Я беременна, профессор! - Амелия Борн

себя – ай да актриса! – и продолжила:

– Он слышал, как прадедушка говорил, что Гоша очень на тебя похож.

Так-так. И почему же этот факт столь волновал маленького ребенка? Хотя Мила была уже не такой и крохой – недавно ей стукнуло, как она говорила, целых пять лет!

– Все так и есть, – ответил я осторожно. – И это совершенно нормально, когда дети похожи на своих родителей. Это называется гены.

Мое объяснение, однако, Милу совершенно не удовлетворило. Нахмурившись еще больше, она сказала:

– А еще я слышала, как дедушка…

– Ты слышала? – с лукавой улыбкой уточнил я. – Не Пончик?

Дочь, однако, не растерялась. Выпятив подбородок, заявила:

– Мы с Пончиком слышали, как дедушка Витя говорил, что Люба – ну вылитая мама в детстве!

Кажется, теперь я начинал понимать, куда клонит мой любопытный ребенок.

– Это тоже нормально, – ответил я, после чего решил спросить напрямую:

– А почему тебя так волнует то, что говорят дедушка и прадедушка?

К моему ужасу, Мила неожиданно хлюпнула носом. И сказала сдавленно:

– Потому что мне такого никто не говорил! Почему я совсем на вас с мамой не похожа?

Я прижал дочь к себе крепче и, улыбнувшись, ответил:

– В этом тоже нет ничего необычного. Иногда ребенок внешне не похож ни на одного из своих родителей. Или, как ты, похож одновременно на обоих. Это все потому, что ты взяла от нас лучшее. Немного от меня, немного от мамы.

– Да? – с сомнением переспросила Мила.

– Конечно! – уверил я. И, мягко дернув ее за косичку, добавил:

– Посмотри, у тебя, как и у меня, темные волосы. А глаза, как у мамы – голубые. Ты унаследовала мамино упрямство и мою способность погружаться в любимое занятие с головой. А еще у тебя свой, особенный дар, который тебя отличает. Ты – наша танцующая фея.

Мила обдумывала сказанное несколько минут, потом довольно улыбнулась.

– Мне нравится быть феей, – заявила она и, сомкнув ручки на моей шее, заявила:

– Фея хочет летать!

Намек был мной понят мгновенно. Встав и крепко держа дочь за подмышки, я закружился на месте, позволяя ей ощутить себя так, будто она и правда летает. И счастливый детский смех был для меня лучшей наградой.

Как я уже говорил, наша жизнь, в целом, была достаточно обычной. Но иногда в ней случались весьма немалые потрясения. Как, например, в тот день, когда на пороге нашего с Дашей дома появился мой дед. В этом событии не было, в общем-то, ничего странного. Дед часто приезжал к нам в гости и неизменно – с рыбой. В этом продукте у нас, благодаря ему, никогда не было недостатка. И вот теперь дед снова прибыл не один, но компанию ему составляла на сей раз отнюдь не рыба.

– Добрый вечер, – поздоровался дед весьма официально. Хотя весь его облик ну никак не наводил мысли на торжественность момента. Одет был дед, в общем-то, как обычно – резиновые сапоги, немаркие штаны, теплая жилетка. Впрочем, приглядевшись повнимательнее, я обнаружил, что жилетка-то у него как раз весьма необычная. А со стразами! Именно этим безобразием были вышиты на жилетке дедовы инициалы – «И.И.».

Впрочем, причина столь гламурного вида была весьма легко объяснима. Она, собственно говоря, потупив взгляд, скромно топталась рядом с моим дедом, облаченная точно также, как и он, в типично рыбацкий наряд. И была, между прочим, мне хорошо знакома.

– Роза Эдуардовна, – пробормотал я удивленно.

– Здравствуй, Алик, – улыбнулась мне в ответ никто иная, как родная бабушка Ольшанского.

И сам Тим, стоило только о нем вспомнить, внезапно нарисовался за спинами деда и Розы Эдуардовны.

– Вижу, все в сборе, – кивнул он довольно.

– Угу, – хмыкнул я. – Теперь еще было бы неплохо понять, что тут вообще происходит?

– Сейчас узнаешь, – пообещал многозначительно Ольшанский.

– Мне стоит начать беспокоиться? – уточнил я.

– Нет, тебе стоит найти бутылочку отличного шампанского! – заявил друг. – А хотя, что это я! Я же сам его привез, – и с этими словами Тим сунул мне в руки две бутылки «Асти». – Владей! – разрешил он милостиво.

– Деда пришел! – радостно закричал Гоша, появляясь в прихожей. Следом за ним вышла Даша с Любой на руках и Мила со своим неизменным Пончиком.

– Иннокентий Ипатьевич, – улыбнулась жена деду и с удивлением взглянув на бабушку Тима, добавила:

– Роза Эдуардовна, рада вас видеть!

– И я тебя, деточка, – ответила бабушка Ольшанского.

– А что тут происходит? – спросила Даша, переводя на меня вопросительный взгляд.

Хотел бы я, черт возьми, сам это знать!

– Не знаю, – развел я руками. – Но что-то явно будет.

– Сейчас все узнаете! – замахал на нас руками Тим. – Идите все на кухню!

Так мы и сделали. Устроившись кто в кресле, кто на диване, кто на полу, а кто на излюбленной столешнице, уставились вопросительно на оставшихся стоять деда и Розу Эдуардовну.

– Тут такое дело, – начал, откашлявшись, дед. – Мы с Розочкой…

– Ой, деда свататься будет! – шепнула Мила Гоше и оба они дружно захихикали. А потом дочь неожиданно добавила:

– А ко мне в садике тоже один мальчик сватался!

Так. Так-так. Какой-то неизвестный мне пока донжуан явно хочет неприятностей! И то, что он, как порядочный мужчина, сватался к Миле, а не просто лез целоваться, его ни разу не оправдывало! Тем более далеко не факт то, что до поцелуев дело между ними еще не дошло!

Надо будет попозже выяснить, что это за герой такой рискнул свататься к моей девочке!

– Ну, в общем, – продолжал тем временем дед, – пожениться мы решили, вот!

Господи, потрясение за потрясением! Нет, конечно, когда дед и Роза Эдуардовна явились вместе, было понятно, к чему это все идет. Но, тем не менее, от этого мое удивление ничуть не стало меньше.

Столько лет дед даже не смотрел ни на кого, кто был женского пола, кроме рыбы! А тут вдруг, ты подумай, в свои восемьдесят плюс решился на такое событие!

Причина этого выяснилась позже. Когда дед с невестой отбыли, а Даша ушла укладывать детей спать. И мы с Ольшанским остались на кухне вдвоем.

– Ты знал? – спросил я у Тима, делая медленный глоток виски, которым мы заканчивали сегодняшний бурный и полный сюрпризов вечер.

– Ха, знал! – усмехнулся Ольшанский. – Да я принимал в этом непосредственное участие!

– Свечку держал? – хмыкнул я.

– Лучше! Научил бабушку, как покорить твоего одинокого бобыля!

– Как ты мог?! – шутливо ужаснулся я. – А как же мужская солидарность?

– Да твой дед мне еще спасибо скажет! – фыркнул Ольшанский. – Ты бабулин прикид заценил?

– Заценил – не то слово, – хохотнул я. – Она была одета, скажем так…