемняющие общую картину.