Грешники и праведники - Иэн Рэнкин

— Форбс и наркотики? Пока что все всё отрицают.

— Кто бы мог подумать. А что допрос Оуэна Трейнора?

— Простая формальность.

— У меня тут был разговор с одним политическим деятелем — ну, ты знаешь, друг Стефана Гилмура.

— Само собой, знаю, — солгала Кларк, у которой вдруг проснулся интерес к словам Лоры (она надеялась, что сумела не выдать себя). — Но на меня производят впечатление твои связи в верхах.

— Поскольку Гилмур — заметная фигура в кампании «Скажи, „нет“», у сторонников «да» есть на него досье. Трейнор там тоже фигурирует. Несколько лет назад у них было какое-то совместное дело.

— Вряд ли это имеет отношение к расследованию, — сказала Кларк, делая себе заметку на память на первой странице старого номера «Ивнинг ньюс».

— На этом можно заработать политический капитал. Теперь, когда Пэта Маккаски убрали со сцены, люди, которые ведут кампанию «да», не прочь вылить ушат помоев на равновеликую Пэту фигуру в лагере «нет».

— Да, думаю, не прочь.

Последовала пауза, потом журналистка вздохнула:

— Ну что, я без толку сотрясаю воздух?

— Это твоё право, Лора. Охота тебе — сотрясай.

— Не забудь: я подбросила тебе Форбса Маккаски.

— Не забуду. — Кларк отключилась и сравнила еду на телеэкране с едой на её тарелке. — Ни в какое сравнение, — пробормотала она и нанизала на вилку очередную порцию.

Слова, сказанные профессором Каттлом, — «сумасшедшая нагрузка… столько пьянчуг погибало» — заставили Ребуса на следующее утро обратиться к материалам из архивов Саммерхолла. Малькольма Фокса вызвала на совещание Элинор Макари. На улице с чёрного неба лил дождь. Ребус повесил плащ сушиться, снял туфли и прислонил их к батарее. В мокрых носках он шлёпал по кабинету, открывал коробки с делами и документами за период, непосредственно предшествовавший убийству Дугласа Мерчанта.

— Я не помешаю? — спросил Фокс, вернувшись в кабинет. Он нёс два бумажных стаканчика с чаем. — Вы с сахаром пьёте? Что-то я не помню. — Из кармана пиджака он вытащил пакетики с сахаром.

— Спасибо, — сказал Ребус, снимая крышечку со своего стакана. — У Макари сломалась кофемашина?

— Просто я предпочитаю чай. — Фокс отхлебнул глоток, поморщился — горячо.

— Вы не заперли кабинет.

— Может, просто забыл закрыть.

— А может, начинаете мне доверять?

Фокс подул на чай в стакане.

— Понимаете, Джон… Вы ведь хотели вернуться в полицию любой ценой. Вам сказали, что вас понизят в звании, но вы всё равно согласились. Следовательно, вы дорожите не должностью, а работой. Я правильно говорю?

— Более или менее. Так вы начинаете мне доверять?

— Доверие — вещь обоюдная. — Фокс показал на бумаги перед Ребусом. — Для начала скажите, чем вы сейчас занимаетесь.

— Восстанавливаю хронологию событий, — сказал Ребус, надеясь, что ему этим ответом удастся, ничего толком не сказав, в то же время не настроить против себя Фокса. — А чего хочет от вас генеральный прокурор?

— Билли Сондерс всё ещё не объявился. Телефон его не используется, но с его банковской карты в банкомате было снято две сотни фунтов.

— Когда?

— В ночь, когда он исчез. Банкомат Банка Шотландии в Ньюингтоне.

— Значит, он либо жив и в бегах, либо…

— Кто-то забрал у него карту и вынудил назвать ПИН-код.

— У Макари есть какие-нибудь соображения?

Фокс скривился:

— Она требует официального допроса Стефана Гилмура.

— Потому что тот звонил Сондерсу? — (Фокс кивнул.) — Значит, мы его вызовем?

— Допрашивать его я буду без вас в присутствии одного из прокуроров. Вы слишком с ним близки.

— Спасибо за доверие.

— Но вы же знаете, что я прав. — Он помолчал, окидывая взглядом папки с документами. — Напомните, зачем нам нужна хронология…

— Вы же сами меня просили.

— Я просил? — Фокс нахмурился.

— Вероятно, чтобы чем-нибудь меня занять, — не моргнув глазом солгал Ребус.

— Ладно, — сказал Фокс. Он заметил, что Ребус сидит в носках, перевёл взгляд на батарею. — Коричневые туфли, по крайней мере, не пропускают воду, — обронил он.

Ребус открыл очередной журнал учёта и принялся читать.

Большинство дел он помнил, но что-то и забыл. Поджог в Крейгмилларе… ограбление магазинов наркоманом, вооружённым шприцем… несколько ночных изнасилований в парке Медоуз (виновные не найдены, дело не раскрыто). Констебль во внеслужебное время подвергся нападению футбольных фанатов в пабе на Форрест-роуд. На кладбище францисканского монастыря найден труп бродяги со следами избиения. Ограбления банкоматов, агрессивное попрошайничество, шайка карманников из Восточной Европы. Иногда ближе к ночи камеры Саммерхолла были переполнены… Или вот ещё дело о партии конопли в одном из гаражей в районе Дамбидайкс… об угоне — машиной протаранили дверь магазина, торгующего спиртным…

Сплошное веселье.

Время от времени в конце отчёта мелькало имя Ребуса и его подпись, — может быть, он сам печатал все эти отчёты, а может быть, и нет. Сверяя журнал задержаний со списком арестованных, Ребус обнаружил, что нижняя часть одной страницы оторвана.

— Для сведения, — сказал он, демонстрируя журнал Фоксу. — Так и было, когда я открыл.

Фокс кивнул:

— Я обратил на это внимание.

Последняя запись на оставшейся половине страницы касалась одного задержанного за неделю до убийства Мерчанта; следующая страница начиналась с записи, датированной тем же днём.

— Выпало около четырёх часов, — заметил Фокс. — От середины дня до вечера.

— И что, по-вашему, случилось?

— Если бы можно было спросить сержанта, дежурного по КПЗ, я бы спросил.

— Он умер? — спросил Ребус.

— Его звали Магнус Хендерсон.

— Я его помню, — сказал Ребус. — Такой краснолицый весёлый парень, но, когда он делал захват, бандюган быстро понимал, что Магнус вовсе не добрый Санта-Клаус.

— Вышел в отставку, купил домик в Коста-дель-Соль, в Испании, там и умер два года назад от инфаркта. — Фокс показал пальцем на журнал в руках Ребуса. — Вы думаете, там было что-то такое, от чего нужно было избавиться?

— Не сомневаюсь, что именно такой и была ваша первая реакция.

— Вы правы. Но пока вы или кто-нибудь другой из святых не признается…

Ребус пожал плечами: