Железный рыцарь - Джули Кагава

По центру комнаты из песка торчал исполинский каменный помост, на нем высилось четыре широких полуразрушенных мраморных столба, расставленных по углам на равном удалении. А за ними с двух сторон, чинно глядевшие друг на друга, полусидели две элегантные крылатые статуи, и кончики их расправленных крыльев едва не касались потолка. Они обладали телами огромных холеных кошек: их передние и задние лапы покоились на песке, но лица принадлежали отстраненным, однако прекрасным женщинам. Закрыв глаза, сфинксы сидели неподвижно, охраняя каменные двери. Взобравшись на помост, мы остановились у края и уставились на гигантских созданий. И хоть до дверей за массивными лапами сфинксов было всего пару метров, никто не посмел встать между ними.

– Ха. – Пак поднял голову и посмотрел на невозмутимые лица статуй. – Значит, загадка сфинксов? Просто очаровательно. Как думаете, они могут нас сожрать, если мы что-то поймем не так?

– Ты, – заговорил Грималкин, прижав уши, – будешь хранить молчание, Плутишка. Сфинксы не терпят непочтительности, а твои надуманные ремарки здесь хорошо не примут.

– Эй, – возмутился Пак, скрестив руки. – Чтоб ты знал, я уже встречался со сфинксами, котяра. Не один ты тут умеешь решать загадки.

– Заткнитесь, – зарычал Волк на них обоих и, сморщив морду, указал наверх. – Что-то начинается.

Мы задержали дыхание и стали ждать. Мгновение ничего не происходило. Затем сфинксы одновременно распахнули кристально чистые бледно-голубые глаза без зрачков и радужек. Я ощущал их древние, расчетливые взгляды, и потом, как только помещение со свистом обдул теплый легкий ветерок, статуи заговорили, и в их голосах чувствовалась извечная мудрость и могущество.

– А, простите, – произнес Пак, едва голоса улетучились и над дюнами вновь воцарилась тишина. – Не могли бы вы повторить еще раз? И на этот раз чуть помедленнее?

Сфинксы хранили молчание. Они закрыли глаза так быстро, как другие хлопают дверью, и больше не шевелились.

Однако нечто зашевелилось вокруг нас. Песок двигался, шуршал, словно под его поверхностью копошились миллионы змей. И затем взорвался, явив бесчисленное количество скорпионов: маленькие, черные и блестящие, они рассыпались по дюнам и устремлялись к нам.

Пак завопил, а Волк запыхтел, шерсть на его спине встала дыбом. Мы собрались на платформе вместе и вытащили свое оружие, наблюдая за тем, как куча подрагивающих тел забирались одно на другое до тех пор, пока песок совсем не исчез из виду, укрывшись живым, извивающимся черным полотном.

– Знаете, я тут подумал: лучше бы меня сожрали сфинксы, – заявил Пак. Ему пришлось голосить, чтобы перекричать наполнившую воздух трескотню и щелчки миллиона крошечных лапок, скребущихся о панцири сородичей. – Если у кого-нибудь есть план, или идея, или, на худой конец, средство от скорпионов, буду очень рад о них услышать.

– Но смотрите. – Ариэлла указала на край платформы. – Они не нападают. И даже не подходят ближе.

Я посмотрел за границу платформы и убедился в ее правоте. Скорпионы, хоть и хлынули к каменным стенам, набежав на них подобно черным волнам, не пытались преодолеть тот метр, что им до нас оставался.

– Они и не нападут, – спокойно произнес Грималкин, однако, как я заметил, сидевший все же далеко от края. – По крайней мере, не сейчас. Не до тех пор, пока мы не дадим неверный ответ на загадку. Так что не переживайте. У нас есть немного времени.

– Точно. – Пак ему поверил, но будто не до конца. – И сейчас тот момент, когда ты назовешь нам правильный ответ?

Грималкин завилял своим хвостом.

– Я думаю, – ответил он мягко и закрыл глаза. Его хвост дергался, но, если не считать этого, кот не двигался, отчего мы лишь нервно переглядывались и ждали.

Не способный успокоиться и расслабиться, я начал ботинком черкать по полу, а затем остановился. Перед одним из сломанных столбов, наполовину погруженным в песок, я заметил выгравированные на камне буквы. П-А-М-Я-Т. Встав на колени, я расчистил небольшую территорию и прочитал слово целиком.

Память.

В мозгу что-то зашевелилось, мысль настолько туманная, что ее не удавалось поймать, словно забытое имя, до которого никак не получается дотянуться. Однако до кое-чего я додумался, просто не мог сложить детали пазла.

– Поищи другие слова, – сказал я Паку, внезапно оказавшемуся рядом, он с любопытством смотрел мне через плечо, чтобы понять, чем я занимаюсь. – Должны быть другие слова.

Память, знания, сила и сожаление. Вот какие четыре слова мы обнаружили выгравированными на каменном полу у разрушенных столбов. С каждым новым словом неясный пазл потихоньку складывался, но для полной картины не хватало деталей.

– Так. – Пак приложил руки к лицу и потер глаза. – Думай, Плутишка. Какое отношение память, знания, сила и сожаление имеют к четырем временам года?

– Это не времена года, – тихо выдавил я, когда все кусочки наконец расставились по местам. – Это мы.

Пак нахмурился.

– Не потрудишься объяснить свою логику, принц?

– «Зима незаживаемые шрамы оставляет», – продекларировал я, припомнив вторую строчку загадки. – Бессмыслица какая-то, правда? – и кивнул на столб. – Но если заменить одно слово на это, все сразу становится понятно.

– «Память незаживаемые шрамы оставляет», – отчеканил Пак на автомате. Снова нахмурился, а потом его озарило, и он воззрился на меня. – Вот оно что.

Волк зарычал, оскалился и уставился на столб так, будто под камнем скрывался терпеливо выжидавший демон.

– Выходит, мы должны поверить, что ответ на эту загадку, на этот древний ребус, существующий тут долгие-долгие века, – это мы?

– Да. – Восседавший посередине платформы Грималкин наконец распахнул глаза. – Принц прав. Я пришел к тому же заключению. – Он спокойно обвел взглядом платформу, остановившись на каждом из четырех столбов. – Память, знания, сила, сожаление. А времена года представляют нас, так что нужно сопоставить слова и строфы.

– Но нас же пятеро, – подметила Ариэлла. – Нас пятеро, а столба четыре. То есть об одном из нас забыли. Или просто отвергли.

– Вот и посмотрим, – протянул Грималкин, ни капли не встревоженный. – Для начала, полагаю, следует разгадать остальные шифры. Кажется, Принц уже нашел свой элемент. Что насчет тебя, Плутишка? – Он посмотрел на Пака, махнув хвостом. – «Лето огнем обжигает внутри». Какое слово лучше всего опишет тебя? Знания никогда не были твоей сильной стороной. Сила… может быть.