Судьбы вершитель, спусковой крючок - Владимир Колычев

– Руку сохранили, – сказал Артем. – Но могу остаться на всю жизнь инвалидом.

Похоже, он делал над собой усилие, чтобы удержаться от жалобных интонаций. Крепился, бодрился, но было видно, как он страдает.

– Боль, сказали, пройдет. А будет ли двигаться, вопрос… В Швейцарию, сказали, надо ехать, если средства позволяют. Может, там помогут… А если нет, то усохнет рука. Одноруким буду…

– Если надо в Швейцарию, поедем, – кивнула Рита. – Я тебя не брошу. И не надейся…

– Бросишь, – сказал он и закусил нижнюю губу.

– Нет.

– Ты меня возненавидела.

– Кто тебе такое сказал?

– Ты говорила…

– Не надо лезть под юбку, когда я этого не хочу.

– Не буду… Ты могла остановить убийцу. Почему не остановила? – тоскливо спросил он. – Почему позволила ему бросить топор?

– Не могла я его остановить, – мотнула головой Рита. – Могла только крикнуть. Крикнула… Может, поздно, да…

– Почему поздно?

– Как заметила, так и крикнула…

В своей беспомощности Артем был дорог ей. Она не хотела его терять; казалось, без него невозможно жить. Даже казалось, что она любит его. Нет, не как отца, а как мужчину… Но это потому, что сейчас он не может повалить ее на пол, забраться к ней под юбку, натворить дел… А ведь она действительно начинала его ненавидеть. Возможно, потому и опоздала подать сигнал об опасности. Как будто само подсознание задержало крик; как будто оно желало избавления от Артема и его ига. Оно, подсознание, а не сама Рита… А может, и она сама хотела, чтобы он убрался из ее жизни…

Но все подсознательные слабости в прошлом. Сейчас Рита точно знает, что без Артема ее жизнь потеряет всякий смысл… Он – инвалид, он больше не станет убивать. Они вместе уедут в Швейцарию – сначала на лечение, а потом останутся там жить. И никаких больше преступлений…

– Я жду, – пристально глядя на нее, сказал он.

– Чего ты ждешь? – не поняла она.

– Ты так и не рассказала, догнала его или нет.

– Кого его?

– Киллера… Почему ты не хочешь о нем рассказать?

Артем пристально смотрел на нее. Казалось, он роется в ее мыслях, выискивает в них крамолу.

– Потому что тебе и так плохо.

– Значит, все-таки догнала… Расскажи, чего я должен бояться?

– Кто такой Егор?

– Егор?! – побледнел Артем.

– Ты его знаешь?

– Ну, мало ли Егоров на свете.

– На каком свете, на том или этом?

– Я тебя не понимаю.

– Он сказал, что работал на тебя. Сказал, что ты его убил…

Какое-то время Артем смотрел мимо нее. Взгляд не видящий, но не пустой – напряжение мысли, переживания и сожаление… Наконец спросил:

– Так я убил его или нет?

– Он сказал, что с того света за тобой пришел…

– Сказать можно что угодно… Шрам у него на лбу был?

– Шрам? – задумалась Рита. – Нет… Шапки на нем не было, как в прошлый раз, но волос много, целая грива, и на лоб сползают… А что, шрам должен быть? От пули?! Значит, ты в него стрелял?..

– Не факт, – озадаченно мотнул он головой. – А что значит, в прошлый раз? Ты что, его уже видела?

– Да… Это он мне одеколон продать пытался. Он вместе со мной Гомельцева исполнял…

– Та-ак! – потрясенно протянул Артем. – А говоришь, с того света вернулся… Может, и вернулся, но точно живой… Призраки, может, и могут мстить, но зачем им исполнять чужие заказы?.. Или Гомельцеву он тоже за что-то мстит?.. Нет, не может он ему мстить… Выжил Егор. За старое взялся. А говорил, что завязать хочет…

– С чем завязать? С твоей работой?

– Нет, с нашей работой…

– А ты не дал ему завязать. Ты стрелял в него.

– Я защищался. Он убить меня хотел. И тогда, и сейчас… Не представляю, как он мог выжить. Пуля, трясина… У него не было шансов… Может, в самом деле призрак. А Гомельцев?..

– Он сказал, что мстит тебе. И не только тебе. Всем, сказал, отомстит…

– Кому всем?

– Я им всем отомщу, так он сказал. А кому всем, не знаю… Он знает, что с Мигульским стало…

– Может, это он там в машине был, ну, в белой «семерке» с транзитами… Бородач там какой-то сидел…

– Бородач, – кивнула Рита. – Борода у него…

– Значит, он… Выследил, значит… Хорошо, что мы дом снимали. А ты спрашивала, зачем мы это делаем. А я знаю, зачем… Я все знаю…

– Уезжать нам надо. В Швейцарию. Квартиру здесь продадим, дом, там виллу купим в горах. На лыжах кататься будем…

– С одной рукой на лыжах? – горько усмехнулся Артем.

– Лучше с одной рукой на лыжах, чем по этапу… Не сможешь ты больше работать. Да ты и сам это понимаешь…

– А ты?.. Разве ты мне не поможешь?

– Нет, – мотнула головой Рита. – Больше не хочу. И не могу…

Она была уверена, что больше никогда не поднимет руку на человека.

Шаткий дощатый помост угрожающе скрипел под ногами. Но Рита уже никуда не шла, она неподвижно стояла на самом краю пирса в эффектной позе. Символический купальник, распущенные волосы. Сарафан и сумочка аккуратно сложены под ногами. Одно неловкое движение, и доски под ней могут разойтись, настолько ветхими были мостки. Но при всей своей ненадежности они обладали определенным достоинством – уходили далеко в воду, на семьдесят-восемьдесят метров от берега. Так что Риту можно было сравнить с яркой мормышкой на конце длинной удочки. А плавник акулы уже совсем близко…

Она охотилась на человека, которого с полным на то основанием можно было назвать акулой бизнеса. Кого он в этой стихии сожрал, кого обидел – ее не волновало. Но интересно было оказаться на его «плавнике», на десятиметровой моторной яхте. Недавнее приобретение, которым он еще не успел натешиться. Рита точно знала, что в круиз по водохранилищу он отправился без девочек и с одним только телохранителем. А женщин он любит, жене изменяет налево-направо. Была вероятность, что он клюнет на приманку.

Надежды Артема сбылись. Валентин Кирьянов обратил внимание на одиноко стоящую девушку с красивой фигурой. Рита наблюдала, как яхта сходит с заданного курса, направляется к ней.

Глубина под пристанью позволяла обойтись без лоции. Яхта эффектно причалила к пирсу. Но подняла при этом такую волну, что пристань пошатнулась и стала заваливаться набок. Но Рита не растерялась, схватив сумочку, она успела воспользоваться протянутой ей рукой и перебраться на борт яхты до того, как она рухнула в воду. Правда, дешевый сарафан и сланцы бесследно исчезли под досками.